Тем, кто читает: очередная глава из сказки "Любовь зла" из моих новых "Художников" (арт-проекта). Спать девки легли голодными. Третий день изгнания преподнес сюрприз...
Бегая за дикой куропаткой по зарослям, Настенька подвернула ногу. Только ойкнуть успела, как обмякла и кулем упала в траву.
- Не мо-о-огу больше! Лелька, ау, где твоя карта чертова, тащи бегом! Домой поползем!
Алена, хотя и слышала сестрин крик, торопиться не стала. Чего дома-то делать? Скука. А туточки - простор для опытов. Заповедная зона. Дикость. К голоду уже привыкла. Ааа...есть еще замужество? А что в нем хорошего? Детьми на старости лет, как щенками раскидываются, это раз. Настька за одну ночь с мужиком - родину продать готова, это два… Избегать надо такой зависимости! А любовь? И тут она представила Дмитрия Ивановича Менделеева в момент совершения им важного открытия и зарделась.
- Нет сегодня такой любви! Сгинула вместе с золотым веком науки...Чего жалеть о доме? И она заткнула уши березовым листом.
А Настя тем временем глушила лесных тварей отборным матом: и сестру, и мать-отца, и проезжего молодца, ежели такой бы сыскался… Не заметила, как стемнело.
- Это что ж, мне теперь здесь умирать придется? - всполошилась девка. - Так ведь молода еще и не венчана даже...Жа-а-алко-о-о!
Вдруг за спиной раздался странный хруст веток. Медведь?! - вжалась Настя в траву...
Внезапно хруст прекратился. Настенька подняла было голову и раззявила рот, чтобы закричать - тятя говорил, что медведи крику боятся - но вдруг перевернулась и - на поляне, освещаемой тусклым светом новорожденной луны, увидала щуплого темноволосого мужика с окладистой бородой.
- Менделеев? - озвучила Настя первое, что пришло на ум. - Дмитрий... как вас там? К Алене нашей путь держите? - Никак нет, - ответил мужик неожиданно бодро. - Иван я, служивый, вернее, беглый. Плутаю вот по лесам да по долам, чтоб не осудили да в острог не сослали. А вы, позвольте спросить, кто такая будете? - Я - Нюра, вернее, Настя, - почему-то запнулась девка и показала на больную ногу. - Нести сможешь?
Через пару часов уже в кромешной темноте постучались они в надежно запертую Аленой дверь. Девка храпела так, что стены сотрясались, и ни на первый удар солдатским сапогом в дверь, ни на второй - в ставни - не отреагировала.
- Ну, и стерва ты, сестрица! - зашипела Настя, слезая с солдатской шеи. – Ну, и глухня малахольная! Вылитая мать! Чего встал?! Давай ломать!
Кубарем перекатились они через порог и замерли в полушаге от Алениных полатей. Та, наконец-то, открыла глаза и вскрикнула:
- Леший! - Твои-то грамотеи на том свете покрасивше будут, - парировала Настя, закрывая Ивана собой. - А, может, ты завидуешь, а сестра?
Настя погладила Ивана по небритой щеке и подбоченилась.
- Ты где откопала-то такого? - спросила Алена, стараясь не замечать Настиной воинствующей позы. – А, может, он блохастый? - Никак нет, - четко по-военному ответил Иван и поскреб грязным ногтем щеку. - Просто заросший слегка. Лезвие, понимаете ли, притупилось, не успел марафет навести... А ответьте мне, милая барышня, разве ж у людев блохи бывают? Обидно, право... - Ты не обижайся, Вань, - примирительно сказала Настя и потащила солдата в противоположный угол, где стоял сундук, на котором она спала.
- Отгородись, Настька, стыда у тебя нет! - огрызнулась Алена и хотела было добавить «шалава», но осеклась: перевес сил был, явно, не на ее стороне. - Ничего, - подумала она, поворачиваясь к сундуку спиной. - Я перетерплю. Четыре дня осталось. Почему-то сильно, до боли в висках, захотелось домой. Утром ее разбудил визг напильника...
Продолжение следует.
Начало сказки: Сказка про двух девок. С зачином, моралью и катарсисом