Часть 1
— Итак, где мы сейчас находимся?
— Это мой дом.
Действительно — дом. Ничего общего с шиком российских загородных коттеджей. Минималистичный скандинавский интерьер. Белые стены украшены тенями уличных растений. Передняя часть просторной гостиной не стена вовсе, а одно большое окно. Конец лета две тысячи двадцать первого года.
Свет выставлен, но в середине дня в нём нет необходимости. В доме так светло, как редко бывает в профессиональной студии. Атмосфера будто пропитана тайной и каким-то пьянящим одиночеством. Эта женщина, Ева, прежде чем усесться в кресло, по-деревенски укрытое вязаным пледом, бродила по комнате, разглядывала полки с книгами, будто видела их впервые, проводила рукой по гладким бугоркам спатифиллума в массивных плетёных горшках.
Помимо неё, в помещении осматривались журналист и оператор. Они только что подписали документы, что-то вроде райдера: вопросы, которые не следует задавать, имена, которые не стоит называть, предупреждение о неразглашении места съёмки.
Интервьюер, высокий молодой мужчина в полосатой футболке и торчащих из-под коротких штанов разноцветных носках, был возбуждён и почти с детским любопытством смотрел на объект своего исследования. Невзирая на статус и популярность, он привык к неформальному обращению и представлялся просто — Боря. Ибо всегда и везде старался быть своим в доску.
Позже запись будет смонтирована в двухчасовой видеоролик для популярного канала на YouTube. Появятся вставки с цитатами и фотоматериалами, отбивки с западающей в душу музыкой и, конечно, реклама — кормилица блогеров. А пока это просто рабочая запись на три камеры: общий план, интервьюер, гость.
Боря выдохнул в сторону, снимая напряжение и хлопнул в ладоши:
— Поехали. Ева, ты феномен современной литературы. По-моему, на сегодняшний день в России нет ни одного образованного человека, которой бы не прочитал или хотя бы не слышал о твоей книге. Её переводят и публикуют издательства по всему миру, — интервьюер неторопливо выговаривал каждое слово, усиливая голос на одних и затихая на других так, чтобы ни у кого не возникло сомнения в важности произносимых фраз.
Ева довольно щурилась, наблюдая, как молодой человек чеканит заготовку.
— Вышедшая полгода назад книга шокировала общественность. Ты рассказала настолько правдоподобную, но при этом максимально жуткую историю, что я уверен, у многих сложилось впечатление, будто это описание реальных событий твоей жизни. Лично меня потрясла концовка, в которой ты меняешь правила игры и бросаешь читателя в зыбкую неизвестность. Это было сделано специально?
— Да.
— Зачем? — воскликнул Боря звенящим от негодования голосом.
— Потому что моя книга не должна стать использованным презервативом.
Журналист улыбнулся половинкой рта. Ему нравилось, когда ответы — как выпавшие из гнезда птенцы: и сердце разрывается, и тронуть нельзя. Он дал фразе время растечься по сознанию и снова бросился в бой:
— Мы не должны получить в конце разрядку, ты это имеешь в виду?
— Именно. Это история, после которой нельзя просто покурить и расслабиться. Последняя фраза должна вызвать желание открыть первую страницу, чтобы переосмыслить её, зная финальный поворот. Она должна забирать покой, а не дарить его.
Ева сказала это так беззлобно, как говорят дети, не понимающие смысла ругательств. В безразмерном тёмно-сером балахоне почти до колен и узких чёрных джинсах она была похожа на плюшевую британскую кошку, правда, не пышную, а костлявую. Будто сфинкс снял шкуру с британки и накинул на себя в знак триумфа. Медно-русые волосы были затянуты в пучок у основания длинной шеи. На лбу две неглубокие, но хорошо различимые полосы — единственное, что выдавало её настоящий возраст. Взгляд яркий, пугающий. Такой бывает, когда радужная оболочка светлая с тёмной окантовкой. Кажется, что обладатель подобных глаз, либо слеп, либо безумен. Босые ноги, словно отдельное существо, улеглись в безмятежном изяществе рядом с хозяйкой.
Боря сидел, выпрямив спину в струну.
— Заранее прошу прощения за этот вопрос. Описываемое в книге реально происходило с тобой или с кем-то, кого ты знаешь?
Ева надула губы в немом упрёке. Выждав секунд пять, пояснила для зрителей:
— Я не могу дать ответ на этот вопрос согласно документам, которые мы подписали до начала съёмки.
Интервьюер развёл руками, типа «я должен был попытаться».
— Знаешь, что сделало тебя суперизвестной, помимо самой книги?
— Что?
— Попытка общественников привлечь тебя к уголовной ответственности по фактам преступлений, описанных в художественном произведении. Это настоящая революция! Ева, ты понимаешь, насколько ты крутая?!
— Знал бы ты, как меня это рассмешило.
— Ты ожидала такой реакции?
— Я допускала разные варианты развития событий.
С заговорщицкими смешинками на губах они пристально смотрели друг на друга. Ева поджала ноги под себя, обхватив руками колени. Боря вытянул обе конечности вперёд, сложив одна на другую, и принялся раскручивать телефон, который по обыкновению не выпускал из рук.
— Многим, и мне в том числе, не даёт покоя вопрос: откуда ты взялась? Тебе же сейчас около сорока, если я не ошибаюсь?
— Мне сорок четыре. Взялась я из материнской утробы, надеюсь, как и все присутствующие.
— Почему сейчас? Где ты была столько времени? О тебе вообще ничего нет. Гугл не выдаёт ни одной ссылки.
— Слушай, я обычный человек, с чего бы гуглу знать обо мне.
