Мороз продолжил недосказанное: « Бухать я тебе не дам, сразу говорю, не выход это, единственный выход сейчас для тебя – начать жить заново»
К вечеру вернулась с вызова жена Мороза. Она радушно встретила Максима, не задавая никаких лишних вопросов. Видимо, Сашка заранее обсудил с ней все по мобильнику, догадался гость. С сочувствием глядя на бледное от усталости лицо Маринки, Мороз уговорил ее пораньше лечь спать. Максиму он отвел, пустовавшую в доме комнату и сам почему – то тоже улегся там. Гость не понимал, что это была мера предосторожности, Сашка боялся за него. Наутро Мороз буквально завалил Макса работой, попросил перекопать на зиму огромный огород. Мотивируя тем, что самому ему никак не справиться, но в голове держал одно, не дать другу попасть в липкую, ядовитую паутину депрессии, иначе хана мужику, из такой беды не выгребет. На ночь Сашка упорно не оставлял Максима одного. Прошла неделя, душевная боль слегка утихала, Максим стал думать о матери, ведь она о нем ничего не знает и представить можно, как мучается. Возвращаться из этого теплого, хотя и чужого семейного оазиса в свою пустую нежилую одиночку духа все – же не хватало, но пора и честь знать. Злоупотреблять гостеприимством Морозовых становилось унизительным, да и работа, наверное, ляснула, шеф уже явно уволил его. Медлить долго не стал, однажды утром твердо и взвешенно сказал: « Сань, я домой пойду, мать там с ума сходит, да и Артур, боюсь, меня из списка водил вычеркнул. Высокопарных слов говорить не умею, но знай, из лап идиотской смерти, вырвал меня ты». Мороз пытливо изучал друга, да, за столь короткое время он прилично постарел, однако лицо уже чуть просветлело, глаза стали жежче, из них дурь улетучился, значит можно быть спокойным за него.
. Вместо озорного привлекательного блеска в глазах Макса поселились суровость и твердость. Это радовало Мороза, значит, друг стал трезвым в суждениях. Вышли во двор. На карнизе сарая мирно ворковал рядок сытых голубей. Улыбаясь, хозяин проговорил: « Вон она твоя спасенная сидит, привыкла, вроде здесь и вылупилась. Умора, как пробует летать, левое крыло вниз перекашивает, но она изо всех сил работает правым, пытаясь выровняться. Настойчивая, совсем скоро высоко в небо взметнет». Максим с теплотой поправил: « Спасительница, а не спасенная». « И то» - согласился Мороз.
Глава 2
Домой Максим возвращался не спеша мучительно размышляя, как жить дальше. Ход его мыслей прервала фигурка невысокой девушки с белой тростью в руках. «Слепая» - догадался он. Таких людей Максим встречал не мало, но никогда не задумывался о их жизни. Даже подобающей жалости он к ним не испытывал, скорее пренибрижение, граничащее с презрением, считая их пустым местом на земле. В его понятии эти никчемные создания ни чувствовать, ни жить по – человечески не способны, ведь главную информацию о жизни дает зрение, а его слепые лишены. Топчутся, тыкают своими палками вокруг, делая вид, что живут и барахтаются. Правда, говорят, что некоторые из них чего – то достигают, музыкантами, массажистами становятся, кто – то даже образование высшее получает юристов, учителей, даже журналистов. По его мнению, ковырялись – бы в железках на своих предприятиях и не корчили из себя полноценных людей, а они еще и семьи заводят и детей рожают. Его обывательский взгляд обуславливался существующим мнением всего здорового общества, особо не утруждающего себя пониманием проблем таких инвалидов. На тротуаре в нескольких сантиметров от ног слепой черной дырой зиял открытый канализационный люк. Максим не удержался и громко крикнул: « Девушка, стойте! Впереди яма»! Она в нерешительности остановилась. Максим подбежал к ней, стал со стороны люка и преодолевая некоторую брезгливость, взял девушку под руку и повел ее по бордюру. Внезапно он сам оступился и его нога нырнула в мрачную, разящую сероводородом, пропасть. Слепая резким, неожиданно сильным движением рванула его на себя и Максим выровнялся. Смущенно проговорил: « Надо – же, хотел вам помочь, а вышло, что вы меня спасли от падения в эту вонь – стараясь преодолеть дурацкое положение, поинтересовался – откуда у вас, хрупкой и слабой, руки такие сильные»? Девушка звонко и красиво рассмеялась: « Да не слабая я вовсе, просто массажисткой работаю, то – того и руки
