Брайан Мэй редко отказывается от встреч с журналистами. Тем не менее в основном звучат одни и те же вопросы: о песнях «We Will Rock You» и «We Are the Champions», о болезни и об ориентации Фредди Меркьюри. «И это всё, что их интересует?» - долгое время удивлялась я. Однако не так давно мне удалось найти интервью, которое музыкант дал в 2017 году порталу Newsweek. Встреча была приурочена к выходу книги гитариста «Queen in 3-D», но охватила и многие другие интересные вопросы. Эту статью (с небольшими сокращениями, которые по большей части касались тура с Адамом Ламбертом) я и предлагаю сегодня на суд читателя.
«Идею этого проекта (книга "Queen in 3-D") нельзя назвать новой, - начинает нашу встречу Брайан Мэй. - У меня скопилось довольно много трехмерных фотографий, которые я делал на протяжении многих лет. Но тогда я не знал, будет ли это какая-то цельная история или отрывки из воспоминаний».
Сейчас можно с полной уверенностью судить, что