Из цикла "ПлЕменные революционеры"
Мы с вами, уважаемые читатели, знаем какое колоссальное значение придавали большевики классовому происхождению. Не только в начале своего безумного владычества. Но и позже, когда даже песни слагались «Он вышел родом из народа, как говорится, парень свой». А уж в начале революционного пути смотрели на происхождение с таким вниманием и подозрением, что мама-не-горюй.
Корни революционера – в Библейских сказаниях
Однако, нашему сегодняшнему герою – Андрею Александровичу Жданову, родившемуся в 1896 году в Мариуполе - удалось «записаться» в выходцы из семьи рабочих, хотя, на самом деле, родня, как минимум, была из служащих, а по гамбургскому счету, "фамилия" имела дворянские корни с уклоном в священнослужение.
Судите сами, дед Жданова по отцовской линии был уважаемым в округе священником. Отец — известный в стране специалист по Ветхому Завету, трудился инспектором народных училищ. Тут, к слову, вспомним и родителя Ленина - Илью Николаевича, - и попутно зададимся вопросом
Что у этих инспекторов за генный материал такой, от которого столь ярые и племенные революционеры нарождаются?
Нет ответа пока? Тогда идем дальше. Дед Жданова по материнской линии — Павел Горский-Платонов — был одним из крупнейших русских знатоков и экспертов Библейских сказаний, при этом тоже служил инспектором, правда, не училищ, а Московской духовной академии — престижнейшего теологического заведения.
Мать будущего революционера, Екатерина Павловна, занималась детьми, музицировала на рояле и периодически устраивала домашние концерты.
А ну-ка, Андрейка, бери гармонь скорей-ка!
Отец и матушка Андрея склонялись к тому, что гимназия не даст того кругозора и спектра знаний, что сын получит, обучаясь дома. Решение семейного совета провели в жизнь, обучая сына и трех дочерей азам наук в импровизированном домашнем классе. Идиллия завершилась с неожиданной кончиной папеньки – тринадцатилетний Андрей вместе с семьей переезжает в Тверь, поближе к перспективам обеих столиц. Благо, вопрос финансов для семьи Ждановых остро не стоял – ведь гуманное и ориентированное на человека законодательство Российской империи позволяло супруге получать пенсию (весьма и весьма приличную) за умершего мужа до самой своей кончины.
Андрей Жданов поступает в Тверское реальное училище. С точки зрения поведенческой психологии, было весьма интересно, как ученическое сообщество воспримет новенького персонажа. Как и ожидалось, увальня Андрюшу сверстники поначалу принялись гнобить и "буллить", но голова у мальчугана работала хорошо, что и позволило разрулить ситуацию в кратчайшее время.
Жданов безошибочно определил главного громилу в классе, подобрал к нему нужные ключики в виде периодических угощений и постоянной помощи в учебе, тем самым обеспечив себе защиту и спокойствие в мальчишеской среде. В скором времени Андрейка проявит лидерские качества в самых разных ситуациях из жизни «реалистов» - в спорах с учителями, сочинительстве острых эпиграмм, а также, в исполнении частушек-нескладушек под гармошку, игре на которой его научили родители еще в детстве.
"Пятнашки" пятнадцатого года
Год 1915-й стал определяющим для девятнадцатилетнего юноши, вприпрыжку, словно играя в "пятнашки", преодолевающего ступени жизненной лестницы.
Прыг – и окончено училище (все пятерки, только по рисованию – 4),
Скок – и найдено дело жизни – стать профессиональным революционером,
Прыг – вступление в партию социалистов-демократов
Скок – получение партийного псевдонима «Юрий» и букета партзаданий
Прыг – поступление в университет
Скок – уход с 1-го курса, поскольку партработа с учебой никак не стыкуется
Затем была служба в армии, окончание школы прапорщиков, направление в заштатный уральский городок Шадринск, которое совпало с февральскими событиями 1917 года.
Легенда от толстолобика
В этом самом Шадринске Андрей Жданов получил практические навыки общения с уральским народом, обуздать который в желании выпить весьма непросто. А когда повод есть тем более. Повод был – большевики в Петрограде скинули временщиков, никто не понимал, что будет, но четко знали – есть повод! Толпа ринулась громить винные склады, но Жданову, в связке с другом юности эсером Здобновым, каким-то чудом удалось опередить толпу, жаждущую алкогольной чудо-забавы, и вылить колоссальные запасы спирта в реку Исеть.
Местные лещи и толстолобики, как рыбный эпос, передают своим малькам легендарный сказ о спиртоносной матушке-Исети, что случилось осенью 1917 года.
За пару лет, проведенных в Шадринске, Жданов осваивал различные должности – от комиссара земледелия до редактора газеты, но лучше всего у него получалось говорить и убегать. Чудом убежав из городка за пару дней до прихода чехословаков, Жданов подался на службу в РККА, где без умолку агитировал за советскую власть. Агитировал в Перми, в Уфе, курсируя по Восточному фронту, пока Робинзона-агитатора не прибило к ставшей ему родной Твери.
В нашей Твери нету таких
Эх, тут бы песню Михаила Круга завести про Тверь и тверичанок, но формат статьи Дзена не предполагает музыкальных вставок, поэтому просто заметим, что между Андреем Ждановым и Михаилом Кругом имеется некоторое внешнее сходство. Круглое лицо с короткими усиками, выразительная фигура с пузиком, но вот глаза отличаются совершенно. Добрые и чуть печальные у народного певца и злобно-агрессивные у племенного революционера.
