Удар так и не состоялся.
Истошно взвыв, Роланд отшвырнул роковой для Чебрикова
мизерикорд и свободной рукой попытался содрать с себя новоявленный головной убор, издававший при этом ничуть не менее душераздирающие звуки.
Автоматически воспользовавшись неожиданной передышкой, Петр Андреевич скользкой от собственной крови левой рукой сгреб рукоять меча и, уже изготовившись для боя, с изумлением распознал в неожиданном спасителе Шаляпина, с неистовостью древнего самурая дравшего сейчас своими нешуточными когтями (Чебриков, несмотря на взаимные дружеские чувства, имел неоднократную возможность убедиться в их остроте) холеную физиономию предводителя людоедов.
– Сдавайтесь, князь! – прохрипел он, не узнавая собственного голоса, оставшись верным рыцарским традициям фехтования и дав Роланду еще один шанс, но тот, издав сдавленный рык, только опасно отмахнулся мечом, безуспешно пытаясь содрать с лица разъяренного кота.
В голове начинало мутиться, предметы плыли, видимо, порезы, особенно последний, были не так уж безобидны.
«Сомлею сейчас от потери крови, как барышня! – пронеслось в голове. – Какие уж тут могут быть сантименты!»
– Напрасно... – выдавил он из последних сил, замахиваясь и моля Бога только об одном: не попасть лезвием по самоотверженному четвероногому другу...