Прежде чем продолжать знакомиться с реальными случаями сверхъестественного, опубликованных в 1905 году в нескольких номерах английского журнала «Гранд», я советую прочитать небольшую выдержку из автобиографической книги митрополита Русской православной церкви Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые», выпущенную в августе 2011 года. Она поможет лучше понять многое из того, о чем пишет английский журнал и предостережет от того, чтобы это повторить.
После этого тут же начнется статья "Реальные случаи сверхъестественного 2: Медиумы".
«Как и все молодые люди, мы с друзьями проводили немало времени в спорах, в том числе о вере и Боге, за чтением раздобытого мною Священного Писания, духовных книг, которые как-то все же умудрились найти. Но с крещением и воцерковлением большинство из нас тянули: нам казалось, что можно вполне обойтись без Церкви, имея, что называется, Бога в душе. Все, может быть, так бы и продолжалось, но однажды нам совершенно ясно было показано, что такое Церковь и зачем она нужна.
Историю зарубежного искусства у нас преподавала Паола Дмитриевна Волкова. Читала она очень интересно, но по каким-то причинам, возможно потому, что сама была человеком ищущим, рассказывала нам многое о своих личных духовных и мистических экспериментах. Например, лекцию или две она посвятила древней китайской книге гаданий «И-Цзин». Паола даже приносила в аудиторию сандаловые и бамбуковые палочки и учила нас пользоваться ими, чтобы заглянуть в будущее.
Одно из занятий касалось известных лишь узким специалистам многолетних исследований по спиритизму великих русских ученых Д. И. Менделеева и В. И. Вернадского. И хотя Паола честно предупредила, что увлечение подобного рода опытами чревато самыми непредсказуемыми последствиями, мы со всей юношеской любознательностью устремились в эти таинственные, захватывающие сферы.
Не буду углубляться в описание технических приемов, которые мы вычитали в ученых трактатах Менделеева и узнали от сотрудников музея Вернадского в Москве. Применив некоторые из них на опыте, мы обнаружили, что можем установить особую связь с какими-то непостижимыми для нас, но совершенно реальными существами. Эти новые таинственные знакомцы, с которыми мы принялись вести долгие ночные беседы, представлялись по-разному. То Наполеоном, то Сократом, то недавно умершей бабушкой одного из наших приятелей. Эти персонажи рассказывали порой необычайно интересные вещи. И, к нашему безмерному удивлению, знали подноготную каждого из присутствующих. Например, мы могли полюбопытствовать, с кем это тайком гуляет до поздней ночи наш однокашник, будущий известный режиссер Александр Рогожкин?
И немедля получали ответ: «С второкурсницей Катей». Саша вспыхивал, сердился, и было совершенно ясно, что ответ попал в самую точку.
Но случались «откровения» еще более поразительные. Однажды в перерыве между лекциями один из моих приятелей, особенно увлекавшийся этими опытами, с красными от бессонных ночей глазами кидался то к одному, то к другому однокашнику и страшным шепотом выспрашивал, кто такой Михаил Горбачев. Я, как и остальные, ничего не слышал о человеке с такой фамилией. Приятель объяснил: «Сегодня ночью мы спросили у „Сталина", кто будет править нашей страной. Он ответил, что какой-то Горбачев. Что за тип, надо выяснить!»
Через три месяца мы были огорошены известием, на которое раньше не обратили бы никакого внимания: кандидатом в члены Политбюро избран Михаил Сергеевич Горбачев, бывший первый секретарь Ставропольского крайкома партии.
Но чем дальше мы увлекались этими захватывающими экспериментами, тем яснее ощущали, что с нами происходит нечто тревожное и странное. Без всяких причин нас все больше охватывали безотчетная тоска и мрачная безысходность. Все валилось из рук. Неумолимое отчаяние овладевало нами. Это состояние нарастало из месяца в месяц, пока наконец мы не стали догадываться, что оно как-то связано с нашими ночными «собеседниками». К тому же из Библии, которую я так и не вернул баптисту, вдруг выяснилось, что подобные занятия не только не одобряются, но, как там написано, прокляты Богом.
Но все же мы еще не осознавали, что столкнулись с беспощадными и до неправдоподобия зловещими силами, вторгшимися в нашу веселую, беззаботную жизнь, от которых никто из нас не имел никакой защиты.
Как-то я остался ночевать у друзей в общежитии. Мой сокурсник Иван Лощилин и студент с режиссерского курса Саша Ольков уселись за свои мистические опыты. К тому времени мы уже несколько раз давали зарок бросить все это, но ничего не могли с собой поделать: общение с загадочными сферами влекло к себе как наркотик.
На сей раз мои друзья возобновили прерванную накануне беседу с «духом Гоголя». Этот персонаж вещал всегда исключительно образно, языком начала XIX века. Но сегодня он почему-то не отвечал на наши вопросы. Он жаловался. Стенал, сетовал, разрывая сердце. Рассказывал, как ему невыносимо тяжело. И главное, просил о помощи.
