Семья моего деда была большая и дружная. Но так получилось, что после войны большинство из них поехали искать лучшей жизни в большие и маленькие города, но летом всегда хоть на неделю собирались в деревню. Сначала одни, потом с супругами, потом с детьми, потом как водится уже и с внуками.
У старшего брата моего деда был единственный сын – дядя Сережа. В молодости он был необыкновенно красив, не высокий, но довольно плотный и широкоплечий с белыми кудрявыми волосами и небесно-голубыми глазами, он был похож на Есенина, к тому же он отлично играл на гармошке, имел от природы острый ум, обладал отличным чувством юмора, за словом в карман не лез, но и не был хамоват и навязчив, от женского пола, да еще и в деревне при таких данных понятно отбоя не было.
Был он работящим, первый помощник родителям, отслужил в армии, однако дальние города его не манили и вернулся после армии в родную деревню.
Жил как все деревенские парни – много работал, ходил на гуляния, ни один праздник в деревне не обходился без его гармошки. Несмотря на повышенное внимание женского пола связывать узами брака себя дядя Сережа не спешил. Сильно женщин не сторонился, бывало и прогуляется с кем от клуба, да от магазина, только дальше этого не шло. На вопрос о женитьбе всегда в шутку отвечал словами Чехова: «Женитьба- дело ответственное»,- при этом комично закатывал глаза, что было понятно, что вовсе он так не думает, а переводит все в шутку, чтобы отвязались от него побыстрее.
Было ему 26 лет по деревенским меркам был он уже переведен чуть не в разряд старых холостяков. Женились и выходили замуж в наших краях тогда рано. Девушек старились выдать замуж сразу в 18, парня женили сразу после армии, да и почти у всех ребят уходящих в армию была к тому времени невеста. Вот только дядя мой, молодой красивый, умный и работящий по иронии судьбы до 26 лет не то, что невестой не обзавелся, не имел даже девушки с которой встречался, хотя по деревенским меркам первые три встречи уже в народной молве переводили девушку в разряд невесты, несмотря на то, что до официального сватовства было чуть не полгода, родители будущих начинали встречаться чаще и намекали друг другу о свадебном торжестве. Все было открыто, все, все друг о друге знали.
Почему молодой парень до такого почтенного возраста не женится вызывал у односельчан повышенный интерес. Со временем родители стали все чаще намекать, что пора приводить в дом молодую хозяйку. Брат моего деда- отец дяди Сережи был председателем колхоза, дом у него был огромный пятистенок с резными наличниками и без преувеличения самый красивый в деревни. Сестры все уехали строить свою жизнь в города и родители только и мечтали о хорошей невесте для сына и внуках.
Была и еще одна очень важное и удивительное для деревни обстоятельство. Дядя Сережа не пил, причем не пил совсем, никогда, ни после работы, ни по праздникам, ни по каким другим поводам. С чем это было связано было загадкой, но такой по деревенским понятиям феномен существовал. На вопрос почему всегда отвечал, что пробовал раз, да горькая она зараза, не хочу и все.
В то лето приехала в деревню бригада шабашников, коровник что ли строить никто не помнит уже что конкретно, да были среди них девушки, маляры-штукатуры. Ну и как водится дело молодое, развлечений в деревне особо нет, кроме кино, которое показывали в клубе только по субботам, да танцы под дяди Сережину гармошку.
Была в бригаде маляр Анечка- невысокая смешливая, но в общем-то ничем не примечательная девушка, такая обычная серая мышка. Увидела она Сергея на танцах, заслушалась его заливистую гармошку, да и влюбилась, да так, что есть и пить не может, на работе встанет да задумается, работать совсем не может, все вечера ждет, когда увидит своего ненаглядного. Да только он на нее ну ноль внимания, не подходил, из других не выделял, в провожатые не набивался. Она и накрасится и прическу сделает и кофточку новую оденет и платочек поярче, только ничего не помогает.
Начала по деревне ходить, выяснять как и что. Как узнала, что еще и не пьет и девушки нет и сын председателя и дом хороший и работящий, совсем голову потеряла. Решила, чего бы не стоило выйду за него замуж и все.
