Я тоже здесь существую ради работы, а не для Йейснйхмне интересов отдела кадров.

Я тоже здесь существую ради работы, а не для Йейснйх мне интересов отдела кадров. Я напишу Алексею Алексеевичу, пусть назначит Дубенкова заведовать ядерной лабораторией. Ковченко сказал: — Виктор Павлович, право же, успокойтесь. — Нет, я так работать не буду. — Виктор П а в л о в и ч /в ы не представляете,-к ак руководство ценит вашу работу, в частности я. — А мне плевать, цените вы меня или н ет,— сказал Ш трум и увидел в лице Ковченко не обиду, а веселое удовольствие. — Виктор Павлович, — сказал К овченко,— мы ни в коем случае не допустим, чтобы вы оставили И нсти тут.— Он нахм урился и добавил: — И вовсе не потому, что вы незаменимы. Неужели вы думаете, что некем уж заменить Виктора Павловича Ш трума? — И совсем у ж ласково закончил: — Н еуж ели некем в России зам енить вас, если вы не можете заним аться наукой без Л ан д есм ан а и Вайспапир? Он смотрел на Ш трума, и В иктор Павлович почувствовал — вот-вот Ковченко скаж ет те слова, что все время, как незримый туман, вились между ними, касались глаз, рук, мозга. Ш трум опустил голову, и уже не было профессора, доктора наук, знаменитого ученого, совершившего замечательное открытие, умевшего быть надменным и снисходительным, независимым и резким. Сутулый и узкоплечий, горбоносый, курчавый мужчина, сощ уривш ись, точно ож идая удара по щеке, смотрел на человека в вышитой украинской рубахе и ждал. Ковченко тихо проговорил: — Виктор Павлович, не волнуйтесь, не волнуйтесь, право же, не волнуйтесь. Ну, что вы, ей-богу, из-за такой ерунды затеваете волынку. 54 Ночью, когда жена и дочь легли спать, Ш трум взялся заполнять анкету. Почти все вопросы в анкете были те же, что и до войны. И потому, что они были преж ним и, они казались Виктору Павловичу странными, как-то по-новому тревожили его. Государство было взволновано не тем, достаточен ли математический аппарат, которым Ш трум пользовался в своей работе, соответствует ли м онтируем ая в лаборатории установка тем слож ным опытам, которые будут проведены с ее помощью, хороша ли защита от нейтронного излучения, достаточна ли друж ба и научная связь Соколова со Ш тру490 мом, подготовлены ли младшие сотрудники к производству утомительных расчетов, понимают ли они, как много зависит от их терпения, постоянного н ап ряж ен и я и сосредоточенности. Это была царь-анкета, анкета анкет. Она хотела знать все об отце Л ю дмилы , о ее матери, о дедушке и бабушке Виктора Павловича, о том, где они ж или, когда умерли, где похоронены. В связи с чем отец Виктора Павловича, Павел Иосифович, ездил в 1910 году в Берлин? Государственная тревога была серьезна и хмура. Ш трум, просмотрев анкету, сам зарази лся неуверенностью в своей н а д е ж ­ ности и подлинности. 1. Ф ам илия, имя отчество... Кто он, человек, впи сы ­ вающ ий в анкетный лист в ночной час: Ш трум, Виктор Павлович? Ведь, каж ется, мать была с отцом в граж данском браке, ведь они разошлись, когда Вите исполнилось два года, ему помнится, в бумагах отца стояло имя Пинхус, а не Павел. Почему я Виктор Павлович? Кто я, познал ли я себя, а вдруг, по сущ еству своему, я Гольдман, а может быть, я Сагайдачный? Или француз Дефорж, он же Дубровский? И, полный сомнений, он принялся отвечать на второй вопрос. 2. Дата рождения... года... месяца... дня... укаж ите новый и старый стиль. Ч то знал об этом темном декабрьском дне, мог ли уверенно подтвердить, что именно в этот день родился он? Не указать ли, чтобы снять с себя ответственность, «со слов». 3. Пол... Ш трум смело написал «мужчина». Он подумал: «Ну, какой я мужчина, настоящий мужчина не смолчал бы после отстранения Чепыжина». 4. Место рож дения старого (губ., уезд, волость и деревня) и нового (обл., край, район и село) районирования... Ш трум написал: Харьков. Мать рассказывала ему, что родился он в Бахмуте, а метрику на него она выправила в Харькове, куда переехала через два месяца после рождения сына. Как быть, стоит ли делать оговорку? 5. Национальность... Вот пятый пункт. Т акой простой, не значащ ий в довоенное время и какой-то чуть-чуть особенный сейчас. Штрум, нажимая на перо, решительными буквами написал: «еврей». Он не знал, что будет вскоре значить для сотен тысяч людей ответить на пятый вопрос анкеты: калмык, балкарец, чеченец, крымский татарин, еврей... Он не знал, что год от года будут сгущаться вокруг этого пятого пункта мрачные страсти, что страх, злоба, отчаяние, безысходность, кровь будут перебираться, перекочевывать в него из соседнего шестого пункта «социальное 491 происхождение», что через несколько лет многие , дкрцр станут заполнять пятый пункт анкеты с чувством рока, с которым в прошлые десяти лети я отвечали на соседний шестой вопрос дети казачьих офицеров, дворян и ф абр и ­ кантов, сыновья священников. Но он уже ощ ущ ал и предчувствовал сгущ ение силовых линий вокруг пятого вопроса анкеты. Накануне вечером ему позвонил по телефону Ландесман, и Ш трум ему ск азал, что ничего не получается с его оформлением. «Я так и п р ед п олагал»,— сказал Л андесм ан злым, упрекающим Ш трум а голосом. «У вас непорядок в анкете?» — спросил Ш трум. Л андесм ан ф ы ркн ул в трубку и сказал: «Непорядок вы раж ен в ф амилии».