Разговор с Гошей натолкнул меня на одну любопытную мысль, которую следовало проверить в первую очередь. Поэтому когда мама позвонила и в очередной раз попыталась зазвать домой на ужин, я отказываться не стал, хотя уже успел поесть. Раньше бы я только порадовался искреннему восторгу в её голосе, а сейчас меня хватило лишь на то, чтобы изобразить, насколько я замотан и устал. Такое обычно как раз прокатывало, ведь к родителям я приезжал лишь по праздникам, да изредка в будни, когда понимал, что дома сойду с ума. Или когда мне не хотелось тратить последние деньги на продукты, а крохотные часы отдыха на готовку.
На мою удачу отца дома ещё не было и я, сидя за столом и наворачивая домашние паровые котлеты, словно между делом поинтересовался:
- Мам, я тут со своей суетой рабочей совсем уже в днях и датах потерялся. А серебряную свадьбу вы с отцом уже отметили, или нет?
Маменька тут же засмущалась, запунцовела даже, хотя безобиднее вопроса ещё поискать надо. А потом выдавила из себя:
- Нет ещё. У нас годовщина только в декабре. Да и не уверена, что будем отмечать. Ты же знаешь, папа у нас подобные даты не жалует. Я даже боюсь подходить к нему с этим вопросом.
- Да ладно тебе! – я улыбнулся как можно искреннее и натуральнее, хотя про себя считал, что безбожно переигрываю. – Серебряная свадьба раз в жизни бывает! Такая дата красивая! Красивей её только золотая свадьба. Если хотите, можете устроить романтический праздник для двоих. Вы же так любите друг друга!
Мама улыбнулась и поправила выбившуюся из прически прядь.
- Может, ты и прав. Четверть века вместе – это действительно много. Я… Я ближе к делу подумаю, как лучше поговорить с папой.
Я одобрительно угукнул с набитым ртом, лишь бы только маменька не полезла сейчас ко мне с расспросами о моей жизни, о том, есть ли у меня любимая девушка и прочей чепухой.
Декабрь. Двадцать пять лет их совместной жизни. А мне вот двадцать три. В июне двадцать четыре стукнет. И это значит, если я хоть как-то дружу с арифметикой, что замуж маменька выходила уже хорошо беременной. Я – сентябрьский проект.
Спокойно, Ворон, не дай маме повод заподозрить, что ты здесь не просто так рассиживаешься. Она, конечно, глупенькая, но не совсем уж безмозглая. И если поделится своими наблюдениями с папашей, тебе придется кисло.
Пока в чистом остатке у нас то, что папенька успел нагулять меня, а затем как честный человек женился на маменьке. Или же, что он взял в жены беременную женщину, заведомо зная, что она носит под сердцем чужого ребенка. Как раньше говорили, прикрыл её грех. Да-да, знал заведомо. Поскольку вот в таких вопросах папенька въедлив, как клоп, и провести себя не даст никому.
Что ж, тут у нас вполне себе вилка нарисовалась, и выяснить, какой из вариантов истинный, не так уж и сложно. Главное, не попасться при сборе улик.
Хлопнула входная дверь. Папенька пожаловать изволил. А сколько сейчас времени? О как, уже девять часов. Неужто в министерстве так не ценят своих сотрудников, что задерживают их допоздна?
- Привет! – стремительно вошел он в кухню, не забыв до этого посетить ванную, где, как я знал наверняка, долго и тщательно мыл руки с жидким мылом. – Ну как успехи в боевой и политической?
- В тактической и стратегической, - продолжил я фразу стандартной в нашей семье шуткой. – А ты чего в такую рань пришел?
- Совещание, - не вдаваясь в подробности, пояснил папенька.
Что ж, совещание так совещание. Обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад. Спиртное мой родитель употребляет в настолько ограниченных количествах, что проще сказать, что не пьет вообще. Иначе бы я решил, что он после работы расслабился с коллегами в каком-нибудь крутом пабе с секьюрити на входе, членской картой и прочими атрибутами настоящего сноба. Но что-то мне подсказывает, находился он в совершенно ином месте и с иными целями.
- Так как у тебя обстоят дела? – папенька в упор смотрел на меня.
- Если честно, то устал смертельно. Света белого не вижу.
- А что так? В очередной раз на резонанс попали? – как ни в чем не бывало осведомился папенька, но я прямо всем сердцем осознал в тот момент: он нас пасет. Уж не знаю, через кого он получает сведения, но хотя бы в общих чертах вполне представляет себе, что мы расследуем, и на каком этапе находимся. Что ж, изображу из себя пушечное мясо. Пусть развлечется человек. И расслабится заодно.
- Угадал, - кивнул я. – Дело художницы Элизабет Харт.
- Надо же, - папенька невозмутимо подхватил вилкой салатный лист. – И что же там такого?
- С ним ничего не понятно. Есть данные экспертизы, в теории есть даже заказчик и киллер. Но не стыкуется что-то у нас. Да забей. Не хочу сейчас об этом говорить. Наверняка какого-нибудь важного свидетеля не опросили, вот и топчемся на месте.
Интересно, заглотит эта барракуда наживку?
