Писать о фигуристах - это как заниматься разными видами деятельности или вспоминать разные виды искусства. Я начала писать этот блог частично из-за полного карантина и частично, впечатлившись событиями прошлого сезона. Сейчас же, когда я пишу время от времени, я замечаю, что у каждого фигуриста есть своя ниша, свой уголок, который раскрывает только их выдающиеся особенности.
Об Алине я писала много в знак поддержки в период ожесточенной травли в СМИ, и каждое эссе выходило, вольно или невольно, как описание её яркости, щедрой одарённости создавать ощущение праздника, феерию радости, задора, какого-то необъяснимого подъёма и воодушевления от возможности это видеть (а ведь если и когда..., мы всё ещё сможем увидеть её на спортивном катке во всеоружии таланта, мастерства и красоты).
Писать о Камиле - это как с упоением рассматривать в мастерской художника картины в разных жанрах: вот воздушная акварель Камилы, а вот её полотно , написанное богатыми масляными красками, вот современная инсталляция - живая бабочка бесстрашно летает над ледяным катком (и недосягаемо высоко над ядовитыми языками хейтеров).
Писать о Соне и Аделии - это как бесстрашно мчаться с ними то в ультра-современном авто, то перескакивать на горячую лошадь, то кружиться в неведомых танцах. А вот писать об Ане - это как сидеть в любимом уголке университетской библиотеки, листая страницы позабытых книг, перескакивая с лирической поэзии на драму, глядеть из окна на меняющиеся лики природы, думать.
Новая ПП: Триптих Анны
В альбоме "Апокалиптика" есть композиция "Bittersweet" (горьковато-сладкое). У меня осталось вот такое горьковато-сладкое послевкусие от выступления Анны Щербаковой с произвольной программой в Италии (ЭГП-2021). Пронзительное, "душещипательное", как полынный запах на пальцах (ведь эти идеальные горошки так и тянет растереть), как детский вкус ёлочной хвои, которую так и тянет разжевать.
Почему душещипательно и пронзительно? А потому что в этой программе есть и горькое ощущение потери (прямолинейно выражаясь, где та радостная ёлка из детства?), и безумная надежда на встречу и спасение (проще говоря, можно ещё оказаться на свободном ветру полынно-степного простора). И не в последнюю очередь, душещипательно потому, что в Италии Анна откатала ПП с добротным четверным прыжком, с Лутц-Ритом во второй половине, с заметно улучшившимся скольжением. И это после радостного гоготания о том, что она навсегда потеряла четверные, не прыгнет больше Лутц-Ритт, что её в очередной раз "слил" ТШТ, а в этот раз ещё и закопал сверху заупокойной мессой, то бишь нудно-мрачной программой. НО Аня есть Аня...
Новая произвольная программа Анны это не только слёзная Лакримоза, и не 'приквел' к ММ, и, боже упаси, не об отношениях Михаила и Елены Булгаковых (не будем всё-таки возмущать высоколобых литературоведов). По-моему, это даже не воплощение Маргариты (для этого надо быть большой драматической актрисой), а скорее, передача состояний Маргариты в короткие периоды, обозначенные в романе: грустная осень, встреча с Воландом и полёт в льющемся лунном свете.
Эту программу уже кто-то назвал программой контрастов. Сама композиция резко контрастна, переходы не скрыты, даже внезапны, отсутствует и намёк на так называемую бесшовность. Если вспомнить текст книги, в ней тоже многое происходит внезапно. "Любовь выскакивает ... и поражает как финский нож; вальс превращения вдруг вырывается из открытого окна... и летит, совершенно обезумев; бал падает на Маргариту сразу в виде света, ... вместе с ним – звука и запаха"; свита Воланда появляется и растворяется где и когда угодно...
В Аниной программе глубокая печаль виолончельных струн вдруг сменяется грохотом и скрежетом барабанной группы, чтобы, в свою очередь, перескочить в пронзительную мольбу скрипки Гарретта и оркестра. А с ними меняется выражение лица Анны: грустное, отчаянно-весёлое, отстранённое. Меняются и руки. В первой части они движутся плавнее, рассказывая о горечи одиночества, тянутся-тянутся куда-то, к кому-то... Во второй части взрываются обречённым безрассудством, рука резко выбрасывается, пальцы сердито топорщатся в разные стороны, на лице мелькает какая-то бесшабашная улыбка. В третьей части руки молят - о чём? Они взыскуют - чего? Прощения? Спасения? Покоя?
Вся программа мне напоминает триптих, написанный на деревянных досках, который можно долго рассматривать по отдельности, применяя к романной конкретике, а соединив, увидеть общечеловеческое. Вот вы открываете первую и...
Апокалиптика, "Руска": Осень печали нашей
Мы привыкли к тому, что в минорных программах фигуристы, встав в начальную позу, плавно поднимают головы, руки постепенно оживают и т.п. Аня начинает программу, вздрогнув, резко и внезапно, как будто бы мы пришли уже после начала и даже после основных событий - Аня уже катает осеннюю печаль Маргариты. Уже произошло внезапное нападение любви в арбатском переулке, уже написан, но не закончен роман, и уже случилось внезапное исчезновение Мастера, только вчера сидевшего в полуподвальной каморке. И Аня внезапно трагично-красива среди грустной и грандиозной осенней музыки...
Слово "руска" не имеет отношения к России, но короткий осенний период в Финляндии так же красив, как и золотая осень в России. Он начинается на севере и постепенно захватывает страну полыханием красного, оранжевого, жёлтого, проблесками вечного зелёного. Пронзительно красиво и печально, как бесконечно красиво и печально звучание царственных виолончелей группы "Апокалиптика".
