Виталий МОСКАЛЕНКО соревновался в тройном прыжке. В начале двухтысячных входил в основной состав сборной России по лёгкой атлетике. На Олимпийских играх в Афинах что-то не сложилось, и он ушёл из спорта. Ушёл, чтобы вернуться уникальным специалистом, который знает про организм спортсмена всё. Который умеет сделать так, чтобы усталый, измотанный молодой человек воспрял и ожиданно, возможно, только для Москаленко взял ту самую, единственную медаль. А как ему это удается – об этом он сам, тренер Виталий МОСКАЛЕНКО
- Вы - легкоатлет. Легко ли было подходить к фигурному катанию? Виду спорта, принципиально другому.
- Прыгун – это уже координационный вид спорта. Мне было и сложно, и легко. Общее ОФП, которое нужно было фигуристам давать, я хорошо знал. Но специальные физические упражнения, которые непосредственно подходят именно фигуристам, здесь, конечно, мне нужно было это понять, и самому обучиться. Узнать, какие упражнения больше подходят для фигурного катания, и непосредственно для парников. И я понял, что ребята, которые девочек держат наверху на руках, у них должны быть сильные ноги, корпус, руки…
- Спина, наверное?
- Спина, обязательно. Потому что у фигуристов спина иногда бывает перекошена. Потому что они приземляются на одну ногу. Особенно это проявляется у девочек. Но и у ребят тоже – они же держат партнершу на одной руке. У них напряжение идет больше на одну сторону, и идет дисбаланс. Приходилось тоже исправлять.
- Вы заканчивали кафедру легкой атлетики?
- Я по диплому - тренер-специалист. Но да - кафедра легкой атлетики.
- А почему вид спорта поменяли?
- Я закончил в 2006-м году и начал работать тренером по легкой атлетике. У меня была своя группа. В 2011-м году, то есть, я уже пять лет работал тренером, у меня была не просто своя группа, но были достижения у ребят. И вот в 11-м году мне позвонили и сказали: не хотите ли попробовать с фигуристами поработать. Я встретился с Ниной Михайловной, мы обсудили. Как раз была пара Траньков – Волосожар. И мне предложили попробовать ребят подготовить к Олимпийским Играм.
- А зачем? 11-й год – год спокойный. Год взлета, год очень уверенного хода нашей легкой атлетики. Впереди был 13-й год, чемпионат мира. Президент ВФЛА – один из первых людей в международной федерации, и заодно – в президентском Совете по физкультуре и спорту. Казалось, что так будет всегда…
- На самом деле, как вы говорите, что в тот момент был взлет какой-то легкой атлетики. А я, наоборот, ощущал, что было падение. И очень сложно мне, как тренеру молодому, начинающему, в то время пробиться. Например, какой-то сбор. Даже если у меня ребята занимали призовые места на первенстве России, их на сбор не вызывали. Постоянно говорили, что нет мест. И это очень… Я так скажу - это не мотивировало никак. Приходилось постоянно просить, ходить и снова просить. Хотя, по идее, ребята, которые попадали в сборную России по спортивному принципу, априори должны были ехать на сборы. Но, увы, такого не было. Приходилось приходить, и заново как бы доказывать, что мои ученики имеют право на сбор. Сталкивался с такими вещами, несправедливыми. Но в то время я не думал уходить. Но, когда поступило предложение поработать с фигуристами, я просто решил попробовать. Для меня это вообще, - как для легкоатлета и тренера по легкой атлетике, - казалось как бы за гранью. Я не понимал, что это такое фигурное катание, и как именно тренер по ОФП может подготовить человека. Мне показалось, что это интересно. И я согласился поработать.
- Вы пришли, в общем, уже на лидеров сборной. Скажите, пожалуйста, как вы к ним подбирали ОФП? Как вы их чувствовали? С чего все начиналось?
- Когда я с ребятами познакомился, я до этого даже не слышал о них. Но мне сказали, что это претенденты на Олимпийские Игры. Что эта пара будет одна из пар, которая будет претендовать на медали. И мне нужно было время, чтобы их почувствовать. Мне, кстати, дали два месяца испытательного срока. Чтобы посмотреть, как ребята реагируют на нагрузку. И очень аккуратно и постепенно я подбирал работу, нагрузку, чтобы понять, где слабые места, где сильные места. Чтобы слабые подтягивать, а сильные еще больше укреплять. И, таким образом, через два месяца Нина Михайловна сказала, что она увидела результат, что ребята стали по-другому кататься, более уверенно стали чувствовать себя на льду, их движения стали другими. И мне сказали, что хотели бы на постоянной основе работать со мной. Так я начал работать с командой.
