Вездесущий Кузьмич, улучив момент, отвел водителя в сторону и горячо зашептал: « Макс, послушай меня старого, не пей ее кофе, стерва эта туда чего – хош подсыпать может, женить тебя на себе ей больно хочется». Максим с благодарной улыбкой кивнул сторожу и резко разлюбил кофе. Леська поняла, что горячий напиток нисколько не растопил лед на душе желаемого мужика, но складывать оружие, не в ее характере. Однажды, преданно глядя ему в глаза, она почти со слезами простонала: « Господи, какая – же она дурра, такого мужика бросила». Слова эти сыграли обратную роль, возмутив Максима: « Да будь Светка, кем угодно, уж не этой судить о ней». Он резко ответил: « Господь здесь ни при чем, просто мы характерами не сошлись, и вообще, не суй нос, куда тебя не просят». Она обиделась и прекратила атаки, но лишь на короткое время, потом, видно, решила « или грудь в крестах, или голова в кустах», всеравно ничего не потеряю.
Леська досконально продумала все. Она внимательно изучила график предстоящих рейсов Максима и вычислила, что в один из них, он должен вернуться поздно ночью, значит , на какое – то время, они могут остаться в дежурке одни. Мешала, правда, маленькая неувязка, в эту ночь дежурила другая диспетчерша. Леська была женщиной напористой и такая чепуха уж никак не могла помешать ее грандиозным планам. Она упросила напарницу поменяться сменами, мотивируя, что идет на свадьбу к крестнику и должна хорошо выглядеть, а после бессонной ночи, вид у нее будет, как у мокрой курицы. На самом деле Леська никогда никого не крестила, стараясь казаться особой и оригинальной, она любую веру называла забубенностью и доказывала, что нужно верить только в себя. Реальной помехой оставался противный Кузьмич, она чувствовала в нем врага, но и это препятствие легко устранима. У соседки самогонщицы Леська купила крепкого первачка и вечером щедро угостила ним сторожа. Старенького Кузьмича развезло быстро, он стал плакать, вспоминать послевоенный голод и третья стопка его совсем растащила. Оставлять его спать здесь опасно, вдруг проснется, когда не надо. Он жил близко, Леська обняла его и повела домой. По дороге заботливо приговаривала: « Дедуничка, дома хорошо выспись, ато Артур поймет, что ты на работе пил и выгонит, он – же удав, а не человек». Закрывая за сторожем калитку, наиграно строго приказала: « В 6 часов на месте, как огурчик. Начальство в 7 являются, да смотри, меня не сдай».Бедный старик, едва переставляя покрученные в коленях ноги, побрел к хате, а довольная собственным умом Леська, помчалась в дежурку.
Около полуночи уставший Максим открыл двери диспетчерской. Диван пустой, за столом дремлет Леська. Водителю все это не понравилось, он обеспокоенно спросил: « А, что с Кузьмичом, не заболел»?.
Диспетчерша вздрогнула, сделав вид, что испугалась, затем ехидно протянула: « Ой, держите меня заболел. Надрызгался, как зюзик, я его домой отправила, боюсь, что Артур пьяным застукает и вышвырнет алкаша. Жалко деда, деньги ему нужны на лекарства, ноги – то вон какие больные». « Да он почти не пьет» - возразил Максим. « Да, не пьет с мелкой посуды. Взял и свалил с работы, а мне одной страшно и замыкаться не стала, тебя ждала». Словно объясняя свой поступок, она встала и закрыла дверь на крючок. Не догадываясь, что попал в западню, парень попросил ведомость, что – бы расписаться о прибытии. Леська поняла, что он торопится уйти и вместе с ним может ускользнуть ее последний шанс. Нужно действовать. Заранее продумав все свои движения, она стала спиной к дивану и обхватив Максима за шею, крепко прильнула к нему. Тот на мгновенье ошалел от неожиданности. Накрашенные губы поцелуями осыпали лицо, норовя поймать его губы. Леська жарко шептала: « Макс, мы с тобой одинокие, но живые люди, неужели тебе не хочется? Не бойся, всего один разочек попробуй, потом не оторвешься от меня». Максим опомнился и попытался освободиться от насильницы, да не тут – то было, сильные цепкие руки сдавили его, словно клещи. Она рухнула на диван, повалив на себя водителя. Не понятно как, Леська успела расстегнуть молнию блузки, полностью оголив мощные тугие груди. В голодных бабьих глазах дико пылала животная похоть. Для Максима огонь ее тела был отвратительным и не мог зажечь в нем даже ответной искорки. Набухшие соски горячими углями жгли его сквозь рубашку. От этого мерзкого ощущения холодный пот выступил на его спине и голову озарила ясная мысль: « Да мужик я или тряпка? Вот сейчас возьму и позволю ей изнасиловать себя». Он разорвал пальцы, сцепленные у него на шее с такой бешенной силой, что они хрустнули и разжались.
