На вторую он убежал от жены, не простившей ему первую - не понявшей стойкое его нежелание снимать погоны. Мне казалось, если б любила, приняла бы его служение, но, с другой стороны, не ушла же, не бросила - лишь бранила и скандалила, за дежурства, за маленькую зарплату, за неприязнь обывателей к форме, которой он тихо гордился. Ему крепко досталось и в первую, вторая же вертела пуще прежней - седина сделалась уже не доминирующей, а непререкаемой, глаза, прежде почти синие, посерели аж до бледной желтизны, почти ничем не напоминая небо, в которое ныне глядели, недвижно, пусто, беЗстрастно... Его сбила машина, у выхода из зала прилёта - какой-то перескучавший юнец нетерпеливо помчал прилетевшую пассию на облака перин. Он лежал, остывая, словно горный вечер, простившийся с заходящим светилом...