Из записок генерал-адъютанта графа Е. Ф. Комаровского
1824 года в ноябре месяце Петербург подвергся небывалому дотоле наводнению, и я был употреблен самым деятельным образом. 8-го числа того месяца, на другой день после наводнения, я получил записку от бывшего тогда начальником главного штаба его величества, генерал-адъютанта Дибича, чтобы я, в 3 часа после обеда, явился в комнаты государя.
После меня приехали генерал- адъютанты: Депрерадович и Бенкендорф. Нас позвали немедленно в кабинет императора. Государь нам сказал:
- Я призвал вас, господа, чтобы вы подали самую скорую и деятельную помощь несчастным пострадавшим от ужасного вчерашнего происшествия (и у него приметны были слезы на глазах). - Я уверен, что вы разделяете мои чувства сострадания, - и продолжал говорить с таким чувствительными красноречием, что мы сами были чрезвычайно тронуты.
- Я назначаю вас, - присовокупил император, - временными военными губернаторами заречных частей города, что вы увидите из сегодняшнего приказа. Вот вам инструкция, наскоро составленная; сердца ваши ее дополнят. Поезжайте отсюда прямо к министру финансов, который имеет повеление выдать каждому из вас по 100000 рублей, на первый случай.
Мы вышли из кабинета государя, восхищенные тем, что слышали и сказали: - Жаль, если разговор сей не сохранится для потомства, ибо он изобразил бы императора Александра таковым, каков он точно есть, и послужил бы лучшим панегириком его небесной души; но останется памятником начертанная собственною его величества рукою инструкция, государем нам данная, в коей видна его нежная и отеческая попечительность о несчастных, пострадавших от наводнения и в коей ничего не было упущено к услаждению их плачевной участи.
Генерал-адъютант Депрерадович назначен был военным губернатором в Выборгскую часть, я на Петербургскую сторону, а Бенкендорф на Васильевский остров. Мы в тот же вечер получили определенную сумму. Мое местопребывание назначено было в доме коменданта крепости, куда я и отправился ночевать.
Мы подчинены были военному генерал-губернатору гр. Милорадовичу, которому и должны были делать наши донесения; но находящаяся местная полиция и квартировавшие в этой части города войска состояли под непосредственным нашим начальством.
Между тем учреждены были и на адмиралтейской стороне частные комитеты, которых председателями были гг. сенаторы. Эти частные комитеты были подчинены центральному комитету, под председательством князя Алексея Борисовича Куракина. Мы также учредили при себе комитеты из особ, пользующихся наиболее уважением обывателей той части города.
- На другой день моего приезда на Петербургскую сторону (к которой присоединены были Каменный и Аптекарский острова), я поехал осмотреть оную и никак не мог представить себе такого опустошения, каковое я нашел повсеместно!
Все заборы были снесены; все мосты, даже мостики чрез канавы, разделяющие улицы, сорваны, так что никакого сообщения между ними не было. Множество фонарей и несколько будок были истреблены водою.
По сделанному после счету, до 160 барок разной величины и несколько галиотов находились на улицах. Известно, что на Петербургской стороне все почти обывательские дома деревянные, и в один этаж, кроме большого проспекта; во всех этих домах ветром разбило стекла, а вода разрушила печи; особенно в слободе, называемой Колтовской, на берегу взморья, вода была вышиной в три аршина. Там многие ветхие дома совсем были снесены. Жителей, по самым верным сведениям, погибло на Петербургской стороне до 90 душ обоего пола.
Я не знал сначала, за что приняться. Приехав в Колтовскую и увидев множество жителей без приюта и без пищи, я приказал, на первый случай, кое как их разместить по соседям, и роздал лично более нуждающимся до 2500 рублей; призвал к себе священников и церковных старост и дал им деньги, чтобы по их усмотрению они подавали всякий день милостыню бедным и нищим; послал отыскивать стекольщиков и печников, но к несчастью, как то было уже в глубокую осень и все мастеровые разошлись по своим деревням.
Тотчас посланы были нарочные, чтоб воротить их всех назад, и в них уже не было более недостатка. Комитет, при мне находившийся, состоял из шести членов: четверо было из дворян, а двое из купцов.