Она крикнула от боли и невольно выпустила его. Максим быстро встал и задыхаясь от негодования, прохрипел: « Сучка, я – же тебя по – хорошему просил, не лезь ко мне! Однолюб я, но тебе этого никогда не понять».
Осознавая, что ей уже нечего терять и желая хоть как – то отомстить за свое поражение, Леська истерически завизжала: « Теперь я поняла, чего она тебя бросила, потому – что ты просто неспособный, нестоячка у тебя»! Максим вырвал крючок вместе с петлей и выскочил на улицу. « Импотент несчастный»! – крикнули ему вдогонку. Слова эти нисколько не задели Максима, сейчас он испытывал единственное ощущение, ему невыносимо хотелось умыться, смыть с себя ее слюну и помаду. Похожее чувство гадливости испытывают люди, когда их обляпает содержимое городской канализации. Он подбежал к ночному ларьку и постучал в закрытое окошко так громко, что продавщица перепугалась. Она решила, что этот до невменяемости пьяный мужик, потребует водки, не открывая окна, спросила: « Что вам»?» Воды» - почти умоляюще попросил покупатель. « Слабогазироваеой или сильно»? « Всеравно, лишь – бы не сладкой и мокрой». Девушка уже без страха отодвинула стекло и протянула полторушку « Голубого ключа». Парень нетерпеливо схватил бутылку. Продавщица подумала: « Ему, видно, плохо или пить сильно хочется, руки во, как трясутся, но на пьяного не похож». С удивлением наблюдая за ним, ничего не могла понять. Вместо того, что – бы жадно припасть к горлышку, он стал умываться и мыть руки, да так тщательно, что вылил воду до последней капли. Затем спросил: « Девушка, а салфетки влажные у вас есть»? « Конечно» - улыбнулась она. Максим купил их. Вытирая ароматными лоскутками лицо, шею, руки, израсходовал всю пачку. Ну теперь, кажется, уже не так противно. Продавщица рассмеялась: « Вас, что грязью облили»? « Дерьмом» - сердито рявкнул Максим и быстро пошел домой, что – бы еще и в душе выкупаться.
О происшедшем этой ночью в диспетчерской не узнал никто. Опохмелившись крепучим чаем Кузьмич, явился на работу еще раньше шести. Осторожно притворив за собой дверь, тихо спросил: « Леся, ну как тут, все нормально»? Спрашивал виновато, как нашкодивший кот, не подозревая, что шкоду его вынудили сделать. Сторож обратил внимание за заплаканные глаза Леськи, да промолчал, но когда обнаружил сломанный крючок, ужаснулся: « Говоришь, нормально, а кто крючок с мясом вырвал»? Диспетчерша выдала заготовленный ответ: « Какая – то ужратая скотина ломилась ко мне, что там того вшивого крючка, так я дверь столом подперла». Хотела, что – нибудь язвительное отпустить в адрес старика, типа, напился и бросил смену, да раздумала: « Вдруг он помнит, как она его споила и домой спровадила, да настучит Артуру». Испуганный старик полез за саморезами , через 5 минут крючок уже висел на месте. У Леськи на душе чуть полегчало, ведь он служил невольной уликой ее проигрыша, бесплодной попытки овладеть Максимом. Ей униженной и раздавленной, от злости хотелось уничтожить весь мир,. Умом она уж никак не блистала, но считала себя неотразимой и любвеобильной и вдруг ее так обломали, да еще палец невыносимо болел от силищи Максима, лучше – бы в другом, он свою силу показал. Максим решил молчать, не из за Леськи, ему мерзко было даже говорить, в какое болото его хотели окунуть. На следующую смену диспетчерша пришла с загипсованным пальцем. С апломбом рассказывала всем, что на свадьбе ею хотел овладеть какой – то женатый крутько, но она так саданула его между ног, что палец сломала. На этом все и затихло. С диспетчершей и водителя остались только сугубо деловые отношения, от которых обоим не куда было деваться.
Галина Пономарева. продолжение следует.