Глава 22
Для Батыя, время тянулось медленно. Это были невероятно нервные месяцы. Все его достижения, все его победы - всё это может оказаться зря. Над его головой занесён меч. Он - и в его лице весь дом Джучи - стоит в шаге от такого краха, которого и представить себе было невозможно. Тем не менее Бату умудряется не запить и не спятить, и как-то внушать своим людям хоть какую-то уверенность. Он занимается обычными делами, организует отдых армии, укрепляет лагерь, постепенно преобразуя его в настоящий молодой город, активно договаривается со вчерашними разбитыми врагами - половцами и булгарами, вербуя из них пополнение войска. И ждёт. Ведь ничего другого не остаётся.
И вот - с опозданием чуть ли не на два месяца - запылила дорога. Но вместо одинокого измотанного гонца с посланием, к лагерю приближается отряд тургаудов - личной дворцовой стражи Великого Хана, носителей его воли. С ними в лагерь возвращается хан Гуюк, сын Угэдэя. Он едет в оковах, привязанный к седлу.
Такой поворот был неожиданностью не только для Бату. Тургауды медленно объехали лагерь орды, показывая каждому, что бывает с теми, кто без согласования покидает войско в период военного похода.
Хан Угэдэй, выслушав своего сына и получив письмо от Бату, находился в сомнениях. Советники так же не могли прийти к единому мнению. Ведь обвинения Гуюка, были правдивы. Бату действительно нарушил Ясу, но его оправдывало то, что действовать по-другому, в данных обстоятельствах он не мог (полководец постарался как можно подробнее описать, как простой народ умирает за своих князей, не имея никакой возможности победить. А долгую осаду местечкового городишки, под названием Козельск, преподнес как изучение местного менталитета. Он в красках описал страдания жителей от осады, но они так и не предали молодого князя Василия и предпочли смерть. Не забыл Бату добавить и то, что там же был пленен воин, который вскоре поклялся служить Бату верой и правдой). Угэдэй приказал узнать о русском, что прибыл вместе с посланниками Батыя и вскоре, ему подробно описали все подвиги воина под Козельском.
После разговора с Олегом, хан полностью встал на сторону своего племянника и одобрил все его действия. Осыпав Гуюка бранью, Угэдэй бросил его под стражу, чтобы затем отдать его Бату - на суд и возможную расправу. Потому что мятеж в военное время приравнивается к измене, а судить изменника - право полководца.
И вот сейчас Бату читает в глазах вчерашних предателей страх и уважение. Он видит, как, те, кто ещё вчера, поддерживал Гаюка и с гордым видом проходил мимо, теперь бледнеют и дрожа склоняют головы как можно ниже, показывая свою покорность. Стойбище сторонников Гуюка распадается мгновенно, а его воины униженно просят милости у военачальника. Субэдэй и другие верные Бату монголы ликуют.
Волхв вновь оказался прав. И даже когда верный Субэдей сомневался в благополучном исходе, старик твердил, что благодаря Олегу, хан одержит победу в споре.
Гуюка отправили в его шатер, это решение удивило многих, в том числе и тургаудов, но противиться воле Бату никто не смел. Отдав приказ, готовиться к пиру, дабы оказать достойный прием дорогим гостям, хан направился в свои покои. Он хотел понять, что же помогло склонить чашу весов на его сторону. Пролить свет на ситуацию, помогло письмо, присланное одним из советников, который был рядом, когда Угэдэй принимал решение.
Ближе к вечеру Бату пришел в шатер волхва. Хан был в прекрасном расположении духа и одарил своего лекаря (и по совместительству советника) дорогими подарками и ценными травами. После приятных слов и восхвалений, Бату посмотрел на Олега и приказал следовать за ним. Руки воина машинально потянулись к поясу (орда умела дрессировать), но Батый сделал взмах рукой и произнес:
- Оставь.
Одним словом повелитель орды смог показать Олегу свое расположение. Мужчины вышли из палатки и направились вдоль лагеря.
- Я осведомлен о твоём разговоре с Угэдэем - начал Батый - Он даровал тебе княжеское кресло и защиту от моего гнева. Почему ты отказался?
- Я поклялся служить тебе. И теперь не властен решать свою судьбу. Распоряжаться своей жизнью, я смогу только после того, как ты даруешь мне свободу.
- Или после моей кончины...- загадочно продолжил Бату. Внимательно наблюдая за реакцией Олега.
Воин не проявил ни какой активности. Он не стал уверять собеседника, что не желает его смерти, но и надежды на такой исход, хан не заметил. Мужчина был равнодушен к сказанному. Бату повернул назад, Олег сделал то же.
- Ты молишься своим богам? - спросил хан.
- Не богам, богу...в моей вере единый бог...всемогущий создатель. Ты не запрещал мне молиться...
- А если бы запретил?
- Я бы ослушался. Вера - то, что помогает человеку выжить.
- Как ты думаешь, зачем твой бог послал тебе такое испытание?
- Чтоб сделать меня сильнее, великий хан.
- Ты просишь его о моей смерти?
- Я прошу его об избавлении моего народа от захватчиков, о том, чтоб он послал мне сил и разума, о здоровье для тех, с кем мне повидаться уже не придется. Но о твоей кончине никогда не просил. Желать смерти другому человеку - великий грех. Мы все появились по воле господа и с его позволения. Нашествие орды - часть божьего замысла и я не в праве просить бога поступиться своими идеями ради меня.
Слова Олега Батыю понравились, впервые за долгое время, хан посмотрел на воина по-другому, без пренебрежения. Бату остановился возле одной из палаток, что находилась рядом с шатром волхва и произнес:
- За правильные слова перед Угэдэем, за красивые речи передо мной, за беспрекословное выполнение моего приказа, дарую тебе собственное жилье. Переводи семью...
Вечером того же дня, на пиру, Бату озвучил свою волю. Хан полностью простил Гуюка и позволил ему снова возглавить тумен. Аргументируя это как их братскими связями, так и нежеланием чинить вред отпрыску ЛЮБИМОГО Великого Хана. А Угэдэя Бату теперь любил прямо-таки всей душой.
И вот тут присутствующим становится жаль Гуюка уже всерьёз. После великого унижения, а ведь для него проехаться перед ордой в оковах действительно было унижением, ещё и получить в морду прощение? Но Гуюк молчит, он смиряется и благодарит. Он склоняется до земли перед милостивым ханом и полководцем.
Олег не ведает о происходящем и радуется обретенной над головой крыше, умиляется первым шагам маленького Романа, хвалит Прошку за то, что тот учится грамоте и счастлив от того, что Настя приспосабливается к новой жизни.
Начало рассказа здесь (карта канала)
