— Ты назвала точный день и время, когда решила, как будешь действовать. Почему ты их запомнила? Что тогда случилось?
— Ничего. Я ехала за рулём, сзади в автокреслах бесновалась малышня.
— Что-то должно было стать триггером.
Ева пожала плечами.
— У меня раньше такое часто бывало. Словно включается другой режим восприятия. Что угодно может спровоцировать подобные, назовём их «встряски»: музыка, услышанные или прочитанные слова, погодные условия, пожилая узбечка, проезжающая мимо на велосипеде. Ты вдруг видишь реальность без фильтров стереотипов. Не уродливой и отталкивающей, а непостижимой, завораживающей. В такие моменты я обожаю наблюдать за людьми. Мне кажется, будто на миг становлюсь ими, понимаю, каково это — быть замёрзшей студенткой на остановке с сигаретой в руках или распухшим от плохого кофе водителем грузовика. Чувство исключительного принятия такое зыбкое, хочется удержать его. Но оно быстро проходит, а после остаётся ощущение, будто летний ветерок облепил лицо, руки и остался на тебе, забыв, куда летел.
Когда была моложе, я думала, что за очередной встряской должны следовать перемены, но потом поняла, что так жизнь говорит со мной — и отвечать необязательно. Но в тот пасмурный ноябрьский день, когда небо, словно кольчуга викинга, тяжёлым пологом опустилось на грязные дороги, внезапный ослепительный свет распотрошил облака и упал на угрюмые лица людей, вызывая жгучее желание поблагодарить кого-то незримого.
Внутренний голос монотонно забубнил о том, что время, так или иначе, вынесет меня на тот берег, где я стремлюсь оказаться. По щелчку в голове исчезли страх и тревога.
Так что не было в моём поступке никакой жертвенности. Просто расчётливый договор с собой, позволивший не изводиться ожиданиями.
Парень встрепенулся, будто отгоняя назойливую мысль.
— Идея книги появилась уже тогда?
— Да.
— А написана она была примерно год назад?
— Примерно, да.
— Во время самоизоляции?
— И да, и нет.
— Это как?
— Я бы хотела рассказать эту историю целиком, не вырывая из контекста.
Ева закинула сцепленные пальцами руки за шею. Потом заговорила, отвечая, казалось, на собственный вопрос:
— Мой план касался не только отсрочки. Я поняла, что творческие люди делятся на две категории: те, кто делает вид, что не стремится к известности, и те, кто хочет славы так, что жопа горит.
При этом у вторых как будто два пути: пытаться сотворить нечто уникальное или подражать. Я поняла, что ни тот, ни другой вариант не приведёт меня к желаемому. Но вот их симбиоз! Я заставила себя захотеть именно той славы, о которой грезят одни, при этом пользоваться принципами других. Кажется просто, да?
— Вроде да, — неуверенно отозвался Боря.
— Между ними пропасть. Это всё равно, что быть Путиным и Навальным одновременно.
Собеседник прыснул, опустив взгляд в пол и качнув головой, словно болванчик под лобовым стеклом.
— О них мы поговорим чуть позже. И как ты преодолела эту пропасть?
— Распланировала всё до мелочей и начала осуществлять, когда настало время. Минимум эмоций, максимум готовности.
— То есть популярность, свалившаяся после выхода книги, не стала для тебя сюрпризом?
— Конечно. Кстати, в детстве я мечтала о признании. Рисовала себя в пышном платье на сцене под светом прожекторов. Тогда мне казалось, что это когда на тебя все смотрят. Но к двадцати жизнь меня так пожевала, что хотелось только одного — стать незаметной. Я никого не трогаю, и вы меня не задевайте. Ты хоть представляешь, как это страшно — хотеть признания?! Сознаться в этом себе и окружающим.
Помню, как часто в голове звучал голос воображаемого интервьюера. Он задавал вопросы, на которые я мечтала ответить: о детстве и юности, из какого дерьма я выбралась и чего мне это стоило. Я как будто всю жизнь готовилась к нашей встрече, но сейчас вдруг всё забыла и принялась отвечать не по сценарию. Забавно, не находишь?