А небывало жаркой весной N-ого года романная Маргарита, вошедшая в осень печали своей с исчезновением Мастера, так и пребывает в этом состоянии грусти, увядания и одиночества. В это состояние Аня и толкает нас так внезапно в первой части триптиха. Со спортивной точки зрения, он грамотно заполнен долгой Y-спиралью, каскадом 3Lz3T, двумя акселями и четверным(!) прыжком 4F, так же неожиданно исполненным на турнире в Турине.
И.Корнелюк, "Бал у Сатаны": "Королева в восхищении..."?
Эта композиция И.Корнелюка называется "Великий бал у Сатаны", но вторая часть триптиха Анны - не босховская фантасмагория и не ирреальный мир Булгакова, населённый чуть-ли не живыми персонажами. По-моему, эта часть - о состоянии человека, решившегося на свидание с неизвестностью, с силой грозной и непредсказуемой, и чтобы быть вровень с ней, нужна отчаянная решимость, на грани с безумием. Вот такое безумно-освобождающее веселье нападает на романную Маргариту в преддверии встречи с Воландом, но оно для неё отнюдь не внезапное, не неожиданное. Булгаковская Марго - не гётевская бессильная Гретхен в слезах и мольбах, она сильна решимостью и, если можно сказать, горделивой гордыней. А со спортивной точки зрения, в этой части программы Аня пригвождает страхи и сомнения коронным каскадом 3Lz3Lo, который сейчас может выполнить только она!
Аня, на мой взгляд, катает краткий миг веселья сквозь слёзы, полёта сквозь границы времени и реальности, сквозь великое отвращение к грехам человеческим и великий ужас перед содеянным ими... (вспомните иронично-бесконечное "Королева в восхищении"). Об этом, по-моему, музыка Корнелюка, и Аня, а вернее, хореографические акценты её программы помогают почувствовать это и зрителям. Аня улыбается, но руки говорят о другом. Они резко выбрасываются после прыжков, пальцы топорщатся, как бы отрицая внешнюю весёлость, они порой напоминают чёрные когти, готовые вцепиться и защищаться. Мелькающую улыбку трудно назвать хищной из-за молодости лица, но то, что она не забывает улыбаться, оставляет её в образе на протяжении трудных хорео связок и сложных тройных прыжков (3F-Eu-3S, 3Lz) второй половины.
Эта часть триптиха закрывается или, вернее, тревожащая музыка перекрывается великой Лакримозой. Это я тоже считаю находкой, вольной или невольной, хореографов - над катком звучит великий Моцарт, вечная музыка прощания и надежды, а Аня летит в прощальной дорожке.
И вот она - лунная дорога ожидания вечности... Вечности страшной, как у жестокого пятого прокуратора Иудеи? Или ожидания двух тысяч лун, полных покоя? - Как знать.
В.-А.Моцарт, "Лакримоза": "по этой дороге, ... по этой"
Какой она будет, эта дорога? Что ожидает в конце? Где-то на Земле оставшиеся плачут и молят то Великое, во что мы верим, о нашем спасении. Лакримоза - не прямая отсылка к мрачной смерти или невыносимому прощанию. Строго говоря, она - не весь Реквием, не вся заупокойная месса, а часть секвенции в Реквиеме, и слова там - обращение к вечности, мольба о прощении и присущая человеку душеспасительная надежда.
"Плачевен день тот, / Когда восстанет из праха / Для суда человек обвиняемый. / Его поэтому пощади, Боже! / ... Даруй ему покой." (Википедия, буквальный перевод)
А улетевшие уже вне времени и пространства, и вне наших молитв. Они летят с мрачной свитой Князя Тьмы к свету... Удастся им получить прощение и вымолить покой? - Не знает этого Аня, она летит в дорожке четвёртого уровня, руки её вьются в мольбе вращений, ... и всё заканчивается. Как-то неожиданно для нас, ведь хочется, чтобы не кончалась эта программа, а с ней и льющийся свет Лакримозы.
Но, к счастью, мы знаем, что будет, и знаем мы историю Мастера и Маргариты из первых уст, на одном из самых красивых языков.
А знают ли это зарубежные зрители (и судьи)? Донесли ли до них переводчики языковое богатство и атмосферу романа? Вообще, поймут ли они, о какой такой очередной русской душе катает там эта маленькая фигуристка Этери?
Общечеловеческое
Об этом замечательно написал один из моих комментаторов:
"... есть конкретный сюжет, который четко прослеживается в композиции, но если абстрагироваться от него, то она танцует нечто большее - тут можно параллель провести с текущим положением человека в обществе: он мечется, на него давит страх, отчаяние, безвыходные положения - многие озлобляются, поддаются соблазну воспользоваться ситуацией и поступают не по чести, "переходят на тёмную сторону" - но приходит осознание, раскаяние, очищение и искупление".
Увидеть и понять общечеловеческий посыл романа Булгакова даже проще, чем интригующую канву истории Мастера и Маргариты, или Га-Ноцри и Понтия Пилата, или Иванушки Бессмертного (Ивана Бездомного) и литературно-театрального мира Москвы. Хотя и среди зарубежных читателей я знаю тех, кто может цитировать ММ наизусть, или тех, кто помнит все стихотворения из "Доктора Живаго". Так что, я думаю, многие смогут увидеть в этом триптихе Анны и шедевре ТШТ своё...
Ах, Анечка..., и Даниил, и Этери, спасибо вам за программу, и за такую Аню, и за особое удовольствие писать об этом!
Спасибо читателям, что дочитали!
Здесь другая запись:
О милой сердцу Камиле - в следующем эссе.