Большинству, если, конечно, они обратили хоть сколько-нибудь внимания, поведение братьев тем утром показалось бы слегка необычным. Но профессор Люсьен об этом не задумывался. Более того, он вообще ничего не заметил. И, пожалуйста, не думайте, что это потому, что он плохой учитель – ровно напротив. Люсьен был очень хорошим и добрым учителем. Но ещё он был самым умным на всех Чернильных островах, и, как вам скажет любой умный человек, ум может стать тяжёлым бременем. К сожалению, когда голова битком набита формулами, теоремами и уравнениями, в ней почти не остаётся места для всего остального. Вот почему очень умные люди часто не понимают шуток, пропускают приёмы у зубных врачей и не замечают, как учеников втаскивают через окно на йо-йо.
Такие уж они, умные люди.
Лёжа на полу, Чашек понял две вещи: во-первых, профессору Люсьену нужны новые ботинки, и, во-вторых, весь класс чем-то очень взволнован. По комнате, словно электрический ток, пробегали шепотки и разговорчики, и, хотя он мало что мог расслышать, одно слово звучало очень чётко:
Карнавал!
– Ты идёшь на карнавал, Чашек? – спросила его Джинджер.
Джинджер – это пряничная девочка, которая сидит прямо перед Чашеком. Как и все пряничные девочки, она очень милая и славная. Ну, любит, конечно, совать нос куда не следует, но всё равно милая.
– Ну… – ответил Чашек, поднимаясь и ставя на место парту.
– Конечно, идёт. Все идут, – перебил Фляжка Хьюз. – Какой болван пропустит карнавал? Вы видели американские горки? Они потрясные.
Американские горки? Там есть американские горки? Чашек сглотнул. Он видел американские горки только в кино и теленовостях. Они были похожи на поезда, которые попали в торнадо и не знают, как выбраться. Ему вдруг представилось, как все парты в его ряду, сцепившись друг с другом, заезжают на высокую горку и – ВЖУХ! – несутся вниз с другой стороны. Какой ужас! От этой невыносимой мысли Чашек весь покрылся мурашками, и, прежде чем он успел понять, что происходит, они начали бегать по его рукам, издавая странные муравьиные звуки.
– Ух ты, ух ты, американские горки, – громко сказал он. – Хочу поскорее прокатиться!
Лучше он придумать ничего не смог. На самом деле, хоть Чашек и был очень смелым, от одной мысли об американских горках его начинало мутить. Он, конечно, не боялся – ну, по-настоящему не боялся, – это была скорее аллергия. Вот, точно! У него аллергия на жестокие увечья, и никто с этим ничего не может сделать. Так что, даже если карнавал в самом деле потрясающее место, полное всяких штук, которые не крутятся, не вертятся и не переворачиваются вниз головой, вызывая расстройство желудка, и он готов отдать почти всё что угодно, чтобы их увидеть, но его руки связаны. Если он хоть одной ногой ступит в этот мир чудес, то остальные ребята потащат его за собой на развлекательную машину смерти, а этого допустить нельзя.