Предыдущая часть
По дороге к дому Сергеева они познакомились. Мужчину, который был в группе главным, звали Михаил Андреевич. Он начал решительно стучать в калитку. В доме зашлась лаем собака. Через некоторое время на крыльце зажегся свет. Вадим узнал Марину Геннадьевну, которая шла к калитке, кутаясь в шаль. Когда она открыла ворота, на ее спокойном лице не было прежней настороженности или враждебности.
- Я знала, что вы придете, - спокойно сказала она вместо приветствия. – Это должно было рано или поздно закончится.
- Это признание? – влез Семенов.
- Нет, мне не в чем признаваться. Я ничего не знала до прошлого года. Совсем ничего, - женщина немного посторонилась. – Проходите в дом. Он уехал еще вечером. Там только мы с дочкой да пес. Я вам все расскажу.
Они зашли в дом и расселись за тем самым столом, где еще недавно сидели с хозяином. Вадим смотрел на Марину Геннадьевну и удивлялся разительной перемене в ней. Исчезла колючесть из взгляда, напряженное выражение лица, нервные движения. Теперь она смотрела открыто хоть и устало.
- Мы познакомились с Вовой семнадцать лет назад. Родители его еще были тогда живы, а он жил в центре, начинал свое дело охранное. Я про него знала только то, что он мне сам рассказал. с родителями не знакомил, говорил, отношения совсем плохие. Такое бывает. Потому я особенно не настаивала. Мы поженились, Женька родилась. Все шло хорошо. Потом родители его умерли. Я тогда только узнала, что у него было другое имя. И про срок его.
Хозяйка встала и налила себе воды. Было заметно, что этот рассказ дается ей намного легче, чем семейное застолье.
- Я хотела, чтобы мы продали дом. Но Алла не находилась, потому мы ничего не могли сделать с домом. Я хотела, чтобы мы тогда туда переехали. Но Вова все время находил причины, по которым этого лучше не делать. А потом и вовсе купил этот дом по соседству. Сказал, что так лучше. И я не задавала вопросов. И меня в тот дом не пускал, и продавать не хотел. Но я с малышкой тогда сидела, все мысли про нее.
Она снова отпила воды. В глубине дома раздались шаги, и появилась Женя в смешной пижаме с Микки Маусом. Она сонно щурилась и терла глаза.
- Что происходит тут у вас? – спросила она.
- Дорогая, иди спать, - сказала ей мать. Она впервые снова выглядела затравленной и ожесточенной. – Я тебя очень прошу. Тебе не надо все это знать и слушать.
- Я хочу остаться, если это касается папы, - упрямо ответила та. – Я же понимаю, что все плохо. Я не стану мешать.
- Нет, - решительно мотнула головой Марина Геннадьевна. – Я расскажу все потом. Но при тебе не смогу рассказывать. Прости, любимая.
Дочь и мать некоторое время сверлили друг друга взглядом. Потом Женя все же сдалась и исчезла где-то в темноте комнат.
- Простите, но не надо подростку такое знать. Это я уже двенадцать лет живу с таким камнем на сердце. Мне тоже ведь обвинение предъявят? – вдруг переключилась она. – Меня посадят?
Михаил Андреевич посмотрел на Семенова, а потом пожал плечами.
- Я не могу ничего сказать сейчас.
- У меня ведь Женя. У нас не осталось родственников. Ее в детский дом отправят. Я такого своей девочке не желаю. Она же выросла в домашних условиях.
- Марина Геннадьевна, - вмешался Вадим. – Теперь Юлия ваша подтвержденная родственница. Я у верен, что в случае самого плохого исхода, она возьмет на себя заботу о вашей дочери. Если больше этого некому будет сделать.
Женщина молчала. Потом вздохнула и продолжила рассказ.
- Однажды я решила, что надо приводить дом в порядок. Тот дом. Взяла ключи у мужа, Женьку с игрушками и отправилась изображать из себя хозяйку большого дома. Я, когда туда зашла, сразу поняла, что не так там что-то. запах, знаете, никогда трупный запах не чувствовала, но сразу поняла, что это. И грешила на кошку какую или крысу. Открыла окна, набрала воды в ведро, тряпку нашла, швабру. Несколько часов там все намывала, пока до подпола не дошла. А там…, - она потерла лицо ладонями. – В общем, он не знал, куда ее деть, она там просто лежала. Как мумия. Потому что в подполе было не сыро, а …в общем, не разбираюсь я в этом. не помню, как на ногах устояла тогда. Позвонила Вове, он приехал. И я потребовала, чтобы он все мне рассказал.
Она внезапно села, хотя до того стояла у раковины.
- Вова с Аллой и правда никогда не ладили детьми. Родители радовались девочке, а мальчик был не запланирован. Да еще и поведение такое плохое, оценки в школе с двойки на тройку. А Алла умница и отличница. Светлая голова. Даже, когда она уехала, они продолжали вспоминать ее и ставить в пример. Это только мое предположение, но Вова потому загремел под следствие, потому что хотел как-то привлечь к себе внимание. Потом все же за ум взялся. Но в одну из поездок по области встретил сестру. Она ни слова не сказала, что у нее есть дочь. Да и вообще не шибко желала общаться. Но при нем она упомянула о своей разработке. Каком-то супер лекарстве, которое перевернет всю фарминдустрию. И Вове что-то ударило в голову. Он захотел заработать не ней. Начал следить, чтобы понять, чем ее можно прижать. И узнал про девочку. Сначала он хотел забрать ребенка, чтобы таким образом заставить Аллу на него работать. Только сомневался, что она так сильно любит дочь. В конечном итоге, он начал сделал несколько фото Юли, тогда ее иначе звали, с няней и пришел к Алле. А та побелела, чуть не в истерику впала. Вот он и просек, что это рычажок на нее. Под давлением Алла вынесла с работы все свои наработки. Она, кажется спустила их из окна, а потом подобрала внизу. И привезла Вове. Но он сразу понял, что с этими наработками ничего не сможет сделать без сестры. Что там проиизошло дальше, я точно не знаю, но Юлю Алла смогла спрятать от моего мужа. А вот сама стала заложницей в этом доме. Он общеал, что отпустит ее, как только начнет зарабатывать на ее открытии. Сотворил целую лабораторию, денег в долг набрал. Девчонку пытался отыскать. А потом Алла отравилась. Не сама, случайно. Врача он вызвать побоялся, и она умерла.
Все в комнате молчали. Женщина же после паузы заговорила дальше.
- Так он и оставил ее тело в доме родителей, в подполе. Вы не представляете, что было со мной после его рассказа. Я лежала сутки с температурой, в бреду. Но что делать, не заявлять же а собственного мужа. Я очень боялась, что его раскроют. Потому потребовала уничтожить все, что было в доме. Мы купили ящик и поместили в него мумию. Этим Вова занимался, а потом похоронили ее там же. Я занялась садом, чтобы домом никто не заинтересовался, а Аллу мы специально не искали, чтобы была причина не продавать его и ничего с ним не делать. Вот, собственно, и все. Так я прожила двенадцать лет, с убийцей, в страхе, что все откроется. Потому что сначала боялась за него, а потом уже за себя.
Продолжение следует…