Петербургская сторона разделена на четыре квартала: 1-й квартал поручен был сначала коллежскому асессору Львову, а потом Мельяну; 2-й коллежскому советнику Агафонову; 3-й купцу Шубину; 4-й купцу же Шульгину. Действительному статскому советнику Кремпковскому поручены были Каменный и Аптекарский острова, а действительный статский советник Лагода находился в комитете и получал иногда от меня особые поручения.
Сверх того в каждом квартале учреждены были особые комитеты, в которых членами находились известные своим хорошим поведением из мещан и из ремесленников. Эти квартальные комитеты назначены были в помощь члену частного комитета, которому вверен был квартал.
Из обывателей избраны были надежные и честные люди, которые раздавали в каждом квартале пищу, состоявшую в скоромные дни: из щей с говядиною, а в постные из кашицы со снетками, гречневой каши и хлеба с солью.
При всяком из сих раздавателей находился офицер внутренней стражи с двумя рядовыми для порядка. Сначала раздавалось ежедневно пищи до 2000 порций, а когда устроены были печи в домах бедных, то отпускали им дрова и муку.
При гарнизонном батальоне, расположенном на Петербургской стороне, учреждена была швальня, в которой шили: армяки, тулупы, и раздавалась также прочая одежда и обувь, как для мужчин, так и для женщин.
Этим заведовал батальонный командир, полковник Елистратов. Строительная часть поручена была находившемуся при штабе моем, квартирмейстерской части, подпоручику барону Корфу и архитектору Беретти, жившему на петербургской стороне.
Восстановление фонарей, будок и заборов возложено было на находившегося при мне, по особым поручениям, майора Кельчевского. Канцелярией моею управлял дежурный штаб-офицер майор Репешко; равно и адъютанты мои; Жеребцов, граф Толстой и Воронковский были употреблены по разным предметам.
Обязанность членов комитета была: всякий день обходить по утру кварталы и во всяком доме осмотреть повреждение, сделанное водой, войти в состояние хозяина, дома, а также находящихся в оном жильцов и соразмерно потери их назначать вспомоществования, сначала самые необходимые, ибо эти вспомоществования возобновлялись несколько раз, сообразно сумме, находившейся в распоряжении комитета.
Всякое после-обеда все члены собирались у меня, и мы, в общем заседании, рассматривали представленные членами комитета списки и назначали денежные пособия, которые члены получали под свои расписки тотчас, и на другой день раздавали по принадлежности, и таким образом это повторялось каждый день. Мне казалось, что это был наиуспешнейший способ доставлять пособие.
На третий день моего на петербургской стороне пребывания, 10 ноября, посетил меня Государь. Накануне того дня, присланы были дрожки, в одну лошадь, с кучером, с императорской конюшни, чтоб находиться в нанятой, у самого перевоза, квартире.
Я встретил государя, как он изволил выходить из катера. Его величество начал рассказывать мне, что накануне был свидетелем зрелища ужасного. На четвертой версте по Петергофской дороге находился казенный литейный чугунный завод, стоявший у самого взморья; деревянные казармы были построены для жительства рабочих людей, принадлежавших к заводу.
В девять часов утра, 7-го ноября, ветер стал подниматься, вода прибывать; ударили в колокол, чтобы распустить с работы людей; все бросились к своим жилищам, но уже было поздно! Вода с такой скоростью прибыла, что этим несчастным невозможно было достигнуть казарм, где находились их жены и дети, и вдруг большую часть сих жилищ понесло в море. Каково же было положение этих бедных людей, видящих их семейства, погибающими и не имеющих способа подать им малейшую помощь!
Приметно было, что государь внутренне страдал, рассказывая об этом ужаснейшем происшествии, и присовокупить изволил: - Я бывал в кровопролитных сражениях, видел места после битвы, покрытые бездушными трупами, слышал стоны раненых, но это неизбежный жребий войны; а тут увидел людей, вдруг, так сказать, осиротевших, лишившихся в одну минуту всего, что для них было любезнее в жизни; это ни с чем сравниться не может!
Потом государь сел на дрожки, и я поехал вперед.
Сначала я повез его величество к Тучкову мосту; тут посреди проспекта стоял преогромный галиот, так что мы принуждены были сойти с дрожек и идти пешком. Государю хотелось видеть второй кадетский корпус, но когда мы вышли на берег Невы, то все парадное место покрыто было барками, бревнами и таким множеством дров, что и пешком шагу вперед было сделать невозможно.
