Карлос тут же поспешно шмыгнул к себе в спальню, Хозе объявил, что ему еще надо сходить кое-куда и «порешать кое-какие дела» до

–Я буду заботиться о тебе, мама, пока папа будет в отъезде.Мария повернулась к сыну и обхватила его лицо ладонями, слабая улыбка тронула ее губы.–Знаю, милый, знаю, мой самый красивый мальчик на свете. Ты будешь! И я благодарю Господа за это.* * *–Что ж, до свидания, Мия.– Хозе взял руки жены в свои и поцеловал кончики ее пальцев.–А как я узнаю, что вы благополучно добрались до места? Что оба живы-здоровы?– спросила она у мужа. Вся семья сгрудилась возле повозки кузена Хозе. Вещи мужа и дочери уже погрузили, на самом почетном месте сверху лежала зачехленная гитара Хозе.–Я пришлю тебе весточку через кого-нибудь из наших, кто будет возвращаться домой из Барселоны. Постараюсь сделать это быстро. Лусия, попрощайся же со своей матерью.–Adios, мамочка,– послушно проворковала Лусия. Но когда Мария обняла дочь, то сразу же поняла, что девочка мыслями уже далеко от родного дома и ей не терпится поскорее отправиться в путь.–Жаль, что ты не смог навестить нашего сына в тюрьме до своего отъезда,– тихонько шепнула Мария мужу.–Навещать, как ты знаешь, разрешается только по пятницам, а я пообещал боссу, что уже в четверг мы будем на месте. Да и потом, у него же срок всего лишь месяц, Мария. Время пролетит так быстро, что не успеешь и оглянуться. А Филипе тюрьма послужит хорошим уроком, который он не забудет до конца своих дней.–Если только выживет,– пробормотала про себя Мария. Она видела, что мужу претят эти неприятные разговоры о плохом. Ему хотелось побыстрее уехать отсюда в предвкушении счастливых перемен в своей жизни и не думать о сыне, который в это самое время томится за решеткой городской тюрьмы.–Итак,– Хозе почти рывком вырвал Лусию из объятий матери, будто вдруг испугался того, что та ее вообще не выпустит из своих рук, после чего усадил девочку на грубую деревянную скамью спереди.– Мы поехали!– Он взобрался на повозку и уселся рядом со своим кузеном Диего, который тут же взял в руки поводья.– Все новости из дома отправляйте нам вместе с теми, кто поедет в Барселону. Скажите им, что искать нас надо в баре «Манкуэт». Пусть приходят и сами посмотрят, как мы там выступаем. Vamos!Диего слегка шлепнул вожжами по спине мула, повозка сдвинулась с места и покатила вниз по дорожке. Из других пещер тоже высыпал на улицу народ проводить соседей и пожелать им счастливого пути. Мария с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. «Но никаких представлений на людях!» – приказала она себе, тяжело опираясь на крепкую руку Эдуардо.–Adios, мамочка! Приезжай в Барселону посмотреть, как я танцую! Я люблю тебя!– крикнула Лусия, когда повозка уже отъехала на значительное расстояние.–Я тебя тоже люблю, голубка моя!– прокричала в ответ Мария, а потом махала рукой до тех пор, пока повозка не превратилась в крохотную точку, едва заметную на горизонте.–С тобой все в порядке, мама?– спросил у Марии Эдуардо, когда они снова вошли в дом.– Может, пойдем вместе со мной? Побудешь какое-то время с бабушкой. Понимаю, как тебе сейчас трудно.–Они обязательно вернутся.– Мария с трудом выговаривала каждое слово.– Я желаю им самого большого успеха. Они его заслуживают.–Тогда я пошел. Мне пора на работу. Карлоса я беру с собой. Посмотрим, на что он годен. Сможет ли из куска металла выковать хотя бы сковородку или кастрюлю.Мария глянула на среднего сына, с понуро опущенной головой стоявшего рядом. Мальчишки ушли, а она подумала с некоторым облегчением в душе, что лучше уж пусть лупит кувалдой по куску жести, чем дерется на кулаках бог знает с кем.–Вот я и осталась одна,– тихо обронила она.– И что же мне теперь делать?– Она обвела растерянным взглядом свою пещеру. И хотя она понимала, что впереди ее ждет еще много таких же вот унылых и одиноких дней, без мужа, без детей, но сегодняшний день все же был особенным. Ведь впервые ночью не лягут в свои постели целых три члена ее семьи.Но есть и хорошая новость, тут же постаралась Мария подбодрить себя. Кто знает, а вдруг Лусия и Хозе действительно заработают много денег, и тогда они переберутся в Барселону всей семьей, хотя для этого и придется бросить свой родной дом. Другого у Марии ведь никогда не было. Впрочем, вполне возможно, всем им нужно начать все сначала.* * *–Ума не приложу, как у тебя хватит смелости показаться на людях, Мария,– попеняла ей Паола, когда в пятницу Мария собралась идти в Гранаду, чтобы навестить в тюрьме Филипе.– Твой сын опозорил обе наши семьи. Остается лишь надеяться, что клиенты твоего отца из числа payos не в курсе, что мальчишка приходится ему внуком. Иначе они тут же прекратят с ним всякие дела.–Мне жаль, мама, что так получилось,– тяжело вздохнула в ответ Мария.– Но что случилось, то случилось. Надо как-то выбираться из всего этого.Центральные улицы Гранады в этот ранний утренний час были уже запружены народом, спешащим на рынок. Мария и Эдуардо с трудом пробирались между бесчисленными повозками, груженными фигами, лимонами, апельсинами. Их сладковато-терпкий запах витал в пыльном воздухе. Добравшись до места, мать и сын пристроились в самый конец длиннющей очереди, извивающейся по направлению к тюремным воротам. Солнце нещадно палило, но они терпеливо ждали, когда их наконец пропустят в помещение для свиданий.Наконец им разрешили войти, и они очутились в мрачной, сырой и холодной комнате, разительно контрастировавшей с тем пеклом, что царило на улице. Сильно воняло нечистотами и потом от десятков немытых тел. Мария даже вынуждена была прикрыть нос чистым носовым платком. Охранник повел их куда-то наверх по бесконечным ступенькам, освещая себе дорогу свечой.–Такое чувство, что всех несчастных осужденных схоронили заживо в этом подземелье,– прошептала Мария сыну, когда они вошли в длинный узкий коридор. Пол под ногами был влажным и сильно вонял нечистотами.–Ваш сын здесь,– сказал им охранник, указывая пальцем на большую камеру. За железными прутьями решетки копошилась огромная масса человеческих тел: люди сидели, стояли, лежали, используя каждую пядь свободного пространства.–Филипе!– крикнула Мария. Несколько человек подняли головы в ее сторону и тут же снова отвели взгляды.–Филипе! Ты здесь?Прошло какое-то время, прежде чем мальчишка сумел пробиться сквозь эту толчею. Наконец она смогла ухватить его за ручонки, протянутые между прутьями решетки, и тут же расплакалась.–Как ты здесь, hermano, братишка?– спросил у Фелипе Эдуардо срывающимся от волнения голосом.