Гюлистанский трактат, заключенный 12 октября 1813 г., — это межгосударственный акт цессии Ираном территории Карабаха в пользу России. С этого официального события начинается история Карабаха в составе Российской империи.
Трактат провозглашал наступление «вечного мира, дружбы и доброго согласия» между Персией и Россией (ст. I). Персидский шах торжественно признал, «как за себя, так и за Высоких Преемников Персидского престола, принадлежащими в собственность Российской Империи Ханства: Карабагское и Ганжинское, обращенное ныне в провинцию под названием Елисаветпольской…» (ст. III)1.
Фактическая ситуация, созданная ранее завоеванием Россией Карабаха и прилегающих территорий, получила международную правовую санкцию межгосударственного договора цессии между государством, которому эта территория принадлежала де-юре, и государством, к которому она перешла, а именно, Российской империей.
Сепаратистские действия персидского губернатора Карабаха и заключенная с ним сделка — так называемый «трактат» генерала Цицианова с ханом Ибрагимом — никакого международно-правового значения не имели. Оценка сепаратистских действий Ибрагима дана в самом российско-персидском Гюлистанском трактате.
Несмотря на заключение Гюлистанского мирного договора, Персия, подбиваемая внешними силами, надеялась добиться возвращения уступленных ею земель или их части, конкретно Талышинского, Карабахского и Гянджинского ханств. Это домогательство Александр I назвал «странным» в инструкции послу России в Персии генералу Ермолову.
Урегулирование отношений между Персией и Россией создало условия для решения проблем разоренного Карабаха, в том числе возвращения из изгнания семейств и восстановления нарушенных имущественных отношений. Уже в 1813 г. от Мехти-Кули, которому Россией было «вверено в управление ханство», потре-бовали, чтобы он в самом скором времени внес дань в казну и доказал «тем свое усердие и преданность России».
Карабах возвращались не только армянские, но и мусульманские семьи. В ноябре 1816 г. возник вопрос о принятии в российское подданство Абдул-Фетх хана с 4000 «карабагских семейств, собранных им в разных местах». Они были расселены в «уездах Капанском, Гунейском, Чигундурском и Мигринском».
Командир Отдельного Кавказского корпуса и управляющий по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии генерал Ермолов писал в рапорте Александру I, что за период с 1805 по 1812 г. численность населения Карабаха сократилась с 10 000 семей до 3080 семей за счет увлечения неприятелем в плен «и бегства за пределы ханства, и спасая жизнь свою и имущества»2.
Параллельно с возвращением в Карабах угнанного или бежавшего населения, начался процесс восстановления фамильных владений армянских меликов и других, кто был лишен собственности и прав. В ряде документов рассматривается, в частности, процесс реституции владений князя В. Мадатова. В этом отношении представляет интерес грамота Мехти-Кули хана о возвращении в 1816 г. князю В. Мадатову его фамильных владений в Карабахе3.
После принятия условий Кюрекчайского «трактата» 1805 г., ханская власть была «высочайше дарована» прежнему карабахскому хану или его преемникам при условии признания ими зависимости от России.
С самого начала стало очевидно, что ханская власть является помехой решению возникших перед Карабахом проблем. Как отмечал в предписании главноуправляющий Грузией и главнокомандующий Кавказской линией генерал Н. Ртищев генералу Котляревскому от 4 февраля 1813 г., Мехти-Кули хан не проявлял «никакого усердия к исполнению обязанностей своих по силе трактата» — «в управлении вверенным ему ханством».
Если до заключения межгосударственного договора с Персией, юридически санкционировавшего территориальную власть России над Карабахом, с институтом ханства приходилось мириться по политическим соображениям, то позже необходимость сохранения этого анахронизма отпала. Российские власти должны были заняться обеспечением благополучия населения края. Прошлый опыт под-сказывал, что в случае международных осложнений отстоять Карабах можно будет, как и в прошлом, только при поддержке армян.
Обоснованию необходимости ликвидировать ханское правление в бывшей персидской провинции — Карабахе генерал А. Ермолов посвятил специальный рапорт на имя императора Александра I в феврале 1817 г. В рапорте, посвященном разрушительным последствиям ханского управления Карабахом, генерал Ермо-лов приходит к заключению, что Карабахское ханство должно быть непременно управляемо «Российскими законами на том основании как Елисаветпольский округ, некогда бывшее ханство Гаджинское»5.
Обстоятельства и мотивы представления генералом Цициановым персидским ханам Шеки и Карабаха привилегий и наследственных прав на управление изло-жены генералом А. Ермоловым в рапорте Александру I: «Управление ханствами даровано им наследственно. Благодетельные Российские законы не иначе могут распространиться на богатыя и изобильныя области сия, как в случае прекращения наследственной линии, или измены ханов.
Покойный генерал князь Цициянов, при недостатке средств со стороны нашей, имея внешних и внутри земли сильных неприятелей, присоединил ханства к России. Необходимость вырвала у него в пользу ханов трактаты снисходительные. В последствии весьма ощутительно было, сколько они противны пользам нашим, отяготительны для народов, и сколько по тому с намерением Вашего Императорскаго Величества не согласуются»1.
