Здравствуйте! Сегодня продолжаем знакомство с одним из оригинальных писателей советской эпохи, имевших отношение к фантастике: Зиновием Юрьевым. Его роман «Полная переделка» - интересный гибрид «крутого детектива» и нескольких гармонично вписанных в него фантастических допущений, а в целом — увлекательное и захватывающее произведение, которое держит читателя в напряжении с первой до последней строчки.
В некоторых рецензиях на книгу критики пишут, что стилистику и даже некоторые имена Юрьев позаимствовал у Джеймса Хедли Чейза. Возможно, однако я никак это прокомментировать не могу, поскольку Чейза сам не читал. Зато читал (и очень люблю) Рэймонда Чандлера, и главный герой «Полной переделки» отчетливо напоминает мне Филипа Марлоу (хотя Язон Рондол по профессии адвокат, как Перри Мейсон, а не частный сыщик). Чувствуется в главном герое романа та же честность и упрямство, несмотря на усталость и цинизм — фактически калька с Марлоу (с небольшими поправками на романтические нотки).
Основная идея романа, пожалуй, несколько опередила время. Хотя чисто с технической точки зрения она, конечно, выглядит анахронизмом (сейчас-то синтезом любого голоса никого не удивишь, а вместо изобретения искусственных отпечатков пальцев проще взломать базы данных), но как завязка криминального сюжета растиражирована настолько (и в литературе, и в кино), что даже превратилась в штамп. Речь о том, как по заказу мафии особые специалисты «фабрикуют» преступления, все улики в которых указывают на нужного человека, который, конечно же, эти преступления не совершал. Повторюсь: сейчас в этой идее уже особой оригинальности нет, но Юрьев-то писал «Полную переделку» в середине семидесятых! Между прочим, это, похоже, общая черта его произведений — ведь другой его роман, «Белое снадобье» тоже предвосхитил многие характерные черты современных направлений фантастики, например, киберпанка.
Теперь коснусь второго аспекта романа, а именно — основного фантдопущения. Оно, конечно, имеет несомненные параллели с шедевром Альфреда Бестера «Человек без лица». Я имею в виду не виртуозную игру с телепатией, а концепцию о том, что казнить или держать в тюрьме преступников - нерационально и жестоко, а вместо этого гораздо разумнее как следует «подчистить» их личность, превратить их в мирных и послушных членов общества. На эту параллель намекает даже название, ведь «Человек без лица» - это не прямой перевод, а скорее вольная фантазия переводчика, в оригинале роман называется The Demolished Man, то есть «Разрушенный человек». Роман Бестера на русском языке вышел аккурат в 1972 году, и Юрьев явно писал свою книгу под впечатлением от него — отсюда, очевидно и «электронный судья», выносящий решения об аресте и окончательные приговоры (помните бестеровского «Старикашку Моза»?)
Однако я бы не назвал такое заимствование плагиатом. В конечном итоге, эта концепция «перезаписи личности» встречается у самых разных авторов, и вряд ли за аналогичное фантдопущение можно огульно назвать их всех подражателями Бестера. Тем более, что если у Бестера главный отрицательный герой - действительно преступник, то у Юрьева (внимание, спойлер!) невиновны практически все, кого в чем-либо обвиняют.
Из особо очаровавших меня деталей книги: бабуля с пистолетом меня просто очаровала. Это, пожалуй, самый удачный персонаж во всем романе. Мне иногда кажется, что на таких бабулях (не обязательно с пистолетом, но с таким же железобетонным характером) вообще держится весь наш мир...
Особенно хочу отметить концовку. Не сцену судебного заседания, в которой финальное извлечение героем главного кролика из шляпы выглядит немного наивно, а самая концовка, где герой встречается с нанявшим его человеком. Я так и не смог решить для себя, какая она, эта концовка: счастлива? Вроде бы да, хотя… Или все-таки? Или наоборот, несчастливая? Но с другой стороны, справедливость не совсем восторжествовала. Или восторжествовала, но иначе? Одним словом, это именно такая концовка, которую ждешь от хорошей, а, главное, умной книги.
Читайте также на канале:
#ссср #фантастика #научная фантастика #детектив #литература #писатели #из архивов советской фантастики