Ева пожала плечами и поёрзала, будто что-то искала в недрах поглотившего её кресла. Она подняла взгляд на оператора, и он решил, что та хочет пить. Бутылка с водой стояла на маленьком столике рядом с ним. Бросок, и в кадр влетела пластиковая тара, промелькнув солнечным зайчиком, и исчезла за креслом. Ева ловко перегнулась через спинку и дотянулась до перелетевшего снаряда, но пить не стала.
— Ева, ты понимаешь, что это интервью посмотрят миллионы людей? Такого ажиотажа вокруг одного человека не было уже давно. Всем хочется знать, почему ты так долго ждала, прежде чем заявить миру о себе.
— Следующий вопрос.
Тишину пронзали взгляды, по драматургии превосходящие дрожание стрелок на городских часах в момент, когда грубые, но ловкие пальцы нависали над кобурой револьвера.
— Что происходило в твоей жизни до всего этого? Ты писала? Или занималась другими вещами, не догадываясь о своём таланте?
— Нет никакого таланта.
Боря раздосадовано опрокинулся в кресло.
— Ты написала вещь, которая с первого до последнего слова разрывает как снаряд. У меня при чтении чуть не началась паническая атака.
— А талант тут при чём? Никогда не была талантливой. Я просто хитрая.
— Прости, а в чём хитрость? — парень нахмурился.
— В самоконтроле.
Боря приложил указательный и средний палец к губам и в задумчивости свёл брови, отчего складка над переносицей ещё отчётливее разрезала лицо надвое.
— Ты помнишь, как и когда идея книги пришла тебе в голову?
— Да. Это случилось четвёртого ноября две тысячи десятого года. В восемнадцать двадцать две.
— Ничего себе, ты помнишь день и время?! — на лице парня с неприличной откровенностью слились удивление и восхищение, создавая эффект глупой улыбки.
— В тот момент в моей жизни многое встало на свои места. Я не просто придумала сюжет книги, я увидела, как и когда напишу её. А также всё, что будет этому предшествовать.
— Ты типа заглянула в будущее? — интервьюер ещё больше выпрямился и повёл плечами, подняв руки с телефоном на уровень груди.
— Нет, конечно! Я его сочинила. Но я не поставила на паузу настоящее, просто заморозила мысли о творчестве, ненужные сомнения, чувство неудовлетворённости, зависть. Зачем терзаться ими, если знаешь, когда всё случится?
— Блин, это же было одиннадцать лет назад! Неужели за это время ничего не поменялось?
— Всё поменялось, но это ожидаемо, ведь мы умеем прогнозировать с учётом изменений.
— Мы?
— Ну да, мы — люди.
— Но так могут не все. Интервьюер ошарашенно смотрел на собеседницу. — То есть ты решила сначала вырастить детей, а потом писать и издавать книги? — в голосе парня чувствовалось сомнение.
— Да, нужно было освободиться от шума.
— Что ты имеешь в виду?
— Работа, окружение, быт, информационный поток, жужжание времени в голове.
Боря понимающе кивал, но на последней фразе встрепенулся:
— Прости, что значит «жужжание времени в голове»?
— Ты планируешь день?
— Конечно.
— А бывало такое, что ты просыпался без будильника в одно и то же время?
— Ну да, мне кажется, у всех такое бывает.
— Так вот у меня есть теория, что большинство людей умеют чувствовать время интуитивно, словно в нас запрограммирован таймер. Мы знаем, что за чем следует и сколько времени занимает. Нам не приходится куда-то подсматривать, время уже записано на подкорке. Мы не замечаем, но процессор, который обрабатывает подобную информацию, гудит, как трансформаторная будка. Этот гул ведёт наше бессознательное, не позволяет выпрыгнуть из колеи, мешает создавать что-то по-настоящему ценное.
Парень с недоверием смотрел на Еву. Не дожидаясь возражений, она продолжила:
— Чтобы добиться полной тишины, мне нужно было полностью разорвать связь с близкими.
Существует убеждение, что всегда приходится чем-то жертвовать во имя успеха. Любой выдающийся человек мог бы часами перечислять подобные примеры.
Я подумала, а почему бы не сделать ставку на опровержение этой теории. Ведь надломить краешек незыблемой системы — это в каком-то смысле тоже свершение. Согласись, круто личным примером доказать, что можно не поступаться своими интересами и достигать цели.
Боря выпятил нижнюю губу в одобрительном согласии.
— Наступило время, когда границы условностей стали такими тонкими, что из процесса их вспарывания можно создать новый вид искусства. В тот момент я остро это почувствовала.
— Я не до конца понимаю. Предположим, если бы ты решила не ждать одиннадцать лет, что было бы по-другому?
— Помимо чувства вины, которым бы я себя извела?
— Вины за что?
— Я бы хотела суметь правильно ответить на этот вопрос, — женщина покачала головой и опустила взгляд. Но, словно найдя нужные слова на полу, продолжила:
— Наверное, это заложено в подсознании — испытывать чувство вины, когда у тебя что-то получается лучше других. Это не поддаётся рациональному объяснению, просто нас так учили: удовольствие и стыд связаны прочной нитью.
Боря ждал, не скажет ли она ещё что-то. Ева молчала.
— Получается, ты сделала выбор между детьми и карьерой в пользу детей?
— Я сделала выбор между стандартной схемой самопожертвования и экспериментом.
Произведение размещено на платформе ЛитРес Самиздат: https://www.litres.ru/eva-gelevera/intervu/?lfrom=944248305&ref_offer=1&ref_key=d869b0c11c50e5b52d2eeee0cb3d8936b2c47191adb4fff477e7f24040b54d1d