Чего ты волнуешься? — сказал Изя, рассматривая последний пирожок.

— Чего ты волнуешься? — сказал Изя, рассматривая последний пирожок. — Все будет тихо-мирно, как говорит дядя Юра. Тихо-мирно, честно-благородно… Только не надо делать резких движений. Это как с кобрами…
    За окном послышалось тарахтение автомобильного двигателя, скрип тормозов, пронзительный голос скомандовал: "Кайзе, Величенко, за мной! Мирович, остаться у дверей!.." — и сейчас же в дверь внизу ударили кулаком.
    — Я пойду открою, — сказал Денни, а Кэнси подскочил к камину и принялся изо всех сил ворошить груду дымящейся золы. Пепел полетел по всей комнате.
    — Резких движений не делайте! — крикнул Изя вслед Денни.
    Дверь внизу содрогалась и жалобно дребезжала стеклами. Андрей поднялся, заложил руки за спину и, стиснув их изо всех сил, встал посредине комнаты. Давешнее ощущение дурного томления и слабости в ногах снова охватило его. Стук и грохот внизу прекратились, послышались недовольные голоса, а затем множество ног затопотало в пустых помещениях. "Словно их там целый батальон", — мелькнуло в голове у Андрея. Он попятился и оперся задом о стол. Колени у него отвратительно дрожали. "Бить не позволю, — подумал он с отчаянием. — Пусть лучше убивают. Пистолет я не взял… Зря не взял… А может, правильно, что не взял?.."
    В дверь прямо напротив него решительно шагнул полный невысокий человек в хорошем пальто с белыми повязками на рукавах и в огромном берете с каким-то значком. На ногах у него были великолепно начищенные сапоги, а пальто было слабо и очень некрасиво стянуто широким ремнем, на котором слева тяжело отвисала новенькая желтая кобура. За ним ввалились еще какие-то люди, но Андрей их не видел. Он как зачарованный смотрел в одутловатое бледное лицо с расплывчатыми чертами и с маленькими закисшими главками. "Конъюнктивит у него, что ли, — подумалось где-то на самом краю сознания. — И выбрит так, что вроде бы даже блестит, как лакированный…"
    Человек в берете быстро оглядел комнату и уставился прямо на Андрея.
    — Господин Воронин? — с вопросительной интонацией провозгласил он высоким пронзительным голосом.
    — Я, — с трудом выдавил из себя Андрей, обоими руками вцепившись в край стола.
    — Главный редактор "Городской газеты"?
    — Да.
    Человек в берете умело, но небрежно откозырял двумя пальцами.
    — Имею честь, господин Воронин, — высокопарно произнес он, — вручить вам личное послание президента Фридриха Гейгера!
    Очевидно, он намеревался ловким движением выхватить личное послание из-за пазухи, но что-то там за что-то зацепилось, и ему пришлось довольно долго копаться в недрах своего пальто, слегка перекосившись на правый бок с таким видом, словно его одолевали насекомые. Андрей смотрел на него обреченно и ничего не понимал — все было как-то не так. Не этого он ожидал. "А может быть, пронесет", — мелькнуло у него в голове, но он сейчас же суеверно отогнал эту мысль.
    Наконец послание было извлечено, и человек в берете протянул его Андрею с недовольным и несколько обиженным видом. Андрей взял хрустнувший запечатанный конверт. Это был обыкновенный почтовый конверт, длинный, голубоватого цвета, со стилизованным изображением сердца, украшенного птичьими крылышками. Знакомым крупным почерком на конверте было написано: "Главному редактору "Городской газеты" Андрею Воронину лично, конфиденциально. Ф. Гейгер, президент". Андрей надорвал конверт и вытащил обыкновенный листок почтовой бумаги с синим обрезом.
