Хищники с большой дороги
4.Хозяин Шанхая
Некоронованный король Шанхая Большеухий Ду хозяйничал в крупнейшем городе Китая в один из самых бурных периодов истории страны. В чем-то он напоминал главу классической триады, но гораздо больше в нем было от американского гангстера.
Ду Юэшэн, сын скромного торговца рисом, родился в 1888 году и с раннего возраста работал в овощной лавке, откуда был изгнан как воришка. Занявшись торговлей опием, Ду и сам пристрастился к этому зелью, что не помешало ему обратить на себя внимание хозяйки игорного дома мисс Квэй, доверившей ему присматривать за тремя карточными столиками. Бизнес она вела, будучи любовницей Хуана Цзиньжуна, или Рябого Хуана.
Мафиози в шелковых носках
В Шанхае в то время существовали населенные иностранцами районы, имевшие право экстерриториальности и располагавшие собственными «стражами порядка». Рябой Хуан возглавлял полицейских французской концессии и с их помощью подмял под себя из рядное число игорных заведений, борделей и опиумных курилен. Начальство закрывало глаза на его шалости, поскольку преступления против европейцев раскрывались оперативно. В работе Рябому Хуану помогала созданная еще в XVIII веке Зеленая банда - криминальный клан, выросший из гильдии лодочников.
Случай, когда глава полиции является и главой местной мафии, вообще уникален в истории, но в Шанхае 1920-х годов никто ничему не удивлялся. Рябой Хуан тоже не удивился, когда любовница представила ему другого своего любовника как перспективного юношу.
Летом 1924 года Рябой Хуан поссорился с сыном шанхайского губернатора и был арестован. На свободу он вышел только благодаря внесенному Ду выкупу. Авторитет Рябого Хуана после этого пошатнулся. Он предпочел отойти отдел, передав свою криминальную империю Ду Юэшэну, уже получившему прозвище Большеухий. Хотя иногда и приставал к нему со своими советами.
К середине 1920-х годов Зеленая банда подмяла под себя весь криминальный мир Шанхая. Тех, кто совершал преступления и не делился, жестоко карали — пулей, ножом, веревкой на шею. Перед новогодними праздниками Ду собирал главных наркодельцов и объявлял им, как они должны рассчитываться с ним за содействие (помимо обычного «налога» в 30 центов с трубки). Если кто-то был не доволен, ему на следующий день приносили домой гроб — иногда в сопровождении процессии плакальщиц. Если не понимал, гроб оказывался востребован.
Американские журналисты так описывали Большеухого ДУ: Лицо его казалось высеченным из камня, как у сфинкса. Мистический страх вызвали в нас обоих обтянутые шелковыми носками ноги в щегольских лакированных полуботинках». В отличие от Рябого Хуана, Ду не считал европейцев и американцев неприкасаемыми. Однажды прямо на его банкете в муках скончались три французских чиновника, поевшие свинины с грибами.
Вскоре во Францию отплыл корабль, капитан которого вез отчет о борьбе с наркоторговлей. Лайнер загорелся и утонул. Среди погибших оказался и парижский журналист Альбер Лондр, хваставшийся, что написал «очерк взрывной силы».
Могущество мафиози было таково, что он решил заняться политикой.
Фактор политики
В конце марта — начале апреля 1927 года Шанхай был занят го-миньдановцами, которые, благодаря оказываемой СССР помощи, успешно громили противостоящих им генералов-милитаристов.
При этом в соседнем Нанкине имели место нападения на британских, американских и японских подданных, что грозило иностранной интервенцией. Лидер Гоминьдана Чан Кайши постарался взвалить ответственность на своих тогдашних союзников — коммунистов, которые, в свою очередь, через профсоюзы пытались установить контроль над Шанхаем.
Чан Кайши оказался перед дилеммой: либо упрочить союз с коммунистами и маячившим за их спиной Кремлем, либо успокоить буржуазию и западные державы. Он выбрал второй вариант. Но для начала требовалось переломить ситуацию в Шанхае. И нужен был кто-то, кто не боится «грязной работы».
Этим человеком стал Ду, приступивший к формированию вооруженных отрядов, действовавших под вывеской Ассоциации содействия взаимному прогрессу. Дав отмашку на решительные действия, Чан Кайши отбыл в Нанкин, так что о конкретных действиях главному мафиози пришлось договариваться с генералом Бай Чунси и управляющим Шанхайского международного сеттльмента, подданным США Стерлингом Фессенденом. Американец согласился, что отряды Ду смогут пересечь территорию сеттльмента, атаковав коммунистов с той стороны, откуда они не ждут нападения.
