В 1909 году Сергей Иванович Щукин, меценат и предприниматель, открыл двери своего особняка для свободного посещения – полюбоваться на его обширную коллекцию живописи можно было сначала по воскресеньям, а затем и вовсе три дня в неделю. Это вызвало бурные волнения у преподавателей Московского училища живописи – как же так, их ученики будут ходить глазеть на эти варварские безвкусные полотна, а потом «матиссничать» на занятиях! Но Щукин был доволен и, проводя экскурсии по особняку, с гордостью говорил:
«Так глаза и рвет, как по битому стеклу босиком гуляешь, но зато после битого стекла все кажется мармеладом».
Но с приходом Революции всё изменилось. В 1918 году до Матисса дошли ужасные новости – все полотна коллекции Щукина были изрезаны на куски, его шедевры канули в Лету, а сам Сергей Иванович живет заложником в комнате для прислуги. Это, конечно, была неправда – коллекция была цела, а сам Щукин - её хранителем и куратором. Но недолго – несмотря на то, что вторая жена мецената Надежда Конюс тепло любила Россию, Щукины решили перебраться в Европу.
Сначала уехала жена и маленькая дочь Ирина. На границе произошел случай – солдату не понравилась кукла Тамара, от которой девочка не отходила ни на шаг. Но попытка изъять подозрительную игрушку провалилась – Ирина расплакалась, пассажиры подняли шум и заступились за ребенка. Так удалось вывезти фамильное золото и брильянты, зашитые в Тамаре. Позже из России выехал и сам Щукин со старшим сыном Иваном. Всего через три месяца вся щукинская коллекция была национализирована.
С документами тоже вышла заминка – никаких удостоверений личности при Щукинах не было. Но тут помог случай и старые связи. Сергея Ивановича узнал один знакомый искусствовед, которому тот в своё время очень помог. Он поручился за Щукина перед высокопоставленными лицами и обеспечил беглецам свободный въезд в Швейцарию, где они, наконец, смогли получить паспорта и перебраться во Францию.
В эмиграции Щукины «доедали» деньги, заблаговременно отложенные в европейских банках, и в целом финансово не нуждались. Но ни жить на широкую ногу, спонсируя нуждающихся, ни коллекционировать картины Щукин больше не мог. К Сергею Ивановичу неоднократно обращались как торговцы картинами, так и художники, но он всем отвечал отказом и признавался, что если бы сейчас собирал картины, то это были бы работы Рауля Дюфи.
Матисс тоже нашел своего русского патрона во Франции – согласно легенде, он обрыскал все купе первого класса в поезде, где ехал Щукин, и, обнаружив его во втором классе, испытал настоящий шок. Художник пытался наладить контакты, но Сергей Иванович мягко прерывал общение – то ли ему было больно вспоминать былую жизнь, то ли он просто понимал, что больше не может покровительствовать своему старому другу.
В конце 20-ых годов, незадолго до смерти Сергея Иванович, прошел слух, что многие русские эмигранты, в том числе Щукин, будут пытаться отсудить накопленные когда-то предметы искусства у советского правительства. Щукин опроверг это заявление:
«…я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там».
Хотя, говорят, в 1926 году он всё же попытался завещать всё своё имущество жене и детям, но советской России не было никакого дело до написанного во Франции завещания эмигрировавшего коллекционера. Сергей Иванович Щукин скончался в 1936 году во Франции и был похоронен на кладбище Монмартр.
Спасибо, что были с нами! Нашли ошибку в тексте? Напишите нам! Подписывайтесь на канал и оставляйте комментарии - вам несложно, а нам приятно!
