Он вспомнил сообщения о смерти его собственных сыновей. Три отдельных сообщения с разницей в восемнадцать месяцев, и Хенрик не забыл ни слова из них.
Полковник равнодушно сказал:
— Жители вашего мира стали слабыми. Они забыли о своем долге перед Императором.
Это было для Хенрика как удар в лицо, и он не выдержал.
— Я должен был знать, что вы не поймете! Вы неспособны на человеческие чувства, вы боитесь даже открыть свои лица! О ком вы заботитесь, полковник? Кто будет сожалеть о вашей смерти?
Криговский офицер молча отвернулся и снова поднял магнокуляры, чем еще больше разозлил Хенрика.
— Я с вами говорю, полковник! — прорычал он, — и на этот раз вы будете меня слушать! Хоть мы и служим в разных войсках, но технически я старше вас по званию. Я узнавал, мне известно, что вы командуете полком всего ничего, тогда как я…
— Вы предпочли бы, чтобы погибли мои гвардейцы?
Этот неожиданный вопрос застал Хенрика врасплох.
— Вы предпочли бы, чтобы мы пожертвовали ими, оставив защиту этого мира на ваших плохо вооруженных и плохо обученных новобранцев? Потому что это, генерал Хенрик, граничит с изменой.
— Конечно, я не… я не хотел… Их жизни так же ценны для меня, как и прочие… Я просто думал, что ваши люди более подготовлены, чем мои…
— Если вы хотите увидеть кровь Крига, Хенрик, вам нужно лишь подождать еще немного. Мы погибаем, пока вы тут говорите.
— Я знаю, полковник, и я сожалею, я не собирался…