С плохо скрытым недоумением, поинтересовался: « А где»? « В нашей районной больнице» - просто ответила она. Недоумение в голосе парня всеже не ускользнуло от ее слуха, но девушка давно уже привыкла к такой реакции зрячих людей и не обращала на нее никакого внимания. Не тая откровенного любопытства, Максим внимательно разглядывал ее. Странно, одета не просто аккуратно, но даже со вкусом. Модная темно – синяя юбка со складкой на колене, при каждом шаге девушки, складка раскрывается, показывая нежный яблоневый цветок, вышитый шелком. Синяя легкая куртка, на шее белая дымка тоненького шарфика. На ногах черные замшевые сапожки и такая – же маленькая сумочка на плече. Светло – русые, рассыпающиеся от чистоты волосы, сколоты дорогой заколкой. Косметики совсем мало, только пухлые губки покрыты серебристым блеском. Все прекрасно в ней, вот только темные, солнцезащитные очки выглядят нелепо в эту пасмурную осеннюю пору. Взглянул, что за ними скрывается и передернулся от жуткого зрелища. Глаза неестественно – маленькие, словно высохшие, подернутые мутной пеленой. Ресниц нет, ни длинных, ни коротких, никаких. Максим отвел взгляд в сторону и с досадой подумал: « Лучше – бы и не смотрел туда, эти страшные, изуродованные глаза смазали все приятное впечатление от нее». Девушка ничего не почувствовала, она осторожно вытянула руку из – под его рукава и с улыбкой проговорила: « Спасибо, дальше я сама, дорогу по светофору перейду, а там и ступеньки в больницу совсем рядом». Потрясенный неприятным видом ее глаз, Максим перечить не стал: « Сама, так сама, иди себе». Машины проезжую часть остановились, она легко перешла десятков метров, нащупала тростью крыльцо больницы и уверенно поднялась по ступеням. По всему было видно, что все ей привычно и делала она это уже много много раз. Молодой врач, заметив ее , расплылся в дружеской улыбке, обнял сотрудницу за плечи и они вместе вошли в двери. Максим ощутил некоторую неловкость: « Вот он его не отталкивает ее увечье – и пытаясь оправдаться в собственных, подумал – привык, наверное».
Подойдя к квартире, заметил, что дверь ее чуть приоткрыта. Сердце едва не выпрыгнуло от радости: « Неужели опомнилась и вернулась»? Дрожащей рукой распахнул дверь и горько посмеялся сам над собой: « Дурак, убегая к Морозу, квартиру даже не замкнул». « Фу, а дух какой мерзкий, как после похорон». Настеж распахнул окно, на этот раз рама не сопротивлялась и открылась легко. Прохладный осенний воздух освежал комнату и голову Максима. Парень взял со стола забытый мобильник, просмотрел список вызовов, сразу и не пересчитать, но номеров всего два мамин и Артура. Первым набрал телефон матери. Вместо привычного: « Да, сыночка» - услышал вырвавшийся из глубины груди, плач. Сначала хотел соврать, что в рейсе задержался, а мобильник разрядился, но от икающих всхлипываний, стало безумно стыдно за придуманную ложь. Не дожидаясь никаких вопросов, почти прокричал в трубку: « Мамочка, прости, я жив – здоров! Вечером приду к тебе и все расскажу». Ответа не последовало, только рыдания усилились, сквозь них Максим едва разобрал, как она выдохнула: « Господи милосердный, слава тебе». У Максима тоже слезы навернулись на глаза за свое малодушие и трусость: « Это единственный человек на земле, который жить без меня не сможет, а я, поддонок, с седьмого этажа хотел нырнуть. Да пошла она эта Светка!» Взял записку, с наслаждением разорвал ее на мельчайшие кусочки, высыпал их в унитаз, с диким остервенением, смыл, испытывая при этом несказанное удовольствие. Свадебную фотографию постигла таже участь. Затем собрался с духом и позвонил шефу. Артур ругался так, что от захлестывающего возмущения, не договаривал окончаний многих слов, поэтому на голову Максима сыпались не отборные маты, а их смачные начала. Водитель не оправдывался и не пытался юлить. С замиранием сердца, он ждал страшной для себя фразы: « Ты уволен»! Однако, роковых для Максима слов, Артур почему – то пока не произносил. Выплеснув распирающую ярость, он с издевкой спросил: « Что, козляра, совсем охренел? Уважающий себя человек, хоть как – то попытался объяснить столько прогулов». Максим расценил вопрос, как проблеск солнечного луча среди черных грозовых туч и с трудом выдавил из себя: « Артур Николаевич, от меня жена ушла». Ответ ошарашил шефа: « Светка»? « Светка, у меня другой не было» - не скрывая боли, отрезал водитель. Начальник помедлил и уже мягче сказал:» Макс, не дрейфь, приходи в офис, побазарим». Парень сдержано улыбнулся: « Кажется эта гора, начинает медленно сползать с его плечь, он всегда видел в Артуре настоящего мужика».
Максим постучался в кабинет начальника, холодок в сердце всеже не проходил, что выдаст сейчас шеф, неизвестно. Артур кивнул вошедшему на стул, продолжая разговаривать с кем – то по телефону. Голос жесткого, порой грубого шефа, звучал непривычно тепло. « Не иначе, как с любовницей так мило воркует – промелькнуло у Максима, но услышав последние слова, понял, что ошибся. « Доня уже с английского пришла? С ужином не колотись, я возможно задержусь, пойди лучше воздухом подыши, ведь ему кислород нужен». Ясно, беседует с женой и ребеночек у них еще будет. Опустил вниз глаза, напрасно опасаясь, что Артур прочитает в них откровенную зависть.
