После работы Витя Огурцов заглянул в магазин, купил три бутылки пива, хамсички 200 грамм – и мухой домой. Надо было спешить, пока жена не вернулась. А то начнет пилить, на дощечки отдельные строгать:
- Непутевый ты, Огурцов! Навязался на мою голову, балбeсище! У других мужья день и ночь жужжат, как пчелки, все в дом, все дом, а ты ведра с мусором не вынесешь, один футбол на уме - и так далее, и тому подобное.
А Вите обидно. Мужик он или нет в самом деле! Машка, конечно, баба неплохая, но никак ей не угодишь. И ест Огурцов не так, и зубы у Огурцова не такие, и спит Огурцов неправильно. Нелегко! Совсем Витюня закручинился, только мысль о пиве c хамсой душу и грела.
Дома, пока туда-сюда, - пивко в морозилку кинул, лучку порезал кружочками, рыбешку на тарелочке разложил, а сам на диван прилег минут на несколько, пока пиво до кондиции дойдет. Но не вытерпел – откупорил бутылку и хотел по привычке отхлебнуть из горлышка.
А из бутылки вдруг как пыхнет дымом прямо в лицо, но не вонючим, а приятным. Витя аж зажмурился, а когда глаза открыл – ахнул: стоит на столе фигуристая восточная красавица! Брови дугой! Штанишки в блестках! Витю аж в жар бросило. А красавица со стола порхнула, в поклоне низком склонилась, ручки молитвенно сложила и говорит:
- Приказывай, о повелитель!
- Ты кто? - ошарашенно спросил Витя и на всякий случай ущипнул себя побольнее. Но видение не исчезло, а вильнуло блестящими штанишками и промолвило:
- Я твоя раба. Приказывай, о господин!
- Так-так...- растерянно сказал Витя, не зная, как вести себя дальше, и машинально открыл другую бутылку. Вновь кухню заволокло ароматным дымом, и на столе закивала кудрявой головкой вторая восточная красавица.
- Приказывай, о повелитель! - хором сказали красавицы. Витя приосанился. Повелителем его еще ни разу никто не называл. Балбeсищем, лoдыpюкой, гражданином Огурцовым, а вот повелителем...
- А что вы умеете делать?
- Вообще-то немного. Мы еще только учимся, нас сюда на практику послали. Ну, танец живота танцуем, пятки чешем, славим....
- Во! - обрадовался Витя. - Это пойдет. Приказываю славить!
- О, многомудрый, превосходящий своею мудростью наимудрейших! О, многохрабрый, превосходящий своею храбростью наихрабрейших!
Витя, закрыв глаза, упивался сладкой речью.
- О, славный воин, грозный лев, наводящий ужас на врагов! - пели красавицы.
- У Вити защекотало в носу. Никто никогда не говорил о нем так душевно, даже когда премию на работе вручали. Вите захотелось сделать что-нибудь хорошее и светлое. Жаль Машка не слышит...
- О, ясная луна, затмевающая своим блеском солнце! О прекрасный Огурцов! Огурцов! Огурцов! Проснись, Огурцов!
Витя с трудом открыл глаза и испуганно огляделся. У дивана стояла жена и смотрела на него с презрением:
- Дрыхнешь, лодырюка! Ведро не вынес, хлеба не купил!
Витек не спеша поднялся с дивана и приосанился:
- Думай, чего говоришь, Машка, ты понимаешь, с кем разговариваешь? Я теперь многомудрый повелитель, затмевающий солнце. Ты посмотри, посмотри, какие красавицы ради меня на кухне шуршат, не тебе чета. Ты, Машка, мне теперь и не нужна! Никакого в тебе задора нету по женской части. Джинсы, кроссовки — мужик-мужиком. Нет, чтобы шароварчики блестящие...
Пламенную речь Огурцова прервала увесистая оплеуха жены. И еще одна - в другое ухо, для равновесия.
- Я тебе покажу задор по женской части! - заорала Машка. - Мало того, что никчемушник, мало того, что ведро мусорное не вынес, так он еще и баб в дом притащил!
Оттолкнув Машку, Огурцов ринулся из комнаты, злорадно представляя, как удивится жена, обнаружив на своей кухне восточных красавиц. Но на кухне — никого. Хамсичка — вот она, на столе, лучок колечками — вот он. А красавиц нет.
Потрясенный Огурцов дрожащими руками распахнул дверцу холодильника: три бутылки пива лежали в морозилке. Мгновенно Витька откупорил бутылки и, отшатнувшись на всякий случай, прикрыл глаза. Но ничего не произошло. Витя потряс бутылки и зачем-то в них подул. Пиво осталось пивом.
Жена презрительно наблюдала за его манипуляциями.
- Ну, и где твои красавицы?
Огурцов потрясенно молчал.
- Злыдень! - сплюнула жена в сердцах. - Алкaш никчемушный! Навязался на мою голову! Бeстолковище!
Витя Огурцов медленно опустился на стул и заплакал, раскачиваясь и постанывая, как от зубной боли. Ему было безумно жаль себя и того счастливого короткого сна, где он был многомудрым повелителем, затмевающим солнце.
Публикуется в новой редакции.
(C)