Пометил его на своей карте как штаб-квартиру железной дороги. Он мог бы продолжать
и нашел в радиусе пяти миль два или три более заметных и здоровых места.
Но, несомненно, дневной переход был долгим, и, возможно, он
лихорадка, и был зол. Во всяком случае, там стоял Найроби с его
"жестяной городок" для железнодорожного транспорта, его "жестяные" сараи для ремонта
магазины, его большие "жестяные" вокзальные здания и вереница
приятные на вид бунгало на единственной возвышенности, где
правительственные набобы выжили.
Отель находился посреди главной улицы, в квадратном каркасном здании
с верандой впереди и бельем, развешанным позади. Найроби
будучи молодым местом, со всей Африкой, в которой можно распространиться, городские участки
были большими, и, собственно говоря, ощущение в нашей угловой комнате
было похоже на пребывание в дикой местности-пока мы не рассмотрели дощатую перегородку.
Пройдя быстрее всех, мы получили лучшую комнату и единственную ванну, но
соседи по соседству могли слышать наш разговор так же легко, как если бы там
никакого разделения вообще не было. Однако, как это случилось, ни Кутласс
и его шайку, а также леди Саффрен Уолдон и ее горничную посадили рядом с нами
с обеих сторон. Справа от нас стояли три поляка, слева-еврей и
По-немецки, и мы вели разговор шепотом, без особого риска.
Она и ее горничная прибыли последними, когда уже смеркалось. Мы уже успели
видел все, что можно было увидеть в городе. Мы были на почте
на обычной охоте белого человека за почтой, которая, как мы знали, была
несуществующей. И у меня было первое приключение.
Я ушел с почты один, пытаясь разгадать
я сам понимаю, что означает преследование леди Саффрен Уолдон за нами, и ее
дружба с немцами и ее вероятная связь с Жоржем
Кутласс и его сброд. Я не ушел далеко ни на прогулку, ни
с проблемой-возможно, в двухстах ярдах вниз по травянистой дорожке, которая
они сказали мне, что ведут к поселению-когда что-то, ни звука,
ни запаха, ни, конечно, вида, потому что я смотрел в землю,
это заставило меня поднять глаза. Моя нога была поднята для шага вперед, но что
Я увидел, а затем заставил меня снова поставить его.
Справа от меня, менее чем в десяти ярдах, был холм примерно в два раза выше
моего собственного роста. Слева от меня, примерно в двенадцати ярдах, был еще один,
чуть выше; и дорожка проходила между ними. С правой стороны
на холме стоял лев-самец с пышной гривой, его передние лапы были широко расставлены, а
темный хохолок на конце его хвоста, появляющийся каждое мгновение то в одну, то в другую сторону.
другой, когда он переключил его на кошачий манер. Он смотрел на меня сверху вниз
с каким-то возмущенным интересом; и не было ничего вообще
мне оставалось только смотреть на него. У меня не было оружия. Один прыжок и прыжок
и я был его мясом. Бежать было не только глупостью, но и трусостью,
одно потому, что другое. И не притворяясь, что умею читать
мысли льва Я осмелюсь рискнуть утверждать, что он был озадачен тем, что
делай со мной. Я очень ясно видел, как его когти входят и выходят из
их ножны, и что с этим, и переключающийся хвост, и
от чувства бессилия я не мог оторвать от него глаз. Поэтому я не стал смотреть
сначала на другом пригорке.
Но звук, подобный тому, который издает кошка, зовущая своих котят, только сильно
увеличенное изображение заставило меня поспешно взглянуть налево. Я думаю, что до
в тот момент у меня не было времени испугаться, но теперь гусиная плоть
вспыхнуло во мне, и ощущение вверх и вниз по позвоночнику было от
тающая беспомощность.
На левом пригорке стояла львица и смотрела вниз с большим
более интенсивный и любопытный интерес. Она перевела взгляд с меня на свою пару,
и от ее пары ко мне снова с нерешительностью, которой больше не было
успокаивающе, чем ее низкое вопросительное рычание.
Я не знаю, почему они не набросились на меня. Конечно, двух львов никогда не бывает
обдумывал более легкую добычу. Ни одна жертва на арене никогда не наблюдала за
оружие смерти более беспомощно. Полагаю, мой час еще не настал.
Возможно, львы, хорошо привыкшие к белым людям, которые нападали при виде с
оружие дальнего действия, усомнился в разумности экспериментов над чем-то новым.
Львица снова зарычала. Ее пара замурлыкала ей с восстанием
обнадеживающая записка, которая удовлетворила ее и заставила мое сердце забиться сильнее.
Затем он повернулся, спрыгнул вниз за холм, и она последовала за ним. То
затем я увидел их, они убегали, как собаки, низко подпрыгивая
кусты и направляюсь в джунгли на ближайшем горизонте быстрее, чем я
воображаемые львы могли путешествовать.
Это положило конец моему желанию дальнейших упражнений и уединения. Я направился к
отель так быстро, как позволял мне страх показаться испуганным, и потратил пятнадцать
мучительные минуты на веранде, пытаясь убедить Фреда Оукса, что я
действительно видел львов.
"Гиены!" - сказал он с видом старого охотника, к которому он был совершенно равнодушен.
имеет право, но это успокаивало меня еще меньше из-за этого.
"Скорее всего, шакалы", - сказал Уилл; и он был таким же, как Фред
имею право на собственное мнение.
В то время как я утверждал факты с нарастающим гневом, и они были
забавляясь сотней и одной нелепой причиной для
не поверив мне, пришла леди Саффрен Уолдон. Она, как обычно,,
привлекла к себе способную помощь; воловья повозка поселенца привезла ее
вещи, и она со своей служанкой ехали в гамаках, которые несли носильщики
впечатленный бог знает откуда. Это было недалеко от станции, но
она была из тех людей, которых не может удовлетворить кротость
начало. Этот тип ни в коем случае не всегда женский, но
женщины наиболее решительны на своем пути и приходят самыми большими иногда обрезки.