Между тем император у меня расспрашивал, что я успел сделать в это короткое время, и, кажется, отчетом моим был доволен; приказывал, чтоб я ничего не щадил для призрения бедных. Потом кое как мы пробрались на Каменно-Островский проспект; тут открылось нам необозримое поле огородов, и мы могли доехать только до Карповки, ибо мост через оную был сорван; но Бетанкуров мост на Каменный Остров, уцелел.
Государь сошел с дрожек, и сказал мне: - Какое ужасное опустошение! Ну, брат, тебе предстоит много труда. Я почти не узнаю, - продолжал его величество, - проспект, по которому я столько лет беспрестанно езжал!
Что более всего удивило государя, это две преогромные барки с угольями, в коих находилось несколько тысяч четвертей оного, привезенные за несколько дней до наводнения, для монетного двора. Эти барки стояли подле ограды деревянной церкви Св. Троицы, и вышиной своей равнялись почти с нею. Государь, осыпав меня, по обыкновению, милостивыми приветствиями, изволил на катере возвратиться во дворец, обещав еще скоро меня посетить.
Мне сказывали после, что священник служил обедню в церкви Св. Троицы, причем там находилось и несколько молельщиков; когда ветер усилился и понесло барки с угольями прямо на ограду, вдруг сделалось темно; между тем вода, начала входить в церковь. Священник предложил всем находившимся в оной исповедаться и причаститься, полагая, что эти барки, ударясь об церковь, разрушат ее, и что смерть их неизбежна; но к счастью в ограде было несколько больших берез, которые вероятно остановили стремление барок до тех пор, как начала вода убывать.
В день посещения меня государем, я получил от августейшей его матери, покровительницы всех несчастных, незабвенной императрицы Марии Федоровны, 10000 рублей для вспомоществования потерпевшим от наводнения.
Меня всего более затрудняло начальное учреждение больницы. Хотя я распорядился тотчас, чтоб лекаря, находившиеся при 2-м кадетском корпусе, при дворянском полку и при крепости, заведовали каждый одним кварталом, и посещали бы всякий день случающихся в оных больных; но, к несчастью, открылись между некоторыми обывателями жестокие горячки, и этих больных должно было помещать в особое место.
На случай прекращения сообщения с главным госпиталем, в Петровских казармах, где квартировал лейб-гренадерский полк, очищалось всегда несколько покоев для помещения больных, а солдаты размещались по прочим покоям и кухням нижнего этажа: но кухни эти были наполнены водой, а потому не только там жить, но и пищи варить было невозможно.
Однако же, кое-как, я нашел средство учредить больницу на 20 кроватей. Мои товарищи Депрерадович и Бенкендорф имели большие противу меня выгоды в рассуждении помещения больных: у первого был весь главный госпиталь в распоряжении, на Выборгской стороне только два квартала, подверглись наводнению, что составляло половину всей части; а у второго отведено было все биржевое строение, как для помещения бесприютных, так и для больных.
Те и другие снабжены были всем нужным, пожертвованиями от купечества и богатых людей Васильевского острова. Однако же и на бедной Петербургской стороне нашлись благодетельные люди.
Наследники подполковника Иванова, четыре брата, сыновья его, пожертвовали домом своим для помещения лишившихся приюта жителей Петербургской стороны. Они последовали, в этом случае, благодетельному примеру их отца, учредившего за несколько лет до своей смерти в этом доме пансион, где за умеренную цену воспитывалось всегда до 50-ти юношей.
Сам г. Иванов был содержателем этого полезного заведения, от которого не только не приобрёл ничего, но даже расстроил свое состояние. Я мог поместить в доме гг. Ивановых до 40 семейств, и по мере как жилища их были исправляемы починкой, другие семейства, заступали их места. Впоследствии, в этом же доме устроен был лазарет на 100 кроватей.
Большая часть рогатого скота бедных жителей утонула; мне стоило больших хлопот, чтоб этот утопший скот собрать вместе, нагрузить на барки и отправить на Голодай остров, где назначено было оный сжечь.