- Скажите, пожалуйста, а в спецподготовке вам пришлось разбираться? Вы смотрели их ледовые тренировки, пытались их как-то разобрать, чтобы понять, что им нужно на ОФП?
- Да, обязательно. Я в самом начале присутствовал на ледовых тренировках. Не на всех, но очень часто я приходил и смотрел ребят. Потому что, именно когда спортсмен на льду, когда наблюдаешь за ним, сразу видишь какие-то его минусы, минусы именно в физическом плане. Например, при выбросе, когда Татьяна приземлялась на одну ногу, она могла «провалиться». Я сразу понимал, какие мышцы слабые, какие мышцы нужно подтянуть. То есть, именно на льду я видел всё, что должен делать. А в зале старался их недостатки исправить.
- Программу составляли свою или брали, переносили что-то от других тренеров по ОФП?
- Когда я только пришел, Нина Михайловна, - а у нее опыт тренировок ОФП был большой, - дала мне свои журналы, записи своих тренировок. Я их прочитал, ознакомился. Благодаря этому я вник немножко в детали - что нужно фигуристам, что они делали до меня. Когда я почитал, я понял, что как много работы делается. И не только у Нины Михайловны. Читал я и других специалистов, в основном по легкой атлетике. Это, например, много тестов - бегов, прыжков. Прыжки с места, прыжки - тройной с места, пятерные. Бег на короткие дистанции - 30, 60, 100, 500 метров, 400 метров. Работа в основном заключалась на том этапе в развитии собственной выносливости. Иными словами - беге на большие дистанции. Поэтому я тут сориентировался очень быстро. Тем более что, когда я пришел и посмотрел на ребят, у меня был свой опыт, свой опыт легкоатлетический, и как спортсмена, и как тренера. Я это всё вместе совместил. Конечно, поначалу в каких-то моментах я, может быть, где-то перегибал палку. Потому что я сначала не чувствовал ребят и давал им, наверное, больше, чем надо. А они на льду сразу выглядели немножко по-другому.
- Усталыми, тяжелыми, да?
- Ну, видимо, да. Видимо, что они не могли сделать какие-то движения, какие-то упражнения. Не хватало легкости. И со временем, конечно, это всё я постепенно изучал, исправлял, старался в будущем такого не повторить.
- Где та грань проходит для вас, где ОФП и спецподготовка сливаются воедино? Как добиться вот этого слияния, когда спортсмен выходит живым, или приходит живым на ОФП, и уходит оттуда не мертвым, зато с подработанными группами мышц?
- Когда долго работаешь со спортсменом, ты его начинаешь чувствовать. И, когда я даю ту или иную нагрузку, я, например, по своему опыту знаю, когда эта нагрузка должна спортсмена отпустить. То есть, если я дал на какую-то группу мышц определенную нагрузку, то я знаю, что через сутки, через двое она его отпустит, и у него будет намного лучше состояние. Мышечное, физическое. Я знаю, какие, например, ребята делают движения на льду. И я стараюсь подбирать такие специальные упражнения, которые будут комфортны для них. То есть, не забивать лишние мышцы, а именно тренировать и тонизировать те мышцы, которые непосредственно принимают участие в их работе. Мы, например, стараемся делать больше в подготовительном периоде ОФП общее, а в соревновательном - уже специальное ОФП, где работают непосредственно те мышцы, которые участвуют в их движениях на льду.
- Тем, кто готовился к Играм 2014 года, давалось очень много времени. Но пришло время, и наступила обычная работа. Вот, с теми же Энберт/Забияко, со Столбовой/Климовым, с Морозовым/Тарасовой, было ли время спокойно к ним подойти? Как-то характер работы менялся?
- Я скажу так - каждый спортсмен индивидуален. И к каждому спортсмену, конечно, нужен свой подход. У каждого есть свои плюсы и минусы. То есть, например, у кого-то те или иные группы мышц просто сильнее, чем у другого спортсмена. И все время нужно было подбирать работу. У кого-то стопа слабая, у кого-то отталкивания нет. Всё время надо думать – у кого какие проблемы, кому надо поработать над группами четырехглавой, например, мышцы бедра, а кому спину подкачать или ту же стопу. У кого-то плечевой пояс слабый был, у кого-то - спина. В таких вот нюансах приходилось варьировать между спортсменами. И каждому, естественно, подбирать ту или иную работу.
