Начало здесь.
Утреннюю зорьку мы, естественно, проспали. Выстрелы нас разбудили. Срочно распихали все ценное по рюкзакам, и по хрустящей от инея траве побежали к лодке. И почти прямо из-под лодки на реку ушла низом кряковая. А я только плюнул. Ружье и рюкзак за спиной, а в руках весла и спасжилеты. Да еще и не заряжено ружье-то. А таскать уже приходится все: из лодки – к палатке, от палатки – в лодку. Потому что плохие люди начали появляться и в этом, охотничьем нашем мире.
Выскочил на воду и раскидал по траве несколько резиновых утиных чучел. Потом с разбега загнал лодку целиком в мой любимый куст рогоза. Или каких-то других растений, фиг их знает. Поперек реки, так уткам меньше заметно. И стал ждать. А жена моя будущая начала готовить нам завтрак. Сухим пайком, плюс чай из термоса. Нормально. А в обед я тебя накормлю. Поймаю щуку, и ты первый раз в жизни попробуешь настоящую уху. Из старого отцовского солдатского котелка.
Вру. Была уже уха, хоть и не настоящая. Из разной мелочи, которую я успел до темноты наловить в месте нашей первой в жизни ночевки. Тогда, шесть с лишним месяцев назад. Соловьи в кустах тогда не пели, а орали так, словно знали: что-то произойдет. Произошло. И теперь мы здесь втроем. С девочкой. И она, еще мелкая, и спящая в пузике, сейчас не замерзнет, потому что женщина моя даже не в ватном, а в овчинном. Привез ей с Севера.
С уткой слабО. Вчера, пока плыли по реке, казалось, что ее здесь полно. Сегодня редкие стайки, и высоко, не достать. И гусь почти уже прошел. Хотя я надеюсь на лучшее. Надеюсь на приготовить и накормить мою женщину дикой уткой. Первый раз в ее жизни. И это, вокруг, тоже в первый раз у нее. Ну, ходили они с подружками недалече. Как говорил один мой знакомый, крутой бродяга: настоящий турист дальше Кавголова не ходит. Сейчас у нас немножко дальше.
Легкий туман по реке. Солнце показалось, и иней на лодке исчез мгновенно. И желтые листья, которых еще много на деревьях, превратились в золотые. Не главное утки. Главное – подарить ей вот этот мой мир, и у нее теперь будет их два. Это я когда-то придумал. Когда двое встречаются навсегда, то каждый из них получает в подарок еще одну Вселенную. От другого.
Нет, женщина на охоте, конечно мешает. Потому что я даже не заметил, как налетели две северные черные утки. А они не то, чтобы налетели, а плюхнулись в воду прямо на чучела. Два выстрела, второй уже в угон. Есть обе!
Зоозащитники, помолчите, прошу вас! Мы живем в этом мире, и чтобы жить, вынуждены брать от него все, необходимое нам. Главное - брать надо ровно столько, сколько нужно. И ни в коем случае не брать лишнего. Как это было не так давно, то ли в Приморье, то ли на Камчатке. Где самосвалами вывозили на свалку кету, потому что не смогли ее вовремя обработать. Ах, утки? А вы хотите, чтобы я свою любимую женщину кормил только курицей? Убивать больно и ужасно? А вы уверены, что пшенице не больно, когда ее серпом? Есть какое-то растение, которое, если ударить по его ветке рукой, складывает вдвое свои листья. Защищается. Возможно, больно ему. Мне тоже часто больно бывает, тридцать лет уже, как. Кто меня защитит? Живу сам как-то. И еще надеюсь сам кого-то ударить. Или даже уничтожить.
О чем я говорил до выстрелов? Ах, да! Я подарю тебе свой мир. Мир города мы с тобой одинаково давно знаем. Мир музеев, театров, концертов, книг. Но мой мир природы гораздо объемнее и богаче, чем твой. У тебя только клубника и светлые березовые перелески. У меня больше: от карельских скал, и до этой реки, до этого болотного леса с добрыми медведями, приходящими за куском колбасы. Та же ссылка.
Когда мы возвращались на место ночевки через кусты, с обещанной мной щукой, из них вертикально вверх вылетела кряковая. Как некий, неудавшийся “Циркон”. И тут же легла. Теперь три штуки. Больше в этот заезд не было. На берегу я продолжал дарить моей женщине все, что у меня еще было. Показал ей бугорок чуть выше нашей стоянки, и там она насобирала, не по позднеосеннему, красивых черных груздей. Я когда-то после утренней зорьки залег поспать на ватнике, прямо на этом бугорке. Но нечаянно раскинул не туда руки, после чего долго собирал эти грузди лежа. После ухи мне еще работа будет, сварить их. Услышал в березах около воды характерный писк, и ответил манком из заячьей косточки. И приманил на дерево, под которым женщина моя отдыхала на ватнике, нарядного и сексуально озабоченного рябчика. Не стрелял, зачем он мне? Это тоже курица, как и тетерев. Вот глухаря не пробовал, не пришлось. Возможно, тоже курица, а возможно, и вкусно.
Она с широко раскрытыми глазами принимала все мои подарки. И мне кажется, она поняла значение этого позднего солнечного тепла, этих желтых, падающих прямо на лицо, листьев, и этого бледно-голубого неба с летящими по нему ломаными строчками утиных стаек. Все кончается, но все еще будет.
А девочка снова лежала тихо, я там рукой проверил.
К вечеру зашли тучи, и попытались закрыть наше счастье. Последний день нашего первого бабьего лета смыло в реку вместе с первыми каплями дождя. И я вспомнил ту мелкую дождевую тучку, которая гналась вчера за нами по реке. Догнала, и выросла на все небо? А я ведь все равно сильнее. У меня полиэтиленка размером во всю крышу палатки, а к углам ее я уже тупо привязал по обычному мешочку с землей. Чтобы не искать камни, и чтобы эту полиэтиленку с палатки ветром не сдуло. Будем лежать внутри палатки, смотреть в ее серый открытый полог, и я буду рассказывать тебе про другого доброго мишку. Который за вечер сожрал на берегу моря кучу наваги, достаточную для трех мишек сразу. И про бича, который пытался прикурить с помощью лупы от северного сияния. Но это уже не я, а Олег Куваев, и про него я тебе, милая, тоже потом расскажу. А еще потом, через много лет, расскажу про доброго тюленя Уэдделла, который подружился со мной настолько, что тоже пошел ночевать на нашу антарктическую базу Гора Вечерняя. И все бы ничего, только ему никак было не подняться к нам по скалам. И пришлось его гнать пинками в его ледяной хрустальный каньон, в его лунку, чтобы он не замерз за ночь.
Это все тебе вместо колыбельных, я ведь их еще не умею. Научусь, когда появится наша девочка. Что-нибудь, вроде:
- Потеряли сосю,
- Потеряли сосю!
- Потеряли сосю?
- Потеряли сосю…
Вот, уже придумал колыбельную, но пока пою ее шепотом только моей женщине. Мотив хороший…запоминающийся такой…полог палатки закрыть… хрен с ним…спим…
Окончание, если это, таки, окончание, следует.