Василий Александрович Оботуров, который известен как талантливый литературный критик, менее известен как главный редактор газеты "Вологодский комсомолец" в 1967 - 1969 годах. Вместе с тем он внёс неоценимый вклад в журналистику. Под его руководством (В.А. Оботуров активно продолжал успешную деятельность Л. А. Фролова, занимавшего пост главного редактора в 1965 - 1966 годах), комсомольская газета являлась не только агитатором и пропагандистом, но и отличным организатором. Она сплотила вокруг молодёжного печатного издания лучшие творческие силы того времени (писателей, поэтов, художников и журналистов), являясь одной из главных трибун вологодской литературной школы.
Поэт Сергей Чухин, в частности, пишет в своих воспоминаниях о том периоде, когда редакцию возглавил В.А. Оботуров: «В январе 1967 года я решил временно перейти на заочное отделение института, приехал в Вологду и был принят на работу в газету «Вологодский комсомолец». Встречи с Николаем Рубцовым стали почти ежедневными. Надо сказать, что редакция молодежной газеты сделала немало доброго для поэта. Она первой начала давать большие подборки стихов Рубцова, платила ему максимальный гонорар…»
Атмосферу, царившую в редакции газеты, описал в своих воспоминаниях В. Степанов, рассказывая о Н.М. Рубцове: «мы травили какие-то анекдоты, перемывали кости общему начальству, а из дальнего угла просторной комнаты глядел пристально худенький молодой человек, в голубенькой застиранной бобочке и с какой-то явно не модной и даже слегка поломанной шляпой на стриженой голове. Человек этот упорно молчал и только изредка как бы прожигал очередного зубоскала взглядом черных прищуренных глаз...»
Лично я отношусь к В.А. Оботурову как к своему учителю, показавшему мне яркий пример того, что журналист это не тот, кто просто хорошо пишет, а тот, кто активно действует во имя благородных целей, не щадя своей собственной жизни, памятуя "Бог не в силе, а в правде!".
Летом 1967 года я был вынужден вернуться из Москвы в Вологду, так как после окончания средней школы не прошёл по конкурсу в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы (взяли только тех, кто имел стаж работы, да и я еле-еле вытянул экзамен по английскому на тройку). К тому времени я был внештатным корреспондентом газеты "Вологодский комсомолец", но мне надо было искать работу, на которой бы платили зарплату, а не ждать призыва на армейскую службу, сидя на шее у родителей.
Мой двоюродный дядя — Мигунов Иван Константинович, работавший одним из руководителей областного отдела народного образования, предложил мне вакансию в Мосейковском детском доме (упраздненная в 2011 году деревня Мосейково Вологодского района Вологодской области). Мне понравилось его предложение, ведь среди моих друзей были детдомовцы и мне не терпелось заглянуть внутрь той жизни, когда дети находятся на попечении государства, лишившись родителей.
Так я 18-летним парнем начал работать в деревне Мосейково, где было несколько деревянных старых домов, в одном из которых находилась небольшая пионерская комната. Руководители детского дома по фамилии Сокович (муж и жена) представили меня детям в качестве пионервожатого (я даже не знаю на какую должность был оформлен, не докопался в архивах). Моя работа заключалась в том, чтобы организовывать полезные для воспитанников занятия, игры и развлечения в часы отдыха. И это у меня постепенно стало получаться.
Детдомовцы всё больше привыкали ко мне и, спустя некоторое время, стали с радостью прибегать в пионерскую комнату. Между нами установились тёплые дружеские отношения.
Однако, чем ближе ко мне становились дети, тем более напряжёнными оказывались мои отношения с другими воспитателями, особенно с руководителями детдома. И я, и они понимали, что от меня уже ничего невозможно скрыть. Дети стали доверять мне, всё больше отчуждаясь от других, а, следовательно, и жаловаться, когда им было уже нестерпимо молчать из-за обид и несправедливых наказаний.
В конце концов мне пришлось бросить работу. Я сразу же пришёл в редакцию газеты "Вологодский комсомолец" и там рассказал всё, что знал о детдоме. Зав. отделом газеты К.Л. Файнберг попросил меня положить на бумагу самые отвратительные факты поведения воспитателей и директора. Я написал обстоятельный текст и мы пришли в кабинет главного редактора.