Ева бросила короткий многозначительный взгляд на журналиста, и его чуть заметно передёрнуло. Боря натянуто улыбнулся.
— Ты часто вспоминаешь место, где выросла? Родителей?
— Да, но эти воспоминания словно тревожный сон. Удивительно, как далеко человек может уйти от того места, где всё началось. Я сейчас говорю, и у меня мурашки по коже. Я хорошо помню посёлок, улицу и коммунальную квартиру. Помню, как они менялись, взрослея со мной. Наверное, окажись сейчас там, меня парализовал бы ужас от нищеты и несоответствия моим воспоминаниям.
— Расскажи несколько самых ярких?
— Большая газовая печь, которая посеребрённым углом заваливалась в комнату. От неё был такой запах… — Ева потёрла подушечками указательного и большого пальцев, словно что-то крошит, — горячий запах пыли, но при этом такой свежий, возбуждающий. Сложно передать.
Парень повёл носом, будто пытался его уловить.
— Банные вечера… Ванна стояла прямо на кухне, задёрнутая целлофановой шторкой. Нас было четверо, купались по двое за раз, а мама расплывчатым силуэтом шуршала чем-то на плите, готовила. Запах мыла смешивался с запахом ужина.
— Ты часто бываешь в своём родном городе?
— Вообще не бываю, у меня там никого не осталось. Я человек без места, которое принято называть «отчим домом». Но я бы хотела оказаться там снова, прикоснуться к стенам, которые впитали мои детские страхи. Увидеть те улицы и дворы, поросшие мальвой. Не сейчас — спустя годы, а тогда — когда детство было жизнью, а не болючим комком в груди.
Ева начала с силой растирать ладони, а затем похлопывать ими друг о друга. Её взгляд блуждал по сознанию в поисках выхода, но вместо этого продолжали литься слова:
— Иногда мне кажется, что я ощущаю его физически. Детство будто шрам, оставленный временем, по которому я вновь и вновь провожу пальцами, чтобы убедиться, что я есть.
Интервьюер поёжился.
— Ты из многодетной семьи. Это оставило какой-то отпечаток на твоей взрослой жизни?
— Конечно, я выросла, умея адаптироваться к любому пиз*ецу вокруг, — язвительно бросила Ева, — а если серьёзно, я считаю, что только в семьях, где несколько детей, можно воспитать человека с высоким уровнем эмпатии и способностью к вариативному мышлению.
— Почему?
— Мир взаимоотношений со сверстниками не такой, как с родителями. Уровень доверия другой.
— А твои родители, где они сейчас?
Ева кинула недовольный взгляд. Её тело заворачивалось в тугой узел.
— Следующий вопрос.
— Извини, что спрашиваю. Просто интервьюируя многих незаурядных людей, я часто слышу две истории: либо предки капец как поддерживали и благодаря этому всё получалось, либо ребёнок имел травмирующий опыт, из-за чего назло всему миру становился успешным. Какой из сценариев ближе к твоему?
Ева замотала головой из стороны в сторону, и Боря не сразу понял, что это не ответ на вопрос, а отрицание самого вопроса. Женщина зажмурила глаза, и сквозь ресницы проступили слёзы.
— Прости, я просто давно не была на терапии. Не думала, что меня это так заденет. Некоторые вещи очень непросто пролечиваются.
— Всё нормально? — засуетился парень.
— Да, со мной бывает.
— Почему такая реакция? Было так плохо?
Ева потёрла лоб растопыренными пальцами и выдохнула слова, будто лишний воздух:
— Я злюсь, испытываю чувство вины и скучаю одновременно.
— Ох. Нелегко, наверное.
Женщина резко подняла взгляд и посмотрела на собеседника так, будто он отобрал любимую куклу у маленькой девочки.
— Ты сказала, что ходишь к психологу. Давно начала? Можешь об этом говорить?