    "Милый Андрей! Прежде всего, позволь от всего сердца поблагодарить тебя за ту помощь и поддержку, которые я непрерывно чувствовал со стороны твоей газеты на протяжении последних решающих месяцев. Теперь, как видишь, ситуация в корне переменилась. Уверен, что новая терминология и некоторые неизбежные эксцессы не смутят тебя: слова и средства переменились, но цели остались прежними. Бери газету в свои руки — ты назначен ее бессменным и полномочным главным редактором и издателем. Набирай себе сотрудников по собственному выбору, расширяй штат, требуй новые типографские мощности — даю тебе полный карт-бланш. Податель сего письма — младший адъютор Раймонд Цвирик — назначен в твою газету политическим представителем моего управления информации. Мужик он, как ты сам убедишься, невеликого ума, но дело свое знает хорошо и, особенно на первых порах, поможет тебе войти в курс общей политики. В случае возможных конфликтов обращайся, разумеется, непосредственно ко мне. Желаю успеха. Покажем этим слюнявым либералам, как надо работать. Дружески, твой Фриц".
    Андрей прочитал личное и конфиденциальное послание дважды, потом опустил руку с письмом и огляделся. Опять все смотрели на него — бледные, решительные, напряженные. Только Изя сиял, как начищенный самовар, и тайком от окружающих отпускал в пространство воображаемые щелбаны. Младший адъютор (что бы это могло значить, черт побери, слово какое-то знакомое… адъютор, коадъютор… что-то из истории… или из "Трех мушкетеров"), младший адъютор Раймонд Цвирик тоже смотрел на него — смотрел строго, но покровительственно. А у дверей переминались с ноги на ногу и опять же смотрели на него какие-то непонятные типы с карабинами и белыми повязками на рукавах.
    — Так… — проговорил Андрей, складывая письмо и пряча его в конверт. Он не знал, с чего начать.
    Тогда начал младший адъютор:
    — Это ваши сотрудники, господин Воронин? — деловито осведомился он, слегка поведя рукой из стороны в сторону.
    — Да, — сказал Андрей.
    — Гм… — с сомнением произнес господин Раймонд Цвирик, глядя в упор на Изю, но тут Кэнси вдруг резко спросил его:
    — А кто вы, собственно, такой?
    Господин Раймонд Цвирик взглянул на него, а затем изумленно повернулся к Андрею. Андрей прокашлялся.
    — Господа, — проговорил он. — Позвольте вам представить: господин Цвирик, младший коадъютор…
    — Адъютор! — с негодованием поправил Цвирик.
    — Что?.. Ах, да, адъютор. Но коадъютор, а просто адъютор… (Сельма вдруг ни с того ни с сего прыснула и зажала себе рот ладонью.) Младший адъютор, политический представитель в нашей газете. Отныне.
    — Представитель чего? — непримиримо спросил Кэнси.
    Андрей полез было снова в конверт, но Цвирик еще более негодующим тоном объявил:
    — Политический представитель управления информации!
    — Ваши документы! — резко сказал Кэнси.
    — Что?! — закисшие глазки господина Цвирика возмущенно замигали.
    — Документы, полномочия — есть у вас что-нибудь, кроме вашей дурацкой кобуры?
    — Кто это?! — пронзительно вскричал господин Цвирик, снова поворачиваясь к Андрею. — Кто этот человек?!
    — Это господин Кэнси Убуката, — торопливо сказал Андрей. — Заместитель главного редактора… Кэнси, не надо никаких полномочий. Он же передал мне письмо от Фрица…
    — Какого еще Фрица? — сказал Кэнси брезгливо. — При чем здесь какой-то Фриц?
    — Резких движений! — воззвал Изя. — Умоляю вас, не делайте резких движений!
    Цвирик вертел головой между Изей и Кэнси. Лицо его уже больше не лоснилось, оно медленно заливалось багровым.
    — Я вижу, господин Воронин, — произнес он наконец, — ваши сотрудники не очень хорошо представляют себе, что именно произошло сегодня!.. Или наоборот! — Он все возвышал голос. — Представляют, но в каком-то странном, извращенном свете! Я вижу здесь горелую бумагу, я вижу угрюмые лица, и я не вижу никакой готовности приступить к работе. В час, когда весь Город, весь наш народ…
    — А это кто? — перебил его Кэнси, указывая на типов с карабинами. — Это что, новые сотрудники?
    — Представьте себе — да! Господин _б_ы_в_ш_и_й_ заместитель главного редактора! Это новые сотрудники. Я не могу обещать, что это…
    — Это мы еще посмотрим, — незнакомым скрипучим голосом произнес Кэнси и шагнул к Цвирику. — На каком основании…
    — Кэнси! — сказал Андрей беспомощно.