Решающие события начали разыгрываться вечером 11 апреля 1927 года. Ду пригласил на ужин профсоюзного активиста Ван Шоухуа, которого при входе в особняк схватили и начали душить четверо гангстеров. Высунувшийся из дверей Ду буркнул: «Только не здесь, не у меня дома». Полузадушенного беднягу сунули в джутовый мешок, отвезли на городскую свалку и там выкинули в яму. Услышав стон из мешка, бандиты не стали его добивать или зарывать заживо, а просто уехали.
Другим коммунистам и профсоюзникам повезло меньше. В 3 часа утра боевики начали атаковать штабы своих противников. Сигналом для них стала сирена с американской канонерки. Бандиты были одеты в синие комбинезоны, а на рукавах носили белую повязку с иероглифами «рабочий». Использовали ручное огнестрельное оружие и сабли. На южном вокзале пленников заживо сжигали в паровозных топках.
Кого-то убивали прямо на улицах, других арестовывали, но потом убивали. Резня продолжалась и днем, прямо на улицах, зачастую на глазах шокированных иностранцев и даже под вспышки фотоаппаратов. Не успев оказать сопротивления, коммунисты попытались организовать демонстрацию протеста, но она была расстреляна войсками.
Жертвами резни в Шанхае стали не менее 4 тысяч человек. А после того как аналогичные расправы прокатились и по другим городам, количество убитых перевалило за 30 тысяч. Будущий «коммунист номер два» Чжоу Энльлай спасся чудом, хотя Ду обещал за его голову 20 тысяч долларов. Один из лидеров компартии Ли Дачжао был казнен в Пекине. Но Чан Кайши мало что выиграл от смерти этого романтика и интеллектуала, получив более жесткого противника в лице Мао Цзэдуна.
Частная жизнь
Не ограничиваясь криминальными сферами, Ду теперь лез и в большой бизнес. Прежде всего, в банковскую сферу. Здесь его главными противниками стали два богатейших человека Китая — Кун Сянси (с перерывами руливший финансами Гоминьдана до 1945 года) и шурин генералиссимуса Чан Кайши — Сун Цзывэнь.
Ду вполне успешно противостоял обоим олигархам. Однажды его гангстеры под предлогом прогулки на автомобиле похитили жену генералиссимуса Сун Мэйлин. Чан Кайши позвонил главарю Зеленой банды и попросил помощи в поисках. Тот пояснил: госпожа отправилась на прогулку без охраны с одной служанкой. Ради ее же собственной безопасности ее доставили на уединенную виллу. Странно, но есть она не хочет и чем-то недовольна. Впрочем, ее с удовольствием вернут домой, как только «господин Сун выполнит необходимые формальности». Речь шла уже не о выкупе, а о том, кто войдет в совет директоров крупного банка...
Все эти милые семейные разборки были прерваны войной с Японией. Ду, отчасти из патриотических, отчасти из прагматических соображений, помогал Чан Кайши и в первой (1932 год) и во второй (1937 год) битвах за Шанхай. Но после поражения был вынужден пригасить свою криминальную активность.
Продолжая контролировать наркоторговлю и спекулируя продуктами, он предпочитал не высовываться и жить в свое удовольствие. Первая супруга была ему скорее деловой партнершей. Две другие, взятые в жены еще 15-летними девственницами, — домохозяйками. О четвертой его жене почти ничего не известно. Пятой женой стала известная китайская актриса Мэн Сяодун, которой на момент официального заключения брака (в 1950 году) было уже 43 года. Впрочем, жених был почти на 20 лет ее старше.
После разгрома Японии Ду снова попытался наложить на Шанхай свою тяжелую руку. И вступил в жесткий конфликт с сыном генералиссимуса — Цзян Цинго. Конфликт в свою пользу решили победившие в 1949 году в гражданской войне коммунисты.
Бывший глава Зеленой банды Рябой Хуан предпочел остаться в родном городе, принеся публичное покаяние через прессу. Ду та кой вариант не устраивал, и он уехал в контролируемый британцами Гонконг. Там человеку с его навыками и авторитетом было где разгуляться. Но новой криминальной империи он так и не создал. Смерть пришла раньше — 16 августа 1951 года.