На петербургской стороне ломовых извощиков очень мало, и потому я должен был заставлять солдат (полков лейб-гвардейского и учебного карабинерного) таскать скот на пристань. Когда река покрылась льдом, для освобождения улиц от бревен, баков, галиотов и разного хламу, ко мне присылаемы были, кроме находившихся в моем распоряжении войск, рабочие команды гвардейских полков с адмиралтейской стороны.
Всякий вечер я посылал записку о моих действиях графу Милорадовичу. Для государя составляема была общая ведомость в канцелярии военного генерал-губернатора, и его величество, на другой день, видел, что накануне по всем комитетам было сделано.
В течение этого времени, по представлению центрального комитета государю, чтобы потребовать от всех председателей частных комитетов мнения о некоторых предметах, касающихся до пособий потерпевшим от наводнения, его величество повелел, чтобы все председатели частных комитетов собрались у меня, и в общем собрании, по общему совещанию, представили чрез центральный комитет требуемое от них мнение, для доклада государю. Всего было три заседания, и сделанные в оных постановления удостоились высочайшего утверждения.
В день рождения императора, 12-го декабря 1824 года, его величество пожаловал мне табакерку со своим портретом, осыпанную бриллиантами.
Весной 1825 г. император отправился в Варшаву и возвратясь оттуда, проехал прямо на Каменный остров (это было в июле месяце).
Я встретил государя в качестве военного губернатора у самого дворца. Скоро император приказал позвать меня к себе. Его величество мне изволил сказать, что он столько же приятно был удивлен теперь, найдя все восстановленным в лучшем против прежнего виде и в такое короткое время, как он был опечален опустошением, причиненным водою, когда со мною объезжал те же самые места, и изъявить мне изволил совершенное свое благоволение.
Я на это донес государю, что еще много остается делать, ибо есть жители, не совсем водворенные в свои жилища. Государь знал почти всех коренных обывателей Каменного острова, особенно из отставных, служивших при дворе; мне приятно было слышать, что они самому императору отзывались весьма моими распоряжениями довольными.
В начале сентября месяца, государь изволил отправиться в Таганрог, и так рано выехал с Каменного острова, что, приехав в 4 часа поутру во дворец, я уже его величество там не застал. Я этим чрезмерно был огорчен, и как будто предчувствовал, что мне не суждено будет более увидеть обожаемого мною государя и благодетеля!
Занятия мои, как временного военного губернатора Петербургской и Выборгской сторон (ибо вместо генерал-адъютанта Депрерадовича назначен был генерал-адъютант Паскевич, а по получении им в командование 1-го армейского корпуса, мне поручено было начальство и над Выборгской стороной) продолжались целый год.
Из представленных мною в центральный комитет отчетов видно было, что по Петербургской стороне израсходовано:
хозяевам домов, снесенных водою - 1600 р.; хозяевам домов разорённых - 19873 р.; хозяевам домов, менее потерпевших, 198977 р. 50 к.; чиновникам, в службе не состоящим - 119963 р. 50 к.; людям, недвижимой собственности неимущим - 76,319 р. 50 к.; людям торгующим 61997 р. 50 к.; промышленникам 17155 р.; ремесленникам 11895 р.; выдано разным людям в Колтовской - 2,443 р.; священниками роздано в церквах - 6700 р.; куплено одежды на 15763 р. 30 к.; на продовольствие пищей - 39,429 р.; порций на 9005 р. 9 к.; снабжено коровами на 6440 р.; на лечение больных 15,235 р. 48 к. (больных с 13-го ноября 1824 года по 1-го 1юля 1825 года состояло 1936; выздоровело 1511; умерло 98; затем 327 поступили под присмотр учрежденного смотрителя над больницей).
На продолжительные пособия 4422 р.; на исправление домов и заборов поврежденных 51810 р. 96к. Сверх того из пожертвованных материалов и собранного леса - 1573 р., на железные печи для сушки домов 1096 р. 80 к.; за означение линий возвышения воды 57 р. 30 к.; на уборку утопшего скота 2054 р.; на очищение улиц от нанесенного водой леса 2071 р. 69 к.; на канцелярские и прочие расходы и на разъезды чиновников 9081 р.; а всего 634351 р. 86 к.
Денежные пособия по выборгской стороне были незначительны и не простирались даже до 100000 р., и оные уже были окончены, когда я поступил в командование этой частью города.
По представлению моему, все чиновники, которые были употребляемы, и члены комитета получили награды.
#librapress