Весь день я провела в своей комнате в полной темноте и тишине, не включая ни телефона, ни света, ни музыки. Я просто лежала на кровати и смотрела в потолок. В моей голове кадр за кадром пролетала вся моя совсем недолгая жизнь. В какой-то момент я уснула, а проснулась, когда уже стемнело. Отец спал. Мне же подобало праздновать свой день рождения и свою обретенную от безответной любви свободу.
Я оделась, тихо закрыла за собой дверь и вышла на улицу. Я прошла два квартала и зашла в случайный бар в подвальном помещении. Я села в углу, боясь разоблачения своего несовершеннолетия, и, когда официантка подошла ко мне, постаралась изо всех сил произнести как можно спокойнее и ничем не выдать навязчивого страха:
– Принесите, пожалуйста, бокал красного ламбруско.
Любимое мамино игристое вино. Я должна была выпить за нее. Она семнадцать лет прожила с нелюбимой дочерью и наконец-то смогла себе в этом признаться. В какой-то степени даже героический поступок.
– А тебе есть восемнадцать? – спросила официантка.
Я замешкалась. Если я отвечу «да», она может попросить предъявить документы, которых у меня нет. Если я отвечу «нет», то мне не принесут алкоголь, а я пришла сюда за ним. Конечно, всегда можно заглянуть в домашний отцовский бар, но было в этом что-то детское, подростковое, а сегодня мне хотелось в полной мере почувствовать себя взрослой. Ведь сегодня я лишилась матери. Я смотрела на официантку. А та смотрела на меня. Так, словно мы играем в игру, кто дольше не отведет свой взгляд. Я ничего не хотела этим добиться, просто смотрела на нее и смиренно ждала, какое решение она примет. Я видела, как она хмурится, словно давно уже раскрыла мой маленький преступный замысел, но все еще не может решить, стоит ли ей вступать со мной в сговор.