Василий Александрович Оботуров очень долго выслушивал меня, внимательно читал то, что я ему написал на бумаге, а потом, вздохнув, спросил: "Саша, а ты не боишься, что, если мы опубликуем этот скандальный материал, твой родственник, устроивший тебя на работу и отвечающий за деятельность детских домов области, порвет тебя и нас на части?" Я ответил что-то вроде того, что, если он справедливый руководитель, то признает существующие проблемы и что-то предпримет, чтобы навести порядок. "Ну в этом случае тебе надо было сначала сходить к нему", — сказал главный редактор.
Однако меня Иван Константинович Мигунов не воспринял всерьёз. Ну мало ли что там мелет мальчишка... Он полагался на мнение Соковичей о моём пристрастном отношении к ним, что они объясняли отсутствием у меня жизненного и педагогического опыта. Казалось дело встало на тормоза.
Это возмутило Василия Александровича Оботурова: "Не переживай! Учись стоять на смерть за правду. Может среди твоих детдомовцев новый Рубцов растёт. Нельзя нам отступать."
Вскоре небольшим ограниченным тиражом вышел специальный выпуск газеты "Вологодский комсомолец", представляющий собой только одну полноформатную газетную полосу с обстоятельным журналистским расследованием о Мосейковском детском доме. Каждый экземпляр этого выпуска был доставлен руководителям всех органов власти области и вызвал сильный общественный резонанс. Областной отдел народного образования в лице Ивана Константиновича Мигунова поблагодарил редакцию газеты "Вологодский комсомолец" за своевременно проведённое журналистское расследование и сообщил о принятых им мерах. В детском доме был наведён должный порядок, назначен новый директор.
Такие примеры эффективной работы В.А. Оботурова на посту главного редактора не единичны. В этой связи пришла пора расставить все точки над "и" по поводу клуба (творческого объединения юнкоров) "Гренада" при редакции газеты "Вологодский комсомолец".
Многие известные в области люди в школьные годы участвовали в работе этого объединения. О нём пишут, например, бизнесмен Михаил Суров в его воспоминаниях о Н.М. Рубцове и художник Леонид Юдников (ни того, ни другого я не помню, возможно они пришли в "Гренаду", когда я уже уехал из Вологды). Я знал среди гренадёров, в частности, Льва Эльперина, Светлану Зайцеву, Раису Гладышеву (впоследствии — мою жену), Ольгу Гроссман.
Кроме восторженных отзывов о "Гренаде" и её руководителе Климе (Климентии) Леонидовиче Файнберге, вроде бы больше ничего не написано. Яркий пример тому статья Нины Веселовой "Плач по крыльям", опубликованная 30 апреля 1997 года в газете "Красный Север": "Молодежь-де валом валила на его заседания, где речь заходила не только о школьных проблемах, но более – о любви, литературе, смысле жизни, о неоднозначных вопросах, встающих на пути молодых. Вот этой-то неоднозначностью, мне кажется, и стали недовольны те, кто был «сверху» и не допускал ни в чем разночтении. Клуб прикрыли, подрезав крылья тем, у кого они выросли чересчур, и лишь перья воспоминаний долго еще кружили в воздухе, успев упасть и на приехавшую после университета меня.."
Очень странно писать о том, чего не знаешь: о якобы чересчур выросших у нас и подрезанных кем-то свыше крыльях. А ведь об этом ярко живописует журналистка, которая в глаза не видела ни одного из нас — гренадёров. Слухами и домыслами наполнена её статья. Похоже что крылышки те были жареными фактами. Ведь в ту пору самой Н. Веселовой не было и в помине не только в редакции газеты "Вологодский комсомолец", но даже в Вологде! Скорее всего не плач это, а обычная заказуха в нужный момент: накануне эмиграции Файнбергов в США. Складывается впечатление, что "перья воспоминаний", которые упали на голову приехавшей после университета ещё не оперившейся журналистки, оказались настолько тяжёлыми, что вызвали у неё, возможно, обширный отёк мозга ( слава богу, что Нина Веселова позднее избавилась от этой болячки и успешно писала о В. Белове и В. Шукшине, забросив, к счастью, чужеродную ей тему файнберговской "Гренады").