Да только как замуж то выйдешь если потенциальный жених и не смотрит.
Был у нас тогда на окраине деревни дом, хороший такой, добротный, хозяйство крепкое и корова и козы и овцы и куры и поросенок, а вела хозяйство женщина, сколько ей лет никто не помнил. Пришлая она была, при каких обстоятельствах в деревни оказалась тоже как ни странно никто не помнил. То ли купила дом, то ли от дальних родственников достался. Только жила она одна. С не маленьким хозяйством управлялась ловко, животные у нее всегда здоровые и загляденье одно. Дом крепкий, забор как новый. Удивительное дело никто не видел, как делается мужская работа, никого никогда не нанимала, а все как новое было. С деревенскими не сходилась, здоровалась, прощалась, но разговоров не вела. Иногда продавала что-то.. Только начали наши замечать странные вещи. Купит кто молоко у нее парное, до дома донесет, а оно свернулось, купят яйца, еще теплые варить начинают, а тухлые они. Дед мой купил творогу у нее, поели, вся семья с животами три дня мучилась. Решили дружно, что колдунья и перестали местные у нее покупать что-то, несмотря на то, что продавала она дешево очень, а семьи большие были и когда еще родные из города приедут своего не хватало. Дальше интереснее..как забежит курица чужая не ее участок, домой вернется, к утру непременно околеет, кошка зайдет, так пропадет потом. Стали местные дом тот обходить стороной, да без крайней нужды и мимо дома-то старались не ходить. Только шептались, что ночью до утра вроде как свет приглушенный горит, да голоса из дома слышатся. Да может со страха это. Ну и решили, что колдунья она.
Ну и рассказал кто-то Анюте про колдунью, видно из добрых побуждений, чтобы мимо не ходила, да и не брала ничего. Только получилось все наоборот. Как услышала Анюта по колдунью бегом к ней побежала, не то, что не побоялась, даже обрадовалась. Стучит в калитку, прямо подпрыгивает от нетерпения. Вышла колдунья завела ее в дом.
- Ну рассказывай девушка за чем пришла, - а у самой глаз хитрый, цепкий, холодный такой.
- Приворот мне нужен, - как на духу выпалила Анюта.
- Приворот – работа, - серьезно сказала ведьма, - платить за нее надо.
- Все, что есть отдам, - не задумываясь пообещала Анюта.
- Все не надо,- говорит ведьма рассудительно,- а вот отрез на платье мне после свадьбы привезешь.
- Я тебе два, три отреза привезу, весь магазин скуплю, - с жаром бросила Анюта, только помоги мне.
- На том и порешим, - подвела итог ведьма,- только обещание свое не забудь, а то плохо будет и тебе и ему.
Что уж делала ведьма, никто не знает, Анюта об этом не рассказывала, да может и сама не видела. Только через несколько дней накрыла дядю Сережу как пелена. Начал он за Анютой как тень ходить, после работы сразу к ней в выходной с ней, с друзьями общаться перестал, дома почти не появляется.
А к концу работы бригады объявил родителям, да и всей деревне, что женится.
Родители головой покачали, не очень по душе невеста пришлась, да видят делать не чего, серьезно все. Со свадьбой даже до Покрова ждать не стали, хотя обычно женились на Покров, как правило сразу несколько пар, не так накладно выходило.
Свадьбу председатель сыну устроил по первому разряду, три дня вся деревня гуляла, да еще и соседние, везде же родственники.
На третий день пошла молодая подружек провожать на автобус, идет обратно, да колдунья ей на встречу.
- Ну что отгуляли свадьбу,- спрашивает и смотрит, пристально так.
- Отгуляли говорит Анюта,- а сама шаг прибавляет, не хочет с ведьмой встречаться.
- Молодуха, а отрез то мой где,- как бы между прочим интересуется ведьма.
- Отстань, - как от назойливой мухи попыталась отвязаться Анюта,- сам он на мне женился, не бывает никаких приворотов, не за что тебе отрез нести.
- Ну, ну,- прошептала колдунья,- поживешь наплачешься.