Он приготовился к дальнейшему извержению гнева, теперь уже « с глазу на глаз» и в душе молил только об одном: « Крой меня, как хочешь, но не увольняй». Опять ошибся. Артур смотрел спокойно, без всякого зла произнес: « Честно сказать, хотел уже под зад коленом, но раз такое дело у тебя, будем считать, что проехали и забыли. Не хочу быть сволочью, тебе ведь и так не сладко». Максим непроизвольно вздохнул с таким откровенным облегчением, что шеф расхохотался, достал нераскупоренную бутылку коньяка и две рюмки и поставил их на стол. Водитель ошалело выпучил глаза на бутылку: « Блин, точно такой коньяк, он вез домой из последнего рейса и разбил его, роняя пакет в пустой квартире». Начальник усадил Максима за стол, раскрыл коробку итальянского шоколада и разлил терпко – ароматный напиток. Выпитые пара рюмок дорогого крепкого коньяка смыли дистанцию между начальником и подчиненным. Легкий хмель потянул Артура на откровенность: « Я, Максик, тоже такое переживал, Катюха моя вторая жена. Первая не выдержала бедности, я ведь не сразу таким стал, учеба, мизерная зарплата инженера, скитание по квартирам, бабок не то, что на жилье, на жратву не хватало. Сама работать она не хотела, экономно вести хозяйство тоже, мнила из себя аристократку, предки ее были какого – то шляхетского рода и участь простой смертной ее не устраивала, роскоши бажалось. Постоянные скандалы, упреки закончились тем, что сбежала к любовнику, старому, но богатому. Любил я ее, мучился сильно, но скажу теперь уже, как знаток, измена жены, дело не смертельное. Знаешь умные слова « Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло»
С очередной квартиры съехал, бабки палить за нее не было смысла, поселился у матери. Она у меня умная и глубоко набожная была и фактически спасла меня, царствие ей Небесное» . При этих словах, голос Артура дрогнул, он замолчал и справившись с нахлынувшим волнением, глухо произнес: « Давай помянем ее». Выпили, жуя шоколад, шеф продолжил: « Тонким чутьем, она понимала, что душа моя пуста и ее легко может заполнить всякая дрянь, типа уныния, отчаяния, а то, чего хуже, и самой нечисти. Маманя терпимо уговаривала меня, нагрузить себя работой, любой, лишь – бы уставать до изнеможения. Завод, где я числился, раньше ориентировался на Союзные заказы, но спрос на них резко упал и на мою специальность тоже, на предприятие я являлся через день, ну и зарплату соответственную имел. Свободного времени хоть « пруд пруди» и силу девать некуда. На соседней улице заложили православный храм, работы навалом, но безвозмездно, финансирование строительства слабое. Я подался туда, нет, честно сказать, брешу. Мать уболтала, иди, мол, потрудись на благо людское, может на сердце полегчает и время пустое заполнишь. Подался туда, ну, думаю, буду как дурак, один там торчать, а нет, смотрю, там уже двое мужиков роются. Спросил, чего делать надо: Помощнику они явно обрадовались, дали лопату и велели траншею вместе с ними рыть. Один из них пожилой, почти дедок сказал: « Поработаем хорошенько, даст Бог, через недельку и бетоном заливать станем». О, там я, действительно, вкалывал и странно, наслаждение от того получал. Вечером приду домой, похаваю маменькиного борщичка и в люлю спать. Какие уж тут дурные мысли, глаза от усталости слипаются. Народу у нас добавилось, уже и стены верхнего храма возвели, но началась зима и строительство приостановили.
Не прошло и пол года, как Катька мне, словно с неба свалилась. Мы были немного знакомы, учились в одном институте, только она на курс младше. Позже Катюха призналась, любила меня давно, потому и замуж ни за кого не шла, словно знала, что у меня такое получится и терпеливо ждала. Правду сказать, не красавица, но от бабьей смазливости, я уже нахлебался и четко понимал, не в ней человеческое счастье. Да и тесть мой с накатанным бизнесом оказался, а Катерина его единственная дочь. После свадьбы, он долго ко мне присматривался, проверял на честность к нему, на хваткость и в конце – концов постепенно передал все свое дело в мои руки. Так и стал я бизнесменом. Прошлое вспоминаю, как будун страшный. Жена мне дочку 7 лет назад родила, сейчас еще малыша ждем, конечно, хочется сына, ну а там, кого Бог даст, всеравно мое дите. Так – что и у тебя, дорогой мой Макс, все наладится, верь мне». « Ох, шеф, не наладится никогда, никогда» - застонало в душе у Максима, даже изрядное количество выпитого коньяка оказалось бессильным отворить тяжелую чугунную дверь я, которой он захлопнул от всех свою неизлечимую боль.
продолжение следует
Галина Пономарева.