Не так давно я уже писал о первом императоре Бразилии Педру I. Самое время продолжить рассказ, хотя в этот раз он будет лишь отчасти о Педру.
У бразильского императора с 1817 года была законная жена — Леопольдина, дочь австрийского кайзера Франца II. Она не отличалась красотой, но была умна и, по своему, обаятельна. В духе эпохи она увлекалась естественными науками и, хотя ее личный вклад в естествознание едва ли был велик, привезенные ею из Европы ученые предприняли первую, причем весьма обширную, попытку описания этой, тогда еще вполне дикой, страны и ее природы, что было заметным событием того времени.
Одним из увлечений Леопольдины была музыка. Она хорошо играла на разных музыкальных инструментах и это сближало ее с супругом, который тоже любил этот жанр. Педру играл на тромбоне, флейте и еще трех инструментах, жена помогала. По вечерам они любили вместе музицировать, это их явно сближало. Педру очень любил и уважал свою супругу, но...
Это совершенно не мешало ему иметь множество любовниц разного вида и происхождения. Их точного количества мы не знаем, но, вероятно, их было не менее пары десятков. По отзывам современников, для императора затащить симпатичную женщину в постель было так же естественно и просто, как сказать ей комплимент. Он был красив и даже эффектен, поэтому у женщин пользовался неизменным успехом.
Положение изменилось в начале 1820-х годов, когда Педру встретил Домитилу ди Каштру. Сейчас сложно сказать была ли она красавицей, но император был покорен настолько, что даже поумерил свой пыл по отношению к другим женщинам, что можно расценивать как геройский подвиг. Домитила родила ему троих дочерей. Еще одна дочь родилась от сестры Домитилы — ну, не мог же столь любвеобильный человек просто так пройти мимо хорошенькой девушки. Законная жена несколько лет то ли не замечала эту небольшую интрижку, то ли делала вид. Первое, впрочем, вероятнее, поскольку в итоге Леопольдина все-таки застукала своего благоверного в объятиях Домитилы.
Мы не знаем в точности, что было дальше, но Педру стесняться своей любви перестал. За несколько месяцев до того он писал Домитиле, что императрица едва не застала их в момент интимного свидания, но «Господь уберег». Теперь оглядываться на цивильные нормы приличия стало уже ненужно, Домитила была поселена в особняке напротив императорского дворца, стала маркизой, сестра — баронессой, а их отец — виконтом. Детей Домитилы Педру воспитывал как своих, каковыми они, в общем-то, и были.
Леопольдина любила мужа и столь открытая измена переживалась ею болезненно, хотя публично она этого не показывала. Только в письмах друзьям и родственникам она позволяла себе весьма резкие высказывания, да и то лишь по двум поводам: пожалование Домитиле титула маркизы и отношение Педру к общим с Домитилой детям. Леопольдину приводило в бешенство то, что эти бастарды фактически рассматриваются императором наравне с детьми жены.
После обнаружения этих двух фактов Леопольдина перенесла выкидыш, заболела и, в декабре 1826 года, умерла. Педру сильно горевал, но быстро утешился в объятиях Домитилы.
Тем временем бразильцы стали роптать. На то было много причин, но смерть популярной в народе императрицы результативно на них наложилась. Леопольдина была умна, тактична, не любила роскоши, неброско одевалась. Ее было за что любить и, соответственно, не любить злодейку-разлучницу Домитилу и, заодно, связавшегося с ней Педру. Придворные дали понять своему монарху, что ему нужна новая жена, рядом с которой он сможет выглядеть как примерный семьянин.
Невеста должна была быть королевских кровей. В Новом Свете тогда такие не водились, посему искать пришлось в Европе. Туда были отправлены сваты: маркиз Фелисберте да Барбасена — опытный военный и дипломат, перед этим ставший пожизненным сенатором, и несколько менее знаменитый маркиз да Резенде.
По неясным причинам сваты первоначально отправились в Вену, что было очень плохой идеей. Для императора Франца II Педру был парнем, изменившим его дочери, и, вероятно, доведшим ее до смерти. Для Меттерниха он был еще и либералом, что было даже страшнее.
С подачи венского двора европейские газеты начали рассказывать о матримониальных планах бразильского императора, рисуя его двор как очаг разврата, а его самого — как ветреного любителя женщин, что, в общем-то, было недалеко от истины. Общественное мнение было заинтриговано. Хуже того — шлейф мужских подвигов бразильского императора учитывали его коллеги, европейские монархи. Имей Бразилия любой ненулевой вес в европейской политике, он бы, безусловно, перевесил, но в тот момент эта страна не представляла никакого интереса ни для кого. На Леопольдине принц Педру женился, будучи наследником португальской короны, а сейчас он таковым уже не был.
Один момент отчетливо отдавал демонстративным публичным унижением. Маркиз Резенде обратился к брату шведской принцессы Сесилии Густаву. Их отец, король Густав IV Адольф, был свергнут со своего трона в 1809 году, после чего шведский риксдаг лишил права на престол всех его потомков. Поэтому в 1827 году шведский кронпринц жил в Вене. Шансов когда-то стать королем у него не было, но, с династической точки зрения, он мог рассматриваться как ровня императору Бразилии. Выслушав посла, принц Густав дал понять, что он не против, но затем обратился к Францу II, который не только отсоветовал ему этот брак, но и разгласил информацию о сделанном предложении всему дипломатическому корпусу, а дипломаты — газетам. Явившись через несколько дней за окончательным ответом бразильский маркиз получил категорический отказ.
Послы получили отказы примерно от дюжины европейских принцесс, сиречь — от их родителей. После этого Педру приказал им сосредоточиться на поисках где-то вне зоны влияния Австрии. Как писал император, его невеста должна была удовлетворять набору качеств: «происхождение, красота, добродетели и образование составили мое счастье и счастье всей империи… Если придется выбирать из этих четырех качеств, то пусть это будет первое и последнее».
Сваты обратили внимание на датскую принцессу Луизу. Я не мог найти ее портрет и это достойно глубочайшего сожаления, поскольку именно она и была упомянутой в заголовке блондинкой. Съездивший в Данию Барбасена вернулся оттуда «с лицом, способным отпугнуть младенца от материнской груди». Вот как он описывал свои впечатления:
«Я знал, что принцесса, и это правда, элегантная молодая леди. Но ее глаза, веки, брови — все, как у альбиноса. Таковы все принцессы этой страны. А это способно даже самую совершенную красоту превратить в нечто отталкивающее. Альбиносы — это те, кого мы в Бразилии называем „очень желтые“, или окторуны. Хотели бы Вы, Ваше Императорское Величество, получить такую невесту? Конечно же нет! Таким образом, я прекращаю это дело и поищу где-нибудь еще».
Так брак бразильского императора дома Педру I оказался расстроен из-за цвета волос потенциальной невесты. В Бразилии тогда было не так много (около восьмой части населения) европеоидов, а уж девушек-блондинок не было совсем. Конечно император, искавший невесту для поднятия популярности, жениться на блондинке не мог — народ бы его не понял.
В конечном итоге Педру I женился на принцессе Амелии из Люксембурга, но примирить его с подданными это уже не могло. Пришлось отрекаться и уезжать. Но это — уже совсем другая история.
Сергей Сысоев
Помочь мне и моему каналу можно переведя любую удобную вам сумму на карточку 5536 9138 2477 9298. Ваше пожертвование даст мне возможность чаще читать, больше думать и писать неглупые материалы. Спасибо!