Счастливая была Анюта, да и уверилась наверное, что действительно никакого приворота не было, все само так сложилось. Просто выкинула слова ведьмы из головы и все. А зря, все только начиналось и не счастливая их жизнь, приведшая к череде событий, которым косвенным свидетелем была уже я, родившаяся, когда дети Сергея и Анюты были уже взрослыми.
Да только пошло все не так. Не прошла неделя со дня свадьбы пришел Сергей домой первый раз в жизни сильно пьяный, ругался, попытался подраться, да остановили его, подумали от счастья крышу снесло, понятно было плохо, думали на этом все закончится, а все только начиналось. И отравление и головная боль на утро никак не остановили Сергея, пить он начал сразу, сильно и по многу. В перерывах никак не походил на счастливого молодожена, был мрачен, зол, задумчив, малоразговорчив. В общем как другой человек, как подменили. С женой разговаривал мало, когда был трезвый, когда пьяный только ругался, бил несколько раз, ну этим в деревне никого не удивишь, бьет, значит любит, разводили руками местные. И создавалось впечатление что и с Анютой он не может, ну как тошно ему и без нее тоже. Стал Сергей ревнив и подозрителен, зол и мелочен, в общем таким, каким никогда его никто не видел. Дальше больше, начал пропивать зарплату и как не стыдил отец, как не умоляла мать пить не бросал ни в какую. Даже рождение детей ситуации не поменяло, хотя к детям был добр, когда не пил и играл и покупал игрушки, брал за грибами. Правда когда входил в запой уже и не до детей было, а они становились все чаще и чаще. Анюта не выдерживала, забирала детей, уезжала в город к родителям, потом возвращалась и все начиналось сначала.
Постепенно периоды ее отсутствия становились все дольше, приезжала все реже. Сергея от пьянки больше не удерживало ничего.
У отца на нервной почве началась язва желудка, которая перешла в рак. Диагноз поставили поздно, лечить его тогда не умели. В общем умер отец еще не старый, думаю доля вины дяди Сережи в этом была.
Мать смирилась с пьянством сына, что же судьба такая, многие пьют.
Сергей ездил в город, навестить детей, сначала держался, ездил только трезвый, потом начал опускаться и приезжал подвыпивший, а то и откровенно пьяный. Анюта детей давать боялась, он ругался. Один раз начал бить ее прямо на улице, ничего не соображая, прохожие вызвали милицию, Анюта написала заявление и Сергея судили и посадили в тюрьму.
Вышел из тюрьмы он с больными легкими, с выбитым передним зубом и большим шрамом на щеке.
В деревню решил не возвращаться, снял маленькую комнату в городе и устроился грузчиком, с судимостью понятно выбор не велик.
Да только начались опять пьянки, да завелись дружки. Деньги все пропивал, редко носил что-то Анюте на детей. Стал деньги с дружков брать за хранение вещей у себя в комнате, да и они не задерживались. Потом выяснилось, что носили они ему краденное, судили его второй раз, да приличный срок дали.
Вышел совсем больной, уехал на этот раз в деревню, да пить не бросил. Работать не стал, жил на пенсию матери, сестры денег подкидывали да инвалидность получил. Пропивал конечно все. Старался что-то детям передать, да получалось не всегда.
Так и жил, пил спал, на мать правда не ругался и пальцем ее не трогал, но то плитку завернуть забудет, то заслонку в печке не закроет, то упадет зимой на улице, да уснет, соседи приволокут, в общем удовольствия жить с таким человеком под одной крышей мало. Мать было к сестрам собиралась переехать да все передумывала и его жало, какой ни есть сын все же и дом не оставишь, спалит, да сам погибнет, так и мучилась с ним.