— В первый раз, когда дочке было три года.
— О, это давно! Не помогает? Или нужно постоянно ходить?
— Да, это как пожизненный приём лекарства. Перестаёшь — и тут же скатываешься на первоначальный уровень. Я люблю терапию. Там я нахожу вдохновение, интересные мысли, идеи. Даже после тяжёлых сеансов приходит чувство покоя и наполненности.
— Что значит тяжёлый сеанс?
— Это когда во время беседы происходит то, что тебе не нравится. Например, всплывают сильные эмоции, которые стыдно демонстрировать. Или наоборот, понимаешь, что могла бы достать больше, но почему-то закрылась, отрезав контакт.
— Ты всегда ходишь к одному специалисту?
— Да.
— Цена сеанса изменилась за последний год?
Ева рассмеялась горьким правдивым смехом, какой бывает только после того, как поплачешь.
— Ну, Боря. Любишь ты подковырнуть. Цена изменялась по мере повышения квалификации специалиста. Мои успехи на ценообразование не влияли. Давай устроим перерыв, выпьем кофе.
Пока кофемашина фыркала в кружки, они вскарабкались на барные стулья, которые оловянными солдатиками торчали по обе стороны кухонного островка с каменной столешницей пронзительно-чёрного цвета.
— Я настроил камеру, поснимаю вас здесь, — сообщил оператор.
— Мы готовы, — кивнула хозяйка.
Интервьюер отложил телефон и потёр ладони.
— Ладно, поехали дальше. Ты живёшь одна? У тебя есть мужчина?
— Живу одна. Мужчина есть. Рубрика «Личная жизнь звезды»? — Ева засмеялась.
Гость отозвался на заразительный смех кривой улыбкой и отхлебнул ароматной жидкости:
— Ух, крепко! Чтобы заниматься творчеством, ты рассталась с мужем?
— Мы разъехались.
— Вы не развелись официально?
— Развелись. Но это было давно.
— Это как?
— Фиктивный развод, чтобы я могла получать пособие на детей как мать-одиночка. Забавно звучит, да?
— Ну так, не особо, — проговорил молодой человек, растягивая слова, и взглядом переадресовал вопрос невидимому зрителю: — То есть, получается, вы обманывали государство?
— Государство невозможно обманывать. Оно — наёмный рабочий.
— Какие-то робин-гудовские рассуждения.
— Да, возможно. Честно говоря, я не знаю, хорошо это или плохо. Тогда это казалось чем-то естественным.
Ева пожала плечами и зябко поёжилась.
— Вы разъехались до выхода книги или после?
— До.
— Я понимаю, дети вырастают и разбегаются устраивать личную жизнь. Но муж, он же был твоим союзником на протяжении стольких лет. Как ты объяснила ему, что хочешь уйти? Мне кажется, это как-то… подленько.
Боря смотрел с прищуром, не скрывающим осуждения.
— Ты такой странный.
Писательница с вызовом уставилась на собеседника.
— Почему? — нахохлился парень.
— Потому что веришь в брак на всю жизнь.
— Ну это же нормальная история. Вы переживаете невзгоды вместе, и это делает вас родными людьми. А в старости вспоминаете и посмеиваетесь над былым. Нет?
— И-и-и?.. Я просто не понимаю, как твои слова резонируют с нашей ситуацией.
— Для меня это выглядит так, будто ты выбрала жизнь для себя. И забила на мужа.
— Мы действительно многое пережили вместе и стали родными друг другу. Но это не значит, что мы должны притворяться влюблённой парочкой. Пойми, в жизни есть время идеализировать, а есть рационализировать. Когда подходит к концу одно, вступает в силу другое.
— Что ты имеешь в виду?
...
Произведение размещено на платформе ЛитРес Самиздат: https://www.litres.ru/eva-gelevera/intervu/?lfrom=944248305&ref_offer=1&ref_key=d869b0c11c50e5b52d2eeee0cb3d8936b2c47191adb4fff477e7f24040b54d1d