В другой записке императору Александру I, представленной 12 апреля 1820 г., генерал Ермолов в обобщенном виде излагает способы узурпации ханами владельческих прав армянских меликов и обосновывает правомерность их восстановления. Объясняя происхождение землевладельческих прав ханов присоединенной области, Ермолов отмечает, что «жители Карабага, будучи свободными, не могут принадлежать кому либо как крепостные и отдаются только в управление, со взиманием положенных доходов с земли, которая составляет единственную собственность как ханов, так и всех вообще владельцев Карабагских». «Имения ханов Карабагских составлялись из имуществ, вырванных насилием у жителей страны, покоренной оружием», и, что по этому возвращаемые армянским владельцам их имения не могут «быть принимаемы
Обращая внимание на то, что «в недавнем временем Карабаг управляем был Армянскими владельцами, коих вражда и распри подвергли страну игу иноплеменных, и теперешний хан есть только третий обладатель мусульманский», Ермолов, в связи с конкретным делом генерала Мадатова, отмечает, что «по тому не трудны доказательства, что возвращаемое генерал-майору князю Мадатову имение было точно собственностию его фамилии».
Повеление Александра I генералу А. Ермолову, разрешающее князю В. Ма-датову принять на владение предлагаемое ему имение, представляет интерес в контексте отношения российского государства к практике возвращения армянским владельцам их потомственных владений как восстановления справедливости.
«Ни-мало не сомневаюсь, — пишет император, — что новый владелец благоразумными распоряжениями своими и лучшим образом обхождения с поселянами покажет пример превосходства управления благоустроенного пред своенравным господ-ствованием азиятским, и чрез то более расположит сердца жителей к державе, всегда готовой споспешествовать благу своих подданных»3.
По другому конкретному случаю — делу о восстановлении владельческих прав одного из наследников мелика Шах-Назара, генерал Ермолов в записке князю Волконскому от 11 августа 1821 г. сообщает об узурпации ханами владельческих прав армянских меликов:
«Отец просителя точно имел большия поместия в Ка-рабаге, когда провинция сия была управляема феодально несколькими армянскими фамилиями, но по вражде с ними, он же самый способствовал мусульманам по-корить провинцию и, дабы удобно мстить соотечественникам своим, выдал за одного из владетелей мусульманских дочь свою, на разность религии не взирая.
В последствии, когда ханы Карабагские утвердили власть свою, отец же просителя умер, имущество многих богатых жителей, а в том числе и родственников просителя, неограниченною властию ханов были присвоены»4.
Воспользовавшись первым же случаем, генерал А. Ермолов, ратующий за ликвидацию института ханства в России, в рапорте Александру I от 14 ноября 1822 г о бегстве в Персию карабахского хана сообщает, что «объявил Карабагское ханство, подобно как и прочия провинция, что оное впредь будет состоять под Российским управлением»5.
Сообщая императору о причине бегства Мехти-Кули хана, генерал А. Ермолов писал: «Возникшие неудовольствия жителей Карабагского ханства на управляющего оным Мехти-Кули-хана, паче поборы любимцев его, коим, сам будучи об управлении крайне нерадеющим, вверял он большую власть, устрашив его ответственностью пред правительством, решили на побег в Персию, где, как замечено прежде, частыми в тай-не сношениями приуготовлял он себе благосклонный прием.
Главнейшая боязнь его, как легко догадываться возможно, состояла в том, что жители ханства, получив от щедрот в. и. в. прощение за несколько лет знатного числа недоимок, милостью сею не воспользовались, ибо расточительный хан не представлял дани в казну, но с жителей собирал подать»1.
По случаю ликвидации ханской власти генерал А. Ермолов обратился к жи-телям Карабаха: «С крайним удивлением известился я об измене и побеге в Пер-сию Мехти-Кули хана Карабагского! А потому ханство Карабагское с сего времени приемлется под непосредственную зависимость Российского правительства. Власть ханская навсегда уничтожается и для учреждения в земле нужного управления будут от меня присланы особые чиновники»2.
В рапорте генералу И. Вельяминову о мотивах бегства Мехти-Кули хана в Пер-сию генерал князь В. Мадатов сообщал: «Он удалился… из боязни подвергнуться ответ-ственности за притеснения народа, приходившего ко мне с многочисленными просьбами на него и некоторых приближенных его. О побеге хана и что он уже более в Карабаге не будет, мною объявлено всему народу, который весьма радостно сие принял»3.
Излагая императору экономические и политические преимущества новой систе-мы управления Карабахом, А. Ермолов отмечал: «Кроме дохода, довольно значитель-ного, который с провинции сей может поступать в казну, немаловажною выгодою по-читаю я, что провинция, на самой границе лежащая, не будет уже в беспутном управлении мусульманском и жители оной, увидя водворяющийся порядок, и неприкосновенность собственности, будут преданными благотворящему им Правительству»4.
Еще одним свидетельством преследований ханской властью представителей армянской знати и армянской церкви Карабаха служит письмо митрополита Саркиса Асан-Джалаляна генералу А. Ермолову, в котором митрополит сообщал о практи-ковавшихся ханом пытках и убийствах, о разграблении армянской церкви.
связи со спором о разделе имения Мелик-Бегляровых, как следствия царив-шего самоуправства ханов, Карабахский провинциальный суд констатировал, что «по обыкновенному самовластию ханов, хотя права наследства и не уважались, ибо они, отбирая по своему произволу имение от одного, отдавали другому…».
Отрывок из книги Ю. Барсегова: нагорный карабах в международном праве и мировой политике Читать также: Об Арцахе как о части Армении с древних времен, Азербайджанские фальсификации о правах на Арцах, Арцах между Ираном и Россией, Арцах и Россия Петра I, О мнимой «исконности азербайджанского присутствия в Арцахе» , Арцах как основа армянской государственности — Концепция Екатерины II, Отношения Павла I с меликами Арцаха в изгнании, Массовый исход и его последствия для судеб армянского Арцаха 1806г., Заинтересованность России в усилении ханской власти в Арцахе