Субудэй хмыкнул:
- Велика река! Побольше чем Керулен. А всё-таки это хуже для урусов, чем для нас
- Почему, таксыр?
- Урусы сейчас идут к Киеву. Их ведёт князь Данила. Около тумена маджаров, токмаков (кипчаки) и урусов. Бату взял в осаду Киев. В Киеве мало воинов и пусть Бату штурмует его своими силами. Мой тумен и торткараулы будут оставаться на левом берегу, создавая угрозу для князя Данилы. Он будет бояться того, что если он бросится на Бату мы переплывём Днепр. обойдём его сзади и окружим.
- Твои мысли как всегда понимаешь, если только ты сам объяснишь
- Ты, тюрок наверное уже понял, что я не зря тут говорю тебе много слов
- Я в твоей власти, таксыр
- Мне надо знать все передвижения Данилы. Поручаю это тебе. Сколько у тебя людей?
- Из моей тысячи после боя с каракалпаками осталось столько же, сколько на руках у пяти целых мужчин.
- Возьми у торткараулов еще столько же и следуй за Данилой. Ко мне отправляй каждый день по три гонца.
Якуда неслышно удалился. Если приказал Субудэй то выполнять надо немедленно и без лишних слов. Это тюрок усвоил уже давно.
Степь уже покрылась особым осенним налётом, предвещавшим скорую зиму. Сзади остались предместья Киева, где осаждавшие Киев монголы встали лагерем.
Впереди была неизвестность. У Данилы были опытные степные воины, хорошо знавшие местность и все повадки степняков. Они сами были волками. ищущими добычу. И он со своей сотней представлял для них хорошую добычу.
Якуда не боялся смерти. После гибели большинства его родни в бою с каракалпаками его душа застыла в оцепенении. Он ел и пил только потому что все так делали. Если бы ему не давали бы ничего, он бы ничего не брал в рот. Держало его только желание сберечь своих племянников Бата и Таныма. Они тоже перестали в последнее время шутить как раньше - повзрослели и быстро стали зрелыми мужчинами.
Поэтому, Якуда бездумно скакал по степи, а всеми делами распоряжались жиены (племянники).
Они и доложили Якуде, что по округе рыскают отряды разведчиков Данилы Галицкого. Тогда Якуда приказал останавливаться на привал и запалить костры - готовить вечернюю трапезу. Привыкшие к осторожности Якуды племянники удивились, но подчинились приказу.
Вскоре по степи разнеслись запахи бараньей похлёбки, которую делали степняки, положив в казаны вяленного мяса с ароматными степными травами. Все стали собираться вокруг временного становища - волки, люди, и даже степные духи, которые уже на чувствовали запаха и вкуса.
И никто из них не заметил, что вокруг костров не так уж и много людей.
Разведчики из токмаков прокрались почти в самый лагерь монгол. В свете костров сидели какие-то фигуры, которые не двигались. От этого было как-то жутко - казалось, что это степные духи ждут живых, чтобы поймать их и всласть напиться человеческой крови.
Токмаки от страха сгрудились в кучу и забыв об осторожности поднялись с земли, перейдя в стоячее положение. Они обходили недвижные фигуры и пройдя к середине стойбища наконец осознали, что сидящие вовсе не люди и не духи - это были снопы сена, на которые накинули конские попоны.
Один из разведчиков со злости рубанул саблей одну из фигур, которая рассыпалась на множество золотых колосьев.
- Ну и зачем рубить? - послышался вдруг человеческий голос в вечерней темноте степи
Токмаки отпрянули, но затем устыдившись, стали искать говорившего. Хотя его и не надо было искать - он спокойно сидел перед костром и своей неподвижностью напоминал разбросанные вокруг снопы с попонами.
Токмаки остановились в нерешительности. Им хотелось разрубить сидевшего к ним спиной человека, но рука не поднималась из опасения что он дух и желания привести ясыря, за которого князь Данила обещал хорошую награду.
Тогда сидевший обернулся и Якуда (а это был он) спокойно продолжил:
Ну что, встали? Или убивайте, или ведите к своему князю.
Так, Якуда оказался в стане князя галицкого Данилы Романовича.
Его долго били, но он ничего не говорил. Тело стонало от ударов камчи, но Якуда понимал, что это надо вытерпеть - главное было впереди.
Наконец его потащили к самому князю. Князь был хмур и даже не смотрел на пленника. Толмач спросил Якуду -
- Князь хочет знать, кто ты?