А других глазиков на ждановском личике и быть не могло – надо же контру отыскивать во вверенном хозяйстве и карать ее со всей революционной непримиримостью. И в Твери, и в Нижнем Новгороде, где до 1934 года рулил Жданов, немало голов полетело (и в прямом, и в переносном смысле) тех, кто показался говоруну-революционеру неблагонадежным и сомнительным элементом. Впрочем, без репрессий и разглагольствований, понятное дело, большевик не большевик, а у Жданова с обеими этими составляющими успешного карьериста было все в порядке.
Рулевой культуры и смотрящий за идеологией
Не случайно же, его давно заметили на самом верху пирамиды советской власти, подтянув до уровня секретаря и члена Организационного бюро ЦК ВКП(б). Больше того, сам «вождь и учитель» товарищ Сталин проникся уважением к Жданову, когда тот активно поучаствовал в редактировании «Краткого курса истории ВКП(б)», внеся больше 1000 (тысячи!) актуальных поправок и замечаний.
Поэтому, когда место смотрящего за Ленинградом после трагической и нелепой смерти Кирова освободилось, рулить культурной столицей был направлен никто иной, как Андрей Жданов.
И вот тут-то Остапа (Андрея Александровича) понесло. Все его детско-юношеские познания - в литературе (рифмование эпиграмм), публицистике (пара лет редакторства заштатных большевистских газет), музыке (игра на гармошке), художественном искусстве (четверка по рисованию) - вылились в концепцию управления культурой огромного Советского Союза, а если смотреть шире, то в системную идеологию, главным по которой ощутил себя товарищ Жданов.
Шадринский гусь
Он проводит литературный конкурс, присуждая победу шедевру беллетристики под названием «Шадринский гусь» (напомню, что именно Жданов был в Шадринске в свое время комиссаром земледелия), бомбит композиторов, сочиняющих «неправильные» оперы и сюиты, указывает журналистам, что и как нужно писать в газетных передовицах, требует от художников писать правильные картины, а от кинорежиссеров снимать правильные фильмы, сил и энергии у главного идеолога-культуролога хватает на все и всех.
Вершиной же ждановского мракобесия управления культурой явилось выступление на собрании ленинградского партактива с разгромным докладом "О журналах «Звезда» и «Ленинград»", в тяжкую вину которым вменялись публикации рассказов Михаила Зощенко и стихотворений Анны Ахматовой.
Выступление, составленное в духе главного прокурора-обвинителя Союза тридцатых годов Андрея Вышинского, его тезка Жданов выплеснул раскаленной смолой на бедные писательские и редакторские головы.
Литературные подонки
«Литературные подонки», «мещане и пошляки», «пакостничество и непотребство», «омерзительная мораль», «гнилые и растленные», «поэзия взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и молельной» - далеко не полный перечень определений и характеристик, данных культурологом Ждановым творчеству незаурядных авторов.
Более того, зашедшийся в истеричном гневе племенной революционер дает установку на запрет публикаций не только Зощенко и Ахматовой (оставшихся, кстати говоря, «со своим народом»), но и уехавших или умерших к этому времени «Мережковского, Вячеслава Иванова, Михаила Кузьмина, Андрея Белого, Зинаиды Гиппиус, Федора Сологуба, Зиновьевой-Аннибал и т.д. и т.п.,» называя лучших русских писателей и поэтов Серебряного века «представителями реакционного мракобесия и ренегатства в политике и искусстве».
Ромовая баба по рецепту 1942 года
Шел сорок шестой год. Через пару лет после сердечного приступа, случившегося в санатории, Жданова не станет. А пока он громил литераторов, «которые посмели отсидеться в эвакуации…»
Позади была и Великая Отечественная война, и блокада Ленинграда, унесшая миллионы жизней жителей «города над вольной Невой», умерших от страшного голода.
Тому, как рулил городом в эти годы Андрей Жданов, оценку уже дали и еще дадут историки и эксперты. Большинство из них склоняются к тому, что перепоручив руководство блокадным городом своему заму Кузнецову, товарищ Жданов много времени проводил в Москве, участвуя в совещаниях Ставки и поправляя здоровье, подорванное алкоголем и межпартийными интригами.
Но должность обязывала и в Ленинград наведываться, и даже жить (и питаться, естественно) в окруженном врагом городе. А вот здесь слово уважаемому писателю-фронтовику Даниилу Гранину, которому веришь определенно и безоговорочно.
В своей книге «Человек не отсюда», вышедшей незадолго до ухода писателя, Даниил Александрович пишет, что для Жданова и его управленцев «в разгар голода в Ленинграде пекли ромовые бабы, венские пирожные».
Это был не просто хороший хлеб для командования, где поменьше целлюлозы и прочей примеси. А именно — ромовые бабы!
Вот рецепт:
«На 1 кг муки 2 стакана молока, 7 яиц, полтора стакана сахара, 300 г масла, 200 г изюма, затем по вкусу ликер и ромовая эссенция.
Надо осторожно поворачивать на блюде, чтобы сироп впитывался со всех сторон».
После такого кушанья и жить лучше, и писателей «мочить» веселей…