Сначала приведу ФРАНЦУЗСКИЙ ПЕРЕВОД (переводчик – Дени Рош (Denis Roche), очень известный французский переводчик русской литературы, текст заимствован из французской Викитеки: Anton Tchekhov, Le malheur):
Il fit un somme après avoir mangé le pâté, puis il dîna et fit un autre somme. Ensuite il alla à la prière du soir à son église dont il était le marguillier. Après la prière, il retourna chez les amis où il y avait eu la fête et il joua jusqu’à minuit. Tout allait bien sans doute.
Cependant lorsqu’Avdiéiév rentra chez lui, la cuisinière, en lui ouvrant, était pâle et si tremblante qu’elle ne put dire un mot. Sa femme Elizavêta Trofîmovna, vieille femme corpulente et soufflée, était assise, ses cheveux gris en désordre, dans la salle sur un divan, tremblant de tout le corps, et elle roulait, comme si elle eût été ivre, des yeux égarés. Auprès d’elle s’empressait, un verre d’eau à la main, pâle aussi et extrêmement troublé, son fils aîné, Vassîli, en costume de collégien.
– Qu’y a-t-il ? demanda Avdiéiév jetant du côté du poêle un regard mécontent.
– Le juge d’instruction est venu avec de la police, répondit Vassîli. On a perquisitionné.
Avdiéiév regarda autour de lui : les armoires, les commodes, les tables, tout portait les traces d’une perquisition récente. Une minute, le marchand demeura immobile, comme pris de catalepsie, sans rien comprendre. Puis, tous ses membres se mirent à trembler et devinrent lourds ; sa jambe gauche fut comme paralysée ; et, ne pouvant s’empêcher de trembler, il se coucha, la figure dans le divan ; ses entrailles se retournaient et sa jambe gauche, engourdie, battait. En quelque deux ou trois minutes, il se ressouvint de tout son passé, sans y trouver aucun acte qui méritât l’attention de la justice.
– Tout cela n’est qu’une plaisanterie ! dit-il, en se levant. On a dû me calomnier. Il faudra porter plainte demain pour qu’on n’ose pas y revenir.
Le lendemain matin, après une nuit sans sommeil, Avdiéiév se rendit comme de coutume à sa boutique. Ses clients lui apprirent que, dans la nuit, le procureur avait fait écrouer encore le sous-directeur de la banque et le fondé de pouvoir. Cette nouvelle n’inquiéta pas Avdiéiév. Il était certain qu’on l’avait calomnié, et que si le jour même il portait plainte, il en cuirait à l’enquêteur pour la perquisition de la veille.
***
ПЕРЕВОД ФРАНЦУЗСКОГО ТЕКСТА (СДЕЛАННЫЙ БЕЗ ПРОЧТЕНИЯ ПОДЛИННИКА):
Скушав пирог, он немного вздремнул, затем пообедал и снова вздремнул. Вечером он поприсутствовал на церковной службе в том храме, старостой которого числился, а затем вернулся к своим друзьям, с которыми отмечал именины, они взялись за карты и играли до полуночи. Всё шло замечательно.
Но когда Авдеев вернулся домой, кухарка, отворившая ему дверь, была столь бледна и так дрожала, что не могла вымолвить ни слова. Его жена Елизавета Трофимовна, пожилая женщина, дородная и страдавшая одышкой, сидела в гостиной на диване, содрогаясь всем телом и вращая глазами, словно пьяная, а ее седые волосы были распущены. Возле нее, со стаканом воды в руке, суетился их старший сын Василий в своем гимназическом мундирчике; он был столь же смертельно бледен и встревожен.
– Что случилось? – спросил Авдеев, бросив недоверчивый взгляд в сторону печки.
– Приходил следователь с полицией, – ответил Василий. – И они произвели обыск.
Авдеев огляделся вокруг: на шкафах, комодах, столах – на всём были заметны следы недавнего обыска. С минуту старик-лавочник стоял неподвижно, словно охваченный каталепсией, не в силах ничего понять. Затем все его конечности задрожали и отяжелели; его левая нога окоченела, словно парализованная; и, тщетно пытаясь унять свою дрожь, он упал на диван лицом вниз; его внутренности словно выворачивались наизнанку, а онемевшая левая нога билась в судорогах. В течение каких-нибудь двух или трех минут он вспомнил всю свою жизнь и не нашел в ней ничего такого, что заслуживало бы внимания сил правосудия.
– Это всё не более, чем шутка, – сказал он, приподнимаясь с дивана. – Должно быть, меня оклеветали. Завтра я подам жалобу, чтобы они не посмели больше сюда являться.
На следующее утро, после бессонной ночи, Авдеев, как обычно, пришел в свою лавку. Покупатели сообщили ему, что накануне поздно вечером прокурор вдобавок арестовал еще заместителя директора банка и уполномоченного наблюдательного совета. Эта новость не обеспокоила Авдеева: он был уверен, что его оклеветали, и если сегодня же он подаст жалобу, то тем самым сполна отплатит следователю за вчерашний обыск.
***
ПОДЛИННЫЙ РУССКИЙ ТЕКСТ ЧЕХОВА:
Отдохнув после пирога, он пообедал и ещё раз отдохнул, потом отправился ко всенощной в свою церковь, где был старостой; после всенощной опять пошёл на именины и до самой полночи играл в проферанс. По-видимому, всё обстояло благополучно.
Когда же после полночи Авдеев вернулся к себе домой, кухарка, отворявшая ему дверь, была бледна и от дрожи не могла выговорить ни одного слова. Его жена, Елизавета Трофимовна, откормленная, сырая старуха, с распущенными седыми волосами, сидела в зале на диване, тряслась всем телом и, как пьяная, бессмысленно поводила глазами. Около неё со стаканом воды суетился тоже бледный и крайне взволнованный старший сын её, гимназист Василий.
— Что такое? — спросил Авдеев и сердито покосился на печку. (Его семья часто угорала.)
— Сейчас следователь с полицией приходил… — ответил Василий. — Обыскивали.
Авдеев поглядел вокруг себя. Шкафы, комоды, столы — всё носило на себе следы недавнего обыска. Минуту Авдеев простоял неподвижно, как в столбняке, ничего не понимая, потом все внутренности его задрожали и отяжелели, левая нога онемела, и он, не вынося дрожи, лёг ничком на диван; ему слышно было, как переворачивались его внутренности и как непослушная левая нога стучала по спинке дивана.
В какие-нибудь две-три минуты он припомнил всё своё прошлое, но не нашёл ни одной такой вины, которая заслуживала бы внимания судебной власти…
— Всё это одна чепуха… — сказал он, поднимаясь. — Это, должно быть, меня оговорили. Надо будет завтра жалобу подать, чтобы они не смели это самое…
На другой день утром, после бессонной ночи, Авдеев, как всегда, отправился к себе в лавку. Покупатели принесли ему известие, что в истёкшую ночь прокурор отправил в тюрьму ещё товарища директора и письмоводителя банка. Это известие не обеспокоило Авдеева. Он был уверен, что его оговорили и что если он сегодня подаст жалобу, то следователю достанется за вчерашний обыск.