Эту до сих пор горячую тему я обстоятельно обсуждал с Виктором Коротаевым во время нашей поездки в Сокол в начале 1990-х годов. Уже тогда он говорил о том, что "Клим одурманивал гренадёров", в том числе и меня поэзией Иосифа Бродского и Наума Коржавина, произведениями Василия Аксёнова и Александра Солженицына, песнями Александра Галича, умалчивая при этом о прозе Василия Белова и Виктора Астафьева, Николая Рубцова и Ольги Фокиной, других представителей литературной патриотической школы.
Нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что в нашем обществе, начиная с середины 1960-х и по начало 1980-х годов, в качестве независимой гражданской активности абсолютно доминировало диссидентское движение. Его яркими представителями были, например, такие литераторы, как В.П. Аксенов, А.В. Белинков, Л.И. Бородин, И.А. Бродский, Г.Н. Владимов, В.Н. Войнович, А.А. Галич, Вен. Ерофеев, А.А. Зиновьев, Л.З. Копелев, Н. Коржавин, В.Н. Максимов, В.П. Некрасов, А.Д. Синявский, А.И. Солженицын, В.Т. Шаламов. Им приписывали попытки «эрозии» социализма, возбуждения негативных процессов, которые бы «размягчали, а в конечном счёте ослабляли социалистическое общество» (Ю. В. Андропов, выступление на пленуме ЦК КПСС 27 апреля 1973 года ).
День рождения "Гренады" был, видимо, не случайно так близок ко дню рождения диссидентского движения, которым считается 5 декабря 1965 года (в этот день в Москве состоялся «митинг гласности» в качестве ответа оппозиции на арест Ю. Даниэля и А. Синявского).С этого момента в России началось создание широкой по географии и представительности сети подпольных кружков, целью которых было изменение существующих политических порядков в стране.
Было бы смешно и совершенно нелепо приписывать такую цель "Гренаде", в которую входил я сам. Тем не менее "не бывает дыма без огня". Мало кто знает, что фактически было два "клуба", а не один. Первый, назовём его легальный, — это тот, который собирался в редакции, а второй — неформальная тусовка ( нелегальный) в квартире К.Л. Файнберга или в ином месте вне помещения газеты. Я входил в состав и первой, и второй группы. Таким образом, среди постоянного потока школьников, приходящих в редакцию по рекламным публикациям, Клим отбирал (по только ему одному известным критериям) особую группу творчески одарённых личностей. И отбирал не случайно.
Что меня поразило в тот день, когда я впервые перешагнул порог квартиры семьи Файнбергов? (Вместе со мной была Ольга Гроссман, но других уже не помню. В любом случае наша группа состояла всегда не более, чем из 5-7 человек. но их состав менялся) Когда Клим с характерным для него талантливым проникновением в глубины поэтического творчества рассказывал нам об Иосифе Бродском и прекрасно читал наизусть его стихи, то время от времени ему приходилось покидать нас.
Мы пили чай и общались друг с другом какое-то время без него, читали заранее подготовленные для нас книги под заботливым присмотром Татьяны Файнберг. За плотной закрытой дверью другой комнаты собиралась какая-то другая кампания. Я только однажды случайно столкнулся, выходя из гостеприимной квартиры, с одним из их гостей. Это был молодой, физически крепкий молодой человек - хирург из областной больницы (город небольшой и людей из среды интеллигенции все знают). Других гостей я не видел, но судя по верхней одежде, оставленной при входе на вешалках в коридоре, их было не мало...
Наверное, я бы и не вспомнил о своих впечатлениях того дня, если бы не прочитал в американском общественно-политическом альманахе "Лебедь" (№777 от 24 февраля 2017 года) статью "Мой мудрый Клим". Скорбя по другу только что ушедшему в мир иной, издатель альманаха небезызвестный Валерий Петрович Лебедев пишет: "Наш Клим был главой большого клана - двое сыновей, их жены, родители жен, четверо внуков и внучек. Но это только узкий круг, а вообще-то в клан входили, пожалуй, сотни человек, ибо дом Климентия и Татьяны Файнбергов был неким духовным центром русскоязычной общины Бостона."
