В окружении прославленного полководца, наряду с военачальниками, зоологами, историками, ботаниками и танцовщицами, был архитектор Дейнократ. Дейнократ сопровождал Александра на всем пути из Македонии. Витрувий так рассказывает о том, как архитектор попал на службу к Александру Македонскому. Вначале Дейнократ пытался сделать это обычным путем: с помощью знакомых и рекомендательных писем к «людям, занимающим высокие должности, и к вельможам, одетым в пурпур». Но это не помогло. Тогда Дейнократ решил устраивать свою судьбу сам и для начала разработал план города. Он явился к Александру без приглашения и предложил «план, достойный его славы». Александр, не знакомый с планировкой городов, посмотрел на проект и сказал: «Я вижу, Дейнократ, что твой рисунок прекрасен, и мне он нравится. Но если бы я основал здесь город, это бы противоречило здравому смыслу. Как новорожденный не может жить без молока кормилицы, так и город не может жить и работать без полей и их плодов. Не может быть город густонаселенным без достаточного количества продуктов, без запасов, которые бы обеспечили существование населения. И хотя я считаю, что твой труд заслуживает признания, я не могу одобрить твой проект. Но я хочу, чтобы ты остался у меня, ибо намерен прибегнуть к твоим услугам».Так Дейнократ остался у Александра, но до самого Эфеса чувствовал себя последним погонщиком ослов в этой среде военачальников. Своего «звездного часа» ему пришлось ждать до тех пор, пока Александр не стал владыкой Египта.«Недалеко от острова Фа-рос, — пишет Витрувий, — у древнего египетского поселения Ракотис, между морем и озером Мариут. царь увидел естественную гавань, прекрасное место для торгового порта, вокруг плодородные египетские нивы и близость реки Нил». Тогда он повелел Дейнократу возвести здесь город.
Конечно, никакого «проектного бюро» у архитектора не было. Он просто разложил на земле свой македонский военный плащ и покрыл его тонким слоем песка. Потом провел пальцем продольные и поперечные линии и посыпал их мукой — это были улицы. Когда он показывал свое творение Александру, прилетели голуби и стали клевать муку. Все сочли это счастливым знаком. Царь не стал более требовать никакой другой документации и сразу издал приказ о строительстве города. Потом сел на коня и уехал, даже не подозревая, что через 10 лет вернется сюда — правда, уже в золотом саркофаге.Строить город начали сразу после отъезда Александра, и город рос невиданно быстро. Когда Александр внезапно умер в Вавилоне, Александрию тут же сделал своей резиденцией македонский полководец Птолемей, который захватил власть в Египте. Постепенно город так прославился своими размерами и красотой, что при Птолемее XI римлян охватило неистребимое желание подчинить, его.Свидетельства многих античных авторов помогают воссоздать красочную картину жизни в столице последнего египетского царства, столице эллинистического мира, величайшем центре наук Мусейон искусств, который дал имя целой эпохе античной культуры — александрийской.
Расцвет этой культуры пришелся на времена первых трех Птолемеев. Безграничной властью обладали эти потомки македонского царедворца Лага. Они были властителями могущественного государства и правили согласно египетской традиции: все государственное имущество было их собственным, государственные доходы — их личными доходами, государственные служащие — их личными слугами. Они распоряжались трудом, имуществом и жизнью своих подданных, обладали абсолютной властью, провозглашали новых богов. В конце концов они провозгласили богами себя. Когда афиняне изгнали своего правителя философа Деметра Фалерского, он сел на приготовленную триеру и направился в Александрию. Философ не знал, как примет его Птолемей, ибо в свое время публично заявил о непостоянстве всех вещей, но приготовил план, привлекательный для человека, который творил историю не только мечом, но и пером: Птолемей был автором исторического труда «История Александра». Деметрий предложил ему создать великолепный центр культуры и искусства и назвать его Мусейон — Храм Муз. собрать в нем все ценные рукописи и привлечь сюда ученых, которые бы их хранили, изучали и размножали. Причем содержать этих ученых за счет государства. Птолемей принадлежал к числу тех немногих в истории правителей, которые понимали, что наука не меньше (а может, даже и больше), чем война, служит славе. Птолемею I Сотеру мысль философа Деметрия пришлась по душе. Слово у него не расходилось с делом, и уже в 307 году до н. э. Мусейон был торжественно открыт. Возглавил его, разумеется, Деметрий Фалерский.В Мусейон сразу же стали стекаться ценнейшие и редчайшие рукописи со всего эллинистического мира. А с ними и за ними потянулись и наиболее значительные представители эллинистической культуры и науки.
Наивысшей славы Мусейон достиг при Птолемее III Эвергете, которого даже прозвали Мусикотатос, то есть в высшей степени увлеченный изящными искусствами. У этого правителя было два пристрастия: охота на слонов и коллекционирование рукописей.
Он решил собрать в александрийском Мусейоне и в своей библиотеке буквально все, что было написано по-гречески и представляло хоть какую-то ценность. Он скупал, не жалея денег, редкие рукописи, по возможности в оригинале. Страсть его к коллекционированию была так велика, что он добывал их весьма «оригинальными» путями. Например, он одолжил у афинян для переписки государственный экземпляр авторских текстов трагедий Эсхила, Софокла и Эврипида, дал им за это огромный залог — 15 талантов, но потом так и не вернул рукописи, а залогом вообще пренебрег. При этом искренне радовался и ликовал, что обвел хитрых афинян вокруг пальца. Так он собрал для Мусейона 200 000 свитков, а его потомки продолжили эту работу.