- Мынбаши Якуда из тумена Торткараулов.
- Что делал один в степи?
- Вас ждал!
- Дождался - заговорил на кипчакском сам князь
- Дождался, княже - ответил ему на русском Якуда
- По нашенски знаешь. Зачем молчал?
- Хотел с тобой только говорить!
- О чём?
- Не иди ты княже к Киеву. Великий Саин-хан (Бату-хан) всё равно возьмёт его. Твой тумен ничем не поможет.
- А тебе что от этого?
- Устал от крови и убийств. Недавно в бою с каракалпаками я потерял большую часть своей родни. Остались только два племянника, и я хочу чтобы они выжили. Если придете вы, то будет большой бой. Много народу поляжет. А для чего?
- Я должен помочь Киеву. Я князь Киева.
- Киевляне выбрали свою судьбу, когда прошлой зимой убили послов хана Менгу. Теперь им не будет пощады. А ты в этом не виноват. Тебя выбрали князем киевским после убийства послов. Не отягощай свою судьбу и иди своей дорогой.
- Ты, пёс смеешь указывать мне что делать? Эй, джигиты, возьмите его и растяните между двумя конями - в бешенстве закричал галицкий князь.
К Якуде бросились воины, но он даже не шелохнулся. Когда его привязывали к двум коням, он спокойно сказал князю:
- Князь! Знаешь какая самая сильная боль?
Князь приказал остановить начало пытки и кивнул степняку:
- Самая сильная боль не в теле от раны. Самая сильная боль за тех, кто доверился тебе и ты не смог их сберечь. Ты князь хочешь помочь киевлянам. И ведешь на смерть своих людей. Потеряешь их и не поможешь Киеву. У монгол хватит сил и на тебя и взятие Киева. Если останешься жив, подумай как ты будешь смотреть в глаза женам и матерям твоих воев?
Князь стоял в нерешительности, склонив голову к земле. Воины, слышавшие степняка тоже замерли в ожидании княжеского решения.
Наконец он решился:
Снимите с него веревки - приказал князь и продолжил - Вои! Киеву уже не помочь. Силы нам нужны, чтобы защитить свои земли. Возвращаемся!
С Якуды сняли веревки, и завязав ему руки, положили как куль на запасного коня.
Под мерный топот рабочей лошадки Якуда, удалялся от обречённого Киева. Ему вспоминалось как он уговаривал своих племянников оставить его одного на становище. Они не хотели бросать своего дядю и только его угроза, что он проклянёт их на семь поколений вперёд заставила их оставить его.
Якуде сильно натирало руки, но он не страдал от этого. Он впервые с последнего боя с каракалпаками почувствовал, что жизнь обрела какие-то очертания в его душе. Снова хотелось жить и он вышел из тупого оцепенения души в котором был всё это время. В голове закрутились мысли как выбраться из плена и как вернуться к своим поредевшим каракезекам. Но самое главное сердце наполняло ощущение радости не за то, что как раньше, когда он убивал врагов, а за то что он спас от смерти много людей - пусть хоть и незнакомых ему лично, но всё-таки людей, у которых были родные. Эти родные увидят своих мужей и сыновей живыми, а не будут петь жоктау (погребальные песни у тюрков). От этого ему стало легче. И хоть ему придётся услышать погребальный плач над телами своей родни, и даже плевки в лицо от разгневанных матерей, он был готов к этому - он спас хотя бы других людей. А за свои погибших он ответит - это его долг.
Статьи и рассказы из цикла: Монголо-татарское нашествие на Русь:
1. Комета Галлея как провозвестник монголо-татарского нашествия
2. Поход Джэбэ и Субэдэя на Кавказ и кипчакские степи в 1221-1222 годах
4. Первое поражение Субудэя от булгар, которое стало его великой победой
6. Евпатий Львович Коловрат по русски - или наёмник Урс
7. Якуда выполняет волю Саин-хана - взять Мушкаф без боя
8. Якуда участвует во взятии Владимира 8 февраля 1238 года
9. Якуда в погоне за владимирским князем Юрием Всеволодовичем
10. Якуда собирает лесных жителей под Торжок по приказу Бату-хана
11. Злой город Козельск и причины его гибели
12. Якуда ведет дозорную службу перед походом монгол на Южную Русь
13. Якуда и последний бой его тысячи против "чёрных клобуков"