Зима. Мороз. Нас, школьников, отпустили на каникулы. И Коля предложил- пойдем на зайцев петли ставить, а ночевать будем на пасеке. А это за 17 километров в горах. А у нас мост есть висячий за селом. До него пять километров. Но ветер там всегда дует как в трубу. Уж мы и задом и передом шли. В рюкзаках петли из проволоки и спички. А булку хлеба взяли просто так, думали зайчатиной будем питаться. А остальные километры ветра не было и мы с песнями дотопали до пасеки. Песни пели патриотические. Это поднимало наш дух и ускоряло наш шаг. Да других то мы в то время и не знали. Прошли напротив пасеки по северному склону. Снег был выше колен. А под черемухой заячьи тропы. Наставили петель и спустились к пасеке. Перешли через дорогу, что шла с Куягана. А по санному пути километр до пасеки. Коля был любитель печку топить. Дома он ее книгами растоплял. До сих пор мне жалко одну кнмгу. Книга назиданий называлась. Открыли дверь, на замок то закрыть, окно выбьют. Мужики до нас на пасеке жили, метелки заготавливали. В углу поленница дров. Коля тут же взялся кочегарить. Стемнело рано, зима все же. А дров то, говорит, на ночь нету. Ну мы и пошли. Мороз. Луна светит. Холодно. И вот слышим, машина остановилась на дороге. И мужик на кого то орет. Не подбирая слова. Я говорю- бежим туда, посмотрим, что случилось. Пробежал я метров сто, а Коля то сзади не бежит. И машина уехала. Ну что, свернули мы в лес, стали сухие сучья ломать у большой сосны. Ветки отпали, а сучья торчат. Притащили. А когда переходили через ручей, я еще в наледь попал.
Валенки у меня намокли. Положил я на камелек две палки, а на них поставил валенки. Коля говорит, да ставь так, а то не высохнут. И так жарко было, а он еще дров натолкал. Просыпаюсь я ночью от звона в ушах, скатился с койки на пол. Бужу Кольку, а он просыпаться не хочет. Спичку зажег, а дым то - еще маленько и мы бы в нем лежали. По спинке кровати дым, а ниже нету. Подполз, открыл дверь. Когда Колька проснулся и дым вышел, оказалось, что палки, которые под валенками лежали, наполовину сгорели и краснели углями. Вот остались бы у меня одни голяшки от валенок, в чем бы я потом ходил. Утром пошли проверять петли, да и дров надо было набрать. Зайцы не попали, будто не бегали. Хлеб мы еще вчера по дороге сьели.
Убил Колька из ружья дятла. Мне жалко птичку, я ее подобрал. Отеребил, а там мяса с гулькин нос. Нашел за печкой сковородку. На дне был белый жир и засохшие экскременты мышей. Но заняться было нечем, на улице мороз. Колька печку топил, а я отковырял из белого жира желтые комочки, поставил сковороду на плиту. Я же говорю- это все от нечего делать, просто так. Разрезал дятла на четыре наперстка и положил в кипящий жир. Ножиком мешал, подрумянивал. Колька глянул и говорит- ты там что, мыша сжарил?
А мясо то стало казаться еще меньше, чем с мыша. И такая аппетитная корочка и косточки торчат. Взял я повертел в пальцах один кусочек, хрум- хрум, вкусно! Коля сковородку выхватил.
Пошли- ка, - говорю, - домой. Пока солнышко светит, а то ты опять все дрова сжег.
А петли потом придем проверим.
Пришел через два дня к Кольке домой, рано утром. Ну что,- говорю, - пойдем петли снимать.
Да я, говорит, вчера ходил без тебя, но до висячего моста не дошел- вернулся, сильно ветер в лицо дует и холодно.
Ну что, у меня- то сила воли. Я ее с детства тренировал- книгу на самом интересном месте захлопывал и не читал, терпел.
Преодолел я эту поземку, дующую в лицо. Сходил, снял петли.никто так и не попался, а оставлять нельзя, жалко зверьков.