Когда я еще будучи маленькой первый раз увидела дядю Сережу, то просто испугалась. Мы приехали в деревню в деревню в гости всей семьей и шли от автобуса. Нам навстречу нетвердой походкой шел человек без переднего зуба с оплывшим красным лицом и подобием улыбки, которая придавала ему прямо таки зловещий вид, все пальцы были синие от наколок, к тому же запах перегара чувствовался шагов за пять. У детей этот запах всегда ассоциируется с опасностью и чем-то плохим, хотя дома никто не пил, но при уличных потасовках, драках, разборках соседей, просто неадекватном поведении взрослых всегда присутствует этот запах вкупе с колоритной внешностью было от чего испугаться, однако, судя по тому, как дружески мои с ним поздоровались бояться дядьку не следовало. По дороге он что-то рассказывал, махал руками и перемежал свою речь разными словами, которые городской ребенок дошкольного возраста слышит не часто. Однако страх прошел, появилось любопытство и какой-то интерес. После обеда дядька принес старую потрепанную гармошку и начал петь. Пел не громко, но как-то душевно и переливисто. Я осмелела и попросила про «пусть бегут неуклюже», он спел и ее и «солнечный круг» и про «пропала собака» и казалось нет песни которую не знает это странный дядька. К концу вечера мы подружились. До сих пор помню его обаяние, доброту в глазах, едва угадываемую и затемненную тоской и болью, но иногда прорывающуюся наружу и заражающую, поглощающую что ли или это что-то другое, чему определения найти не могу. Пишу и вспоминаю о нем и тепло как-то становится, в общем он один из тех людей, которых на эмоциональном уровне забыть не возможно.
Все это пишу лишь для того, чтобы о дяде Сереже не создалось уж совсем негативного впечатления на мой взгляд душа у него была все же добрая, даже в тот период.
Как умудрился он не погибнуть, ни во что-то еще вляпаться все это время остается загадкой, видимо был у него свой ангел хранитель.
Время шло, умерла его мама и остался он один, сестры навещали его, дети выросли и отношения как-то потеплели несмотря не на что к отцу приезжали, привозили иногда продукты, об Анюте никто из родственников не говорил, хотя просачивалась информация, что она состарилась, замуж больше не вышла, никого у нее не было, характер стал невыносимый и даже дети старались по возможности бывать у матери как можно реже.
А житейскими заботами не так часто ездили в деревню, а потом и вовсе перестали, умерли дед и бабушка и все его братья и сестры. И вдруг как гром среди ясного неба новость. Дядя Сережа пить бросил, совсем. Сначала никто не верил, потом приехал как-то к нам дальний родственник, который недавно гостил в деревне и рассказ следующую историю.
Приехал он в деревню, дядя Сережа встретил его посвежевший и веселый и даже зуб вставил, правда железный, на предложение выпить оказался вежливо, но твердо и на вопрос как же ему это удалось и какому волшебному доктору о попал смущенно сказал, что не было никаких докторов. И на вопрос родственника все же рассказать что случилось рассказал явно смущаясь следующее.
Рассказ дяди Сережи.
Иду я как-то по весне домой, не сильно пьяный, но принявший конечно. Напротив дом бабки Егоровны дети разбирать значит начали, померла она зимой, решили дети родительский дом старый снести, да новый поставить с тремя входами, чтобы вроде как у каждого свой отдельный был, но вроде как дом общий. Бабка набожная была, по старости в церковь добраться не могла а город то, а деревенская вся разрушенная стояла. Жила бабка долго одна, да не тосковала, дети в выходные по очереди ездили, продукты привозили, мать навещали, просила их иконы ей разные покупать, да молитвы, много наизусть знала, что не знала по книжкам читала. Добрая была жалела его, когда щей принесет, когда дома немного прибраться поможет, разговаривала с ним, да не как другие сквозь зубы, а душевно, в общем сроднились почти, горевал я как померла она. Не знаю что, но потянуло меня на ее участок, глупо конечно, но вроде как хоть остатки дома ее увидеть захотелось. Калитки закрывать тогда не приято было, да чужие в деревню редко заезжали, свои понятно и воровать не будут. В общем зашел, походил среди развалин, вдруг вижу вроде как блестит что-то.. подошел, поднял, видит иконка не большая без стекла, да в дешевой позолоченной рамке. Я не был сильно верующим, но бога не отрицал, относился с уважением, хоть в церковь и не ходил. А тут прямо жалость что ли какая-то, может память о Егоровне, сообразил, что не понравилось бы ей это сильно поднял я иконку-то, грязь смахнул, засунул под куртку, да домой понес, думал смотреть буду да приятельницу свою вспоминать. Принес домой, в красный угол поставил, там еще материны иконки стояли, так не тронул я их, ну и эту туда приспособил. Поел немного. Тоска взяла, решил иконку-то получше рассмотреть, на ней старец седой, да только не Николай угодник и женщина, строгая такая, но не Богородица и надпись по древнему, разобрал Киприан и Иустина. Не знал я о святых таких ничего. Мамка может и знала, да мне не рассказывала, да я и не спрашивал, комсомолец был, а потом и вовсе, - в отчаяние махнул рукой. Про «вовсе» было ему не приятно. Сижу на икону смотрю, Егоровну вспоминаю, да и задремал что ли вроде..