Похоже, что Клим Леонидович осуществил зеркальный перенос паттернов своей жизни из России в Америку и тут уже подогнал свои "американские" отношения под вологодский стереотип. Очевидно, что времени на формирование клана из сотни человек ушло в США гораздо меньше, чем в России, поскольку "духовный центр" перекочевал в Бостон из Вологды, так сказать, уже в сконструированном за многие десятилетия виде и с заранее подготовленными ключевыми членами клана.
И вот отсюда растут ноги моих упрёков, в частности и в адрес Василия Александровича Оботурова, если бы он был жив. Скрывающий свои истинные намерения, лукавый, но фантастически талантливый К.Л. Файнберг выстраивал свою жизненную перспективу, так сказать, на плечах газеты "Вологодский комсомолец" и за счёт газеты. По сути дела, в течение нескольких лет ему никто не мешал в строительстве идейно чуждого ведущим литераторам области "духовного центра", неотъемлемой составной частью которого являлась "Гренада", вернее будет сказать та самая "вторая группа", о которой я говорил выше.
Парадоксально, что "Вологодский комсомолец" – символ литературной школы, основанной на твёрдой патриотической национальной почве, был украшен логотипом "Гренады." Под покровом газеты собиралась и "вторая группа", то есть по существу закрытый кружок либерально-западного, диссидентского направления, переросший в многочисленный "духовный центр" во главе с кланом К.Л. Файнберга. В этой связи, в отличие от Нины Веселовой, удивляться надо не тому, что закрыли "Гренаду", а тому, что она оказалась, как чужой подброшенный ребёнок, в идейно противоположном лагере и там так долго свободно существовала.
Только в Америке Клим Файнберг мог распахнуть свою душу и написать то, чего никогда бы не пропустил на страницы газеты Василий Оботуров: "В России всегда имел место мессионизм. Всякий. Религиозный мессионизм, мессионизм Николая I, Александра II. И большевиков. И культ войны тоже: "Мы спасли мир от фашистского рабства" и прочее... Это не так плохо. Плохо, что мессионизм этот совсем не такой простой и не бескорыстный: "за все, что мы дали миру, нам должны заплатить" одно, другое и третье. Причем это небескорыстие насаждалось "сверху" и было как бы опорой большевистской власти.
Существует аномальное расхождение между тем, как правительство функционирует и каким оно себя провозглашает. Это типично для всех стран, но для России - особенно, еще больше - для советского периода, режима, который никогда не имел реального мандата от народа на управление. Единственные реальные выборы, которые были в 1917 году, дали такие результаты: большевики собрали 24 процентов голосов, а социал-революционеры - 52. И только в результате турбулентных обстоятельств - гражданской войны - большевики взяли власть. Эта власть основывалась только на обещаниях партии и правительства. В условиях обещаний миф, воплощенный в образе Ленина, играл особую роль", - заключает К.Л. Файнберг.
Климу следовало эмигрировать, чтобы, наконец, раскрыться...
Не хочу сказать, что Василий Александрович Оботуров так любил и ценил К.Л. Файнберга, что не замечал, куда он клонит и чем закончится проект "Гренада". Если это понимал Виктор Коротаев, то, следовательно, понимал и главный редактор "Вологодского комсомольца", ведь между ними было полное взаимопонимание и идейное сходство. Следовательно, В.А. Оботуров столкнулся в этом случае с обстоятельствами непреодолимой силы и в тот период времени вынужден был с ними считаться.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, ПОДПИШИТЕСЬ, ЧТОБЫ НЕ ПРОПУСТИТЬ НОВЫЕ ПОДРОБНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О "ГРЕНАДЕ", "ВОЛОГОДСКОМ КОМСОМОЛЬЦЕ" И ЗНАМЕНИТЫХ ВОЛОГЖАНАХ.