— Но что с вами происходит? — недоумевали мои друзья.
— Помогите мне! Ужас, ужас!.. — заклинало загадочное существо. — О, как нестерпимо тяжело! Умоляю вас, помогите!
Все мы искренне любили Николая Васильевича Гоголя и так же искренне думали, что беседуем именно с ним.
— Но что мы можем для вас сделать? — спрашивали мы, от всего сердца желая помочь столь любимому нами писателю.
— Помогите! Прошу, не оставляйте! Страшный пламень, сера, страдания… О, это нестерпимо, помогите…
— Но как? Как мы можем вам помочь?!
— Вы и правда хотите меня спасти? Вы готовы?
— Да, да, готовы! — горячо отозвались мы. — Но что мы должны сделать? Ведь вы в другом мире.
Дух помедлил и осторожно ответил:
— Добрые юноши! Если вы и вправду готовы сжалиться над страдальцем…
— Конечно! Скажите только — как?
— О, если так!.. Тогда я… Тогда я бы дал вам… яду…
Когда до нас дошел смысл этих слов, мы окаменели. А подняв глаза друг на друга, даже при тусклом пламени свечного огарка, увидели, что наши лица стали белы как мел. Опрокинув стулья, мы опрометью вылетели из комнаты.
Придя в себя, я сказал:
— Все правильно. Чтобы помочь ему, нам надо вначале стать такими же, как он. То есть… умереть!
— И мне все понятно, — стуча зубами от ужаса, проговорил Саша Ольков. — Он хочет, чтобы мы… совершили самоубийство.
— Я даже думаю, что вернусь сейчас в комнату и увижу на столе какую-нибудь таблетку, — добавил зеленый от страха Иван Лощилин. — И пойму, что мне ее обязательно надо проглотить. Или захочется броситься из окна… Они будут заставлять нас сделать это.
Мы не могли уснуть всю ночь, а наутро отправились в соседний храм Тихвинской иконы Божией Матери. Больше мы не знали, где просить совета и помощи.
Спаситель… Это имя от частого употребления порой теряет даже для христиан изначальный смысл. Но теперь это было для нас самое желанное и самое важное — Спаситель. Мы поняли, как ни фантастически это звучит, что на нас объявили охоту могущественные неведомые нам силы и избавить от их порабощения может разве только Бог.
Мы боялись, что в церкви нас поднимут на смех с нашими «гоголями», но молодой священник, отец Владимир Чувикин, совершенно серьезно подтвердил все худшие опасения. Он объяснил, что мы общались, конечно же, не с Гоголем и не с Сократом, а с самыми настоящими бесами, демонами. Признаюсь, это прозвучало для нас дико. Но в то же время мы ни секунды не сомневались, что услышали правду.
Священник твердо сказал: подобные мистические занятия — тяжкий грех. Он настоятельно посоветовал тем из нас, кто не был крещен, не откладывая, подготовиться к таинству и креститься. А остальным прийти к исповеди и причастию».
Митрополит Русской православной церкви Тихон (Шевкунов)
----------------------------------------------------------------------------------------
Реальные случаи сверхъестественного - 2: Медиумы
-----------------------------------------------------------------------------------
Наша первая статья о реальных случаях сверхъестественного привлекла огромное внимание. В редакцию журнала «Гранд» стали приходить сотни писем с описанием реальных случаев, из которых мы решили опубликовать наиболее типичные. У нас есть все основания утверждать, что более поразительной и впечатляющей подборки подобного рода свидетельств до нас еще никогда не появлялось в печати.
Большинство наших корреспондентов не желают, чтобы их личность была публично раскрыта, хотя все они сообщают нам свои имена и адреса. Некоторые из них, однако, имеют мужество отстаивать свои убеждения, и среди них один из самых здравомыслящих людей в мире – Викториен Сарду. Вот что пишет этот великий и страстно верящий в оккультизм драматург:
«Полвека назад я был одним из первых, кто публично назвал себя верящим в спиритизм. Решиться на такое – в то время в этом была определенная заслуга, ибо меня за это клеймили дураком, сумасшедшим или шарлатаном. А сегодня, когда многие ведущие ученые мира занимают со мной одну и ту же позицию, героическим такое поведение уже назвать нельзя. На самом деле недалек тот день, когда насмешка будет считаться признаком невежества – и он намного ближе, чем считают многие.