Открываю глаза да стоит надо мной женщина эта как с иконы и смотри в душу прямо и старец вроде как рядом и так мне все им рассказать захотелось, прямо сил нет про жизнь мою непутевую, начал было, да только говорить не могу слезы из глаз катятся, да чуть не всхлипываю как ребенок малый и стыдно и остановиться не могу. Взяла меня женщина за руку и похлопывает легонько так, как мамка в детстве, а старец по голове гладит тихонько и говорит: «Колдовство на тебе сильное милый, морок пеленой глаза застелил, от того ты света не видишь и радоваться не можешь, ну да мы снимем, верь только, что пока живой возродиться сможешь, да миру радоваться". И так мне хорошо стало, что уснул я вроде как. Проснулся утро уже было, а голова моя на иконе лежит и такая светлая, светлая, посмотрел я в окно, там куст сирени стоит и листочки такие зеленые, махонькие на нем и солнышко в окно светит так радостно стало, подумал только как же пропил то так всю жизнь, а красоты такой и не видел и так обидно стало, так наверстать все необходимость почувствовал. Теперь живу вот, смотрю восход, радуюсь, солнышко вижу радуюсь, траве радуюсь, небу, деревьям, всему, а водка что, только злость давала, на кой она мне.
Прожил после этого дядя Сережа не долго, но долго все вспоминали, что более доброго и радостного человека, чем он в эти последние два года его жизни представить трудно, все радовало, удивляло его всем был доволен и всегда в хорошем настроении. Деревенские стали заходить к нему часто и чай попить и поговорить и прямо проникались его настроем, всех принимал, никому не отказывал, ездил с гармошкой по всем окрестным деревням на все праздники и лучшего гармониста как и раньше трудно было найти. Денег не брал, не пил, зато продуктами с ним делились щедро. Иногда правда как черная туча набегала на его лицо и он под нос себе тихо бормотал: «Что же я пропил- то столько времени», - но быстро отходил и опять светился радостью Так в радости и закончил свою жизнь. Кто был на похоронах, говорят, что и гробу он лежал с улыбкой.
А вот с Анютой, т.е. уже с тетей Аней, после той истории стали происходить странные вещи, стала она еще злее, да заговариваться начала, все ругалась с кем-то детей узнавать перестала, все бубнила про отрез. Доктор сказал, что шизофрения и она не лечится, на какой-то период лучше будет и потом опять будут рецидивы. Пришлось поместить ее в психо-неврологический интернат, где последние дни она уже из галлюцинаций не выходила, все ругалась с кем-то воображаемым, да так и умерла.
Что стало с колдуньей, если эта женщина реально была колдуньей никто из ныне живущих почему-то не помнит, куда делась, кому досталось ее не маленькое хозяйство я не знаю, а спросить сейчас уже не у кого, многие дома продали, в деревне живут чужие люди, теперь высокие глухие заборы, калитки закрываются на замки, да и не ездили мы деревню лет двадцать пять наверное. Говорят на том месте даже следов от дома не осталось, пустырь просто, только землей этой никто не интересуется даже и хозяина вроде как и нет.
Настоящий ли приворот так испортил жизнь дяди Сережи или просто судьба такая, а остальное все плод его воображения, все же человек он был немного не от мира сего, творческий, теперь не узнать никогда.