Подогнанный не слишком деликатным толчком, пленный перекатился на спину и всматривался в Кроне безумными от страха глазами. Он имел окровавленный мундир русского пехотинца.
-- Ты кто? Почему убегаешь? – спросил Крон.
Русский пробормотал что-то неразборчивое, а потом истерически зарыдал. – Что с твоим подразделением?
- Нет уже моего полка, танки сгорели, пылали люди...
Казалось, что вопросы поставлены на русском, несколько успокоили
солдата, хотя несколько раз только сапог "двоечника" на его горле не дал ему убежать. Пленник совсем не обращал внимания на приставленное к его груди дуло винчестера. Как будто у него были хуже проблемы... Кроне пытался продолжить допрос, но единственной реакцией россиянина были отчаянные попытки сорваться с земли. Осознав, что больше ничего не узнает, ткнул его дулом в солнечное сплетение и перевернув снова на живот, схватил за край шлема, дернул энергично назад. Хруст сломанного хребта раздался не громче, чем звук треснувшей под каблуком ветки.
Тщательно обыскав труп, Кроне затащил его в заросли. Трофеи были не поразительны – в карманах убитого он нашел только бинт, начатую пачку сухарей, несколько женских ювелирных украшений и золотое кольцо с надписью “1938 – Я.М. на вечность». Он выбросил ожерелье и серьги, но – подумав – надел на палец кольцо. Было бы идиотизмом не пользоваться случаем, ведь один из комплектов документов Кроне был выписан на Яна Мазурка.
Готовя ужин, он старался не думать о незнакомом владельце кольца, для которого вечность длилась неполных два года, однако золотая безделушка странно раздражала средний палец, хотя и не была слишком тесной. Кроне надеялся, что она, погибли ли он быстро и без боли, а рабоче-крестьянской армии не хватило времени, чтобы получить от того удовольствие...
Ночь была исключительно холодной и хотя офицер покрылся предусмотрительно прихваченным одеялом, ему досаждал озноб, сменявшийся кошмарами, его часто пробуждали таинственные звуки лесной жизни. Утром ему не хотелось завтракать, он только выпил кофе, заправленного каплей коньяка. Сполоснувшись в текущую неподалеку ручейку, он
решил подойти к трассе. Он хотел осмотреть брошенное снаряжение, а также добыть немного коры ивы. Но последняя – а на обочине дороги росли ивы, вперемежку с тополями – должна устранить постоянный озноб и предотвратить вероятную болезнь. В сложившейся ситуации даже обычная простуда могла ему дорого обойтись. Кроне помнил, как один из его друзей попал в руки НКВД, находясь в прекрасно исполненном тайнике за фальшивой стеной. Из-за злополучного стечения обстоятельств, во время обыска в доме на него напал приступ кашля.
Усевшись на ветке дуба, которую он использовал для наблюдения, Кроне увидел, что пока глаз смотрел трасса была пуста. В бинокль он заметил торчащую в канаве пушку, телеги с артиллерийскими патронами и раскинутые по траве небольшие пакеты. Может у них найдется что-нибудь полезное? Ему требовались продукты, лекарства, а даже сапоги – те, в которых он уехал не годились для прогулок по ухабистым дорогам. Через неделю или две они разлезутся. Убитый россиянин носил обувь по крайней мере на два размера меньше, Кроне был вынужден искать дальше, тем более что не известно, как долго ему придется бежать. В конце концов требовалось выяснить причину странного поведения фронтовых подразделений. Почему части, еще составлявшие определенную боевую силу, отступали, даже не пытаясь приготовить засаду, прикрыть отступление? Из того, что видел "двоечник", возникало, что солдаты сохранили элементарную дисциплину, отступали организованно, просто в этом всем чувствовалась какая-то непонятная паника. Может, оставленные беглецами вещи помогут ему решить эту загадку?