Случай, о котором я собираюсь рассказать, не вызвал у меня ни малейшего удивления, ибо я бывал свидетелем куда гораздо более необычного. Сроком более чем на шесть месяцев мне пришлось стать медиумом. В имел в своем распоряжении круглый стол, который сам ходил по комнате и по моему приказу точно дрессированная собака поворачивался в разные стороны. Несколько раз с потолка на мой стол падали белые розы, и я видел, как поднимались и опускались словно под воздействием невидимых пальцев клавиши моего пианино, чтобы сыграть прелестные, неизвестные мне мелодии. Я настолько привык ко всем этим явлениям, инициатором и свидетелем которых я одновременно был, что они перестали вызывать у меня какие-либо эмоции, и с уверенностью могу сказать, что в них не было ни капли самовнушения. Я был лишь внимательным наблюдателем, который поначалу был настроен скептически, но затем был переубежден под давлением неопровержимых доказательств. В высшей степени критичный, абсолютно спокойный и хладнокровный, я смотрел на подобные случаи столь же равнодушно, как на любые другие заурядные процессы моего повседневного существования – тогда это была самая обычная рутина, какую можно себе представить. Я приноровился с удивительной быстротой рисовать пером и тушью необыкновенные рисунки, к созданию которых мое собственное воображение и воля не имели никакого отношения. Моя рука больше не принадлежала мне, а подчинялась некому постороннему влиянию, выдававшему себя за дух Бернара де Палисси.
Однажды в воскресенье, приблизительно в два часа дня, я сел за свой письменный стол, чтобы, как обычно, с помощью вышеупомянутого оккультного влияния позаниматься рисованием, и расстелил перед собой обычный лист рисовальной бумаги. Однако вместо того, чтобы начать воспроизводить рисунок, ручка, повинуясь внезапному порыву моей руки, резким движением сверху вниз начертила на бумаге косую линию, сделав ее, таким образом, бесполезной для рисования.
Привычным для меня способом я обратился к Бернару де Палисси, вернее, духу, который выдавал себя за него, за объяснением произошедшего, и получил ответ:
― Слишком мала бумага!
Тогда я взял лист большего формата. И опять, перо перечеркнуло бумагу сверху вниз. Я снова задал тот же вопрос, и вновь получил аналогичный ответ:
― Бумага слишком мала!
Бумаги большего размера у меня не было, и я сказал об этом духу. Последовало немедленное распоряжение:
― Ступай и купи!
Я начал протестовать. В то время шел дождь, и магазин канцелярских товаров, в который я обычно ходил, находился довольно далеко от набережной Сен-Мишель, где я тогда жил.
― Ступай на площадь Сент-Андре-де-Ар, ― сказал дух.
Я попытался вспомнить, есть ли там магазин канцелярских товаров, но так и не смог ничего вспомнить и сообщил об этом духу.
― Да! Там есть магазин. Ступай и посмотри!
Сильно удивленный, я, наконец, решился на вылазку и в должное время достиг указанного места. После чего огляделся по сторонам. Как я и предполагал, такого магазина обнаружить не удалось. Изрядно раздосадованный тем, что из-за глупого поручения мокну под проливным дождем, я уже собрался возвращаться, как вдруг мой взгляд упал на вывеску над большим дверным проемом, на которой было написано “Оптовый торговец картоном”. Войдя в магазин, я спросил бумагу для рисования и, к своему удивлению, узнал, что у владельца магазина есть ассортимент любого размера. Я выбрал то, что хотел, и вернулся домой. Там я сразу же расстелил бумагу на столе, и мой карандаш, без малейшего колебания написал: “Вот видишь, я был прав!”
Факты, о которых я только что рассказал, имели место в 1857 году, и вскоре после этого мои медиумические способности исчезли столь же внезапно, как и появились».
Вот еще один случай, которая в ходе интересного общения рассказала одна дама, живущая в Фэрфилде, Ливерпуль:
«Как-то я проверяла себя в качестве медиума и попробовала силы в автоматическом письме, но добилась небольшого успеха – за исключением одного случая. Я занималась какими-то домашними делами, когда почувствовала сильное желание писать. Я взяла карандаш и бумагу и села, расслабленно взяв в руку карандаш. Первое, что нарисовала моя рука – это какие-то неразборчивые каракули, но потом она написала имя одного молодого знакомого джентльмена, умершего около двух лет назад. Его я буду называть Л. М.
— Это кто? ― спросила я. — Это Л?
― Да, ― написала моя рука, а потом добавила: ― Со мной моя мать.
― Вы хотите сказать, что она умерла? ― спросила я.
Дама, о которой идет речь, уже несколько лет находилась за границей. Я ничего о ней не слышала и не вспоминала с тех пор, как она покинула Англию, и была далека от того, чтобы думать о ней.
― Да, ― снова написала моя рука.
― Чушь! ― сказала я и положила бумагу в выдвижной ящик, однако, не забыв сначала написать на ней дату и время.
Это было в 10:30 утра. А в 14:00 я пошла к друзьям и в разговоре с ними вскользь упомянула имя миссис М., чтобы узнать, не слышал ли кто-нибудь что-нибудь о ней, но уже более двенадцати месяцев никто о ней ничего не слышал. Однако в 9 часов вечера пришли еще несколько друзей и сообщили, что только что получили известие о смерти миссис М. Это потрясло всех: никто не знал о ее болезни. Все, что написано в этом письме, я могу доказать».