- А я постоянно тебе повторял: люди – ключевое звено в нашем деле. Если зашли в тупик, значит, вы всё это время шли не туда…
Заглотила рыбка, даже не поперхнулась. Что ж, теперь мне предстоит десятиминутная лекция о том, как должны вести себя правильные оперативники. И в конце обязательной кремовой розочкой будет фраза о том, что от нашей группы сложно ожидать больших успехов, когда начальником над ней стоит такой знатный в прошлом раздолбай, как Денис Валерьевич.
- …впрочем, у вас всегда досадный пробел по данному вопросу, поскольку ваш непосредственный руководитель и сам в этом не слишком силен, так что и вас ничему толком научить не может.
Вот тут меня словно черт под локоть толкнул, и я огрызнулся:
- А чего тогда меня к Скворцову определил? Мог бы и в другую команду отправить, более опытную и умелую.
- Да потому, что работу в коллективе среди настоящих профессионалов ещё заслужить надо, - прищурился папенька. – А у тебя пока успехов на этом поприще не густо, мягко говоря. Хорошо хоть понимать начал, где и в чем совершают ошибки твои коллеги. Глядишь, такими темпами лет через пять вырастешь-таки до серьезного оперативника. И в целом советую обратить внимание на…
Папенька нудел ещё минут пятнадцать, ни разу не повторившись. А я вдруг остро ощутил разницу между нашей семьей и семьей того же Дениса Валерьевича. Там – все друг друга поддерживают, даже если шутят, то беззлобно. И уж точно готовы по первому же зову броситься на помощь. А здесь такое ощущение, что я постоянно должен доказывать, что достоин высокого звания сына Такого Человека. И, разумеется, раз за разом проваливаю этот экзамен. А маменька, пока её единственного отпрыска раскладывают на молекулы и унижают, тыча носом в прегрешения, как реальные, так и мнимые, скромненько стоит в уголочке, да расставляет тарелки в посудомоечной машине. Хоть бы раз она сказала: «Паша, да угомонись ты уже. Не видишь, Максим устал, а ты даже мертвого своим занудством достать можешь». Нет-нет, у нас единственный свет в окошке, и ко мне, вечному лузеру, он никакого отношения не имеет.
Ради того, чтобы сберечь остатки нервов, мне бы стоило откланяться и рвануть домой, но я ещё не выполнил главный пункт своей программы, ради чего и приехал сегодня сюда. Тем более из родительского дома до работы добираться на полчаса меньше, а значит, я могу завтра поспать подольше. Поэтому я выслушал лекцию-нотацию, тяжело вздохнул и отправился в свою комнату.
Странно, провел ведь здесь всё детство, а уже не чувствую, что нахожусь у себя дома. Мой дом отныне – бабушкина квартира, та самая, где после минималистического ремонта я бросил на пол огромный двуспальный матрас. Вот там мне легко и свободно дышится. А здесь…
Для проформы я включил компьютер, надел наушники, сдвинув один из них так, чтобы ухо оставалось свободным. Вывел на экран стрим какой-то стрелялки. Теперь если кто из родителей войдет, они увидят, что я играю. Поворчат, но ничего не заподозрят. А я же тем временем сидел, напряженно слушал звуки из коридора и ждал. И удача улыбнулась мне ещё раз.
- Павлик, подожди, я сейчас обработаю всё перекисью водорода!
- Милая, угомонись. Я что, первый раз порезался? От бритья ещё никто не умирал. Да не скачи ты вокруг, уже в глазах рябит!
Папенька всегда брился не с утра, а с вечера, пользуясь тем, что его не самая мощная растительность не успевала за ночь забрать его лицо щетиной. Вот тоже, кстати, момент: я-то либо не бреюсь вообще, либо бреюсь по утрам, иначе рискую поцарапать собой в поцелуе условную девушку. Девушки у меня нет, но если вдруг неожиданно появится, я встречу её во всеоружии и с гладковыбритой физиономией. А папенька сейчас, если я прав, раздраженно обольется лосьоном и покинет ванную. Салфетку, которой он вытирал кровь от пореза, бросит прямо в ванной. Маменька подхватит её и отнесет в мусорное ведро. Итак… вот он вышел. Вот маменька прошуршала из ванной в кухню. Вот прошуршала обратно. Раз-два-три, мой выход!
Я вышел из комнаты, быстро добыл из ведра ценный артефакт, спрятал его в карман, после чего открыл дверцу холодильника.
- Максимушка, ты снова кушать хочешь? – ожидаемо раздалось за спиной секунд через пять.
- Не знаю даже, - я не кривил душой. – Может, ещё пару твоих божественных котлеток?
Мама тут же отодвинула меня в сторону и принялась за свое любимое дело: суетиться.
Перед сном я для чистоты эксперимента обнес отцовскую расческу на несколько волос, после чего с чувством выполненного долга отправился на боковую. Спал, кстати, как убитый до того, как зазвенел выставленный на телефоне будильник. Что ж, совсем скоро я выясню, разыгрался ли у меня приступ паранойи, или же внезапно дала о себе знать доселе дремлющая интуиция.
Команда: дело 201. Пуля за любовь. Часть 12
Команда: дело 101. На пять минут миллионеры
Команда: дело 102. Любовь с запахом нашатыря
#детектив #юмор #седлова #рассказы #приключения