- Я понимаю, что весь тренерский коллектив ко всем этапам работы, ко всем аспектам работы со спортсменами относится одинаково серьезно. А сами ребята, особенно сейчас, особенно молоденькие, как они воспринимают общую физическую подготовку? Они оценивают ее важность? Или приходится немножко заставлять?
- Так получается, что я работаю не только как тренер физической подготовки, а как психолог, наверное, еще. Потому что многие, наверное, вообще не понимают, для чего они занимаются фигурным катанием, или спортом, профессиональным спортом. Я им всегда говорю: если вы, ребята, пришли в зал, вы должны профессионально относиться к любым тренировкам - и на льду, и вне льда, ко всем относиться с уважением. Потому что это труд, это работа каждого из преподавателей, каждого тренера, который здесь с вами занимается. И надо его уважать. Ну, если, я говорю, вы не хотите, например, что-то делать, вам тяжело, то зачем тогда этим заниматься. Поэтому приходит молодежь, кому-то приходится объяснять, для чего это нужно, и зачем это делается. А у кого-то есть высокая мотивация уже сейчас, кто понимает, что высокая конкуренция не только в мире, но и во-первых - в России в парном катании. Поэтому они это прекрасно понимают, и очень профессионально всё делают. Есть такие пары. Хотелось бы, чтобы их было побольше.
- Как я понимаю, именно вы наиболее тесно связаны с медициной. Я имею в виду с тем же массажистом…
- Когда я был тренером в легкой атлетике, я был и массажистом, я был и врачом, я был и тренером. То есть, все восстановление спортсмена, после того как он занимается физической культурой, я это все прекрасно, как это делается. Поэтому в этом направлении тоже опыт был. Что-то подсказываю ребятам. Как, например, ну, как лучше себя восстановить после нагрузки. То есть, это приходишь, после тренировки обязательно сделать пробежку, растяжку, для того чтобы те мышцы, которые непосредственно проработали сейчас на тренировке, восстановились, подтянулись. И тогда на следующий день не будет той зажатости и той болезненности мышц, которая обычно бывает после нагрузки. Я вот всегда им говорю - мы тренируемся 24 часа в сутки. Они отвечают - как это может быть такое. А всё просто на самом деле – потренировались, пришли домой. Дальше профессионал должен вовремя лечь спать. Очень важно питание. Всё влияет на восстановление. Также нужно уметь отвлекаться. То есть, переключаться - в театр сходить, в кино, пообщаться с друзьями. Мышцы восстанавливаются за определенное время. Нервная система за другое время восстанавливается. Поэтому всегда нужно себя переключать. Всегда нужно переключаться на какие-то другие вещи, чтобы организм и психика отдыхала. Вот в этом и заключается мое утверждение, что тренироваться надо 24 часа в сутки.
- Работа с взрослыми людьми, которые замотивированы выступать и побеждать на Олимпийских Играх, и работа с юниорами отличаются?
- Отличаются. Сначала у нас появилась пара Траньков/Волосожар. А уже ближе к Олимпиаде у нас было три, даже четыре пары, которые готовились к Олимпийским Играм. Мы были на сборе в Америке. Там, может быть, не было таких условий, зала какого-то, где бы мы могли делать большое количество разнообразных упражнений. Но я, в принципе, выходил из ситуации. И на своем личном опыте придумывал упражнения со своим весом. Нам достаточно: было поле обычное, на котором мы себя очень хорошо чувствовали, и тренировались. Но я хочу сказать, что ребята – у них была такая мотивация. Вот, когда большая мотивация, тем более, к Олимпийским Играм, никого не надо заставлять. Все делали всё сами. И в большом объеме. И никто не говорил, что много, или тяжело. Все работали. И самое что интересное, когда такой двигатель, когда такая мотивация, нет такой усталости. Это такой движок мотивационный.
- Голова работает по-другому?
- Да. Никого не надо заставлять. Это очень легко. В это время ты получаешь наслаждение. Когда ты работаешь вот так с ребятами. Когда они все хотят. Когда они приходят и говорят: тренер, давайте еще что-то сделаем. То есть, начинают даже предлагать. Просто спортсмен начинает сам себя чувствовать, ощущать. И он понимает, где у него слабое место. И он говорит: я вот хочу на это еще, над этим поработать, давайте поработаем. Я говорю: конечно, с удовольствием.
- А малышня, которая хочет взлететь?
- А молодые пока… Понимаете, мотивация – это двигатель. Когда ты понимаешь, для чего ты это делаешь, к чему стремишься, ты ставишь перед собой цель, и эта цель –движок мотивационный. Когда она тебя заставляет приходить в зал и делать. Молодые многие на льду устают, и они понимают, что им еще нужно прийти в зал, еще в зале что-то делать. То есть, они, вот, некоторые начинают поднывать: вот, мы устали там. Я говорю: я вас понимаю прекрасно. Но есть качества, которые вам нужно развивать. Это прыгучесть, силу, выносливость. Конечно, это можно все и на льду развивать. Но есть какие-то моменты, которые на льду не разовьешь. Поэтому выбора у вас нет.
- Виталий, вы обжились в фигурном катании? Вам хорошо в фигурном катании?
- Да. Я уже 10 лет, уже даже больше, чем в легкой атлетике, тренером проработал. Поэтому здесь уже я обжился, и да - мне интересно. Каждый раз, когда ребята выступают на соревнованиях, я очень сильно за них переживаю, болею. Потому что прикладываю к этому тоже свой труд, свои силы. И мне очень интересно!
- За свой вид спорт, за родную легкую атлетику, очень обидно?
- Очень! И тоже наблюдаю, смотрю. И мне даже предлагают вернуться. Но я не вижу никаких пока перспектив в легкой атлетике. Туда возвращаться даже нет интереса.
- Скажите, пожалуйста, вы со своими учениками на старты ездите? Или ваша работа дома?
- Моя работа в основном дома. Дело в том, что у нас очень много разных ребят разных возрастов. Какой-то возраст едет выступать, а мне приходится все равно оставаться здесь. Ну, я не могу уехать! Я могу так сказать: когда была подготовка к Олимпийским играм, все внимание было приковано к трем-четырем парам. И мы постоянно ездили на сборы. И, например, если у нас были ребята помоложе, конечно, им уделялось меньше внимания. Сейчас, когда на Олимпийские игры у нас претендентов нет, у каждого свои соревнования, и каждого приходится готовить непосредственно к его соревнованиям.
- А как вы ребят с хорошим результатом поздравляете?
- Я начинаю с смсок сразу. Я смотрю, ребята выступили – сразу пишу. Ребята, потом, конечно, когда приезжают, мы еще раз поздравляемся. А так, сразу смс посылаю.
- Кстати говоря, после соревнований мертвенькие приезжают или ничего?
- В основном больше приезжают, может быть, не физически, а психологически, эмоционально измотанными. Потому что нервная система восстанавливается намного позже, чем мышцы. Для нервной системы нужно, как минимум, трое суток, даже неделя порой, чтобы восстановиться.
- А есть какие-то физические упражнения, которые разгрузят их с точки зрения нервного стресса?
- Вот с этим у многих спортсменов всегда проблема с психологической подготовкой. Когда я сам был спортсменом, я понимал, что психологическая подготовка - это, наверное, один из базовых принципов подготовки спортсмена. Я это понял в раннем возрасте, когда еще был спортсменом. И сам усиленно начал искать средства, как можно себя подготовить. Сейчас я ребятам это объясняю. Необходим элементарно - аутотренинг. Очень хорошо восстанавливает спортсменов после физической нагрузки. Надо прийти домой, лечь, расслабиться, проговорить определенные слова, которые расслабляют твои мышцы, твою нервную систему, голову. И вот это расслабление – оно помогает быстрее восстановиться спортсмену.
- Как легче работать - с одной парой, с четырьмя парами, или с двенадцатью?
- С одной парой – это индивидуальная подготовка. Когда ты понимаешь, что есть какие-то нюансы у каждой пары, которые им нужно исправить. А в группе тяжело именно сделать направление, единичное, точечное. В группе приходится давать какие-то общие упражнения, базовые. Естественно, легче работать индивидуально, с одной парой. Продуктивнее. Большое количество пар, ты упускаешь какие-то нюансы, мелочи. А когда работаешь с одной парой, то ты видишь всё, и знаешь все недостатки, которые нужно исправить.
Есть в российском спорте такие люди, каждая минута общения с которыми – драгоценность. Они знают о спорте то, что больше никто не знает. Таков Виталий Юрьевич Москаленко. Тренер, влюблённый в своё дело
#mozerteam #виталий москаленко #татьяна волосожар #максим траньков #нина мозер #фигурное катание #лёгкая атлетика
Если вам интересно с нами, пожалуйста, поставьте лайк или подпишитесь на канал