"Доставьте их во Францию, и мы будем знать, как это сделать
разберись с ними, и пусть вся Европа будет проклята".
Он помолчал немного, его рука все еще лежала на плече Шовелена,
его бледно-зеленые глаза смотрели на другого мужчину, как будто в трансе.
Но Шовелен не пошевелился и не заговорил. Его триумф оставил его совершенно
спокойно; его плодородный мозг уже был занят своими планами. Не было никакого
место для страха в его сердце, и это было без малейшего трепета, что
он ждал окончания речи Робеспьера.
- Возможно, гражданин Шовелен, - сказал наконец тот, - вы уже
догадался, что мне осталось сказать. Но чтобы не осталось
в твоем сознании есть хоть слабый проблеск сомнения или надежды, позволь мне сказать тебе
этот. Революционное правительство дает вам этот шанс на искупление
ваша неудача, но только эта; если вы снова потерпите неудачу, ваше возмущение
страна не будет знать ни прощения, ни пощады. Вернетесь ли вы во Францию
или оставайтесь в Англии, путешествуете ли вы на Север, Юг, Восток или Запад,
пересечь океаны или пересечь Альпы, рука мстящего народа
будет на тебе. Ваша вторая неудача будет наказана смертью,
где бы вы ни были, либо на гильотине, если вы находитесь во Франции, либо
если вы ищете убежища в другом месте, то от руки убийцы.
"Посмотрите на это, гражданин Шовелен! ибо на этот раз спасения не будет,
даже если бы самый могущественный тиран на земле попытался защитить тебя, даже
если вам удалось создать империю и поставить себя на
трон".
Его тонкий, пронзительный голос странно отозвался эхом в маленьком, тесном будуаре.
Шовелен ничего не ответил. Он ничего не мог сказать. Все это
Робеспьер так настойчиво ставил перед ним, что он полностью осознал,
даже когда он строил свои самые смелые планы.
На этот раз это было "или-или", произнесенное ЕМУ сейчас. Он снова задумался
о Маргарите Блейкни и ужасной альтернативе, которую он поставил перед
ЕЕ меньше года назад.
Ну что ж! он был готов пойти на риск. Он больше не потерпит неудачу. Он был
на этот раз еду в Англию на более выгодных условиях. Он знал, кто
это был человек, которого ему велели заманить во Францию и предать смерти.
И он смело и непоколебимо ответил на угрожающий взгляд Робеспьера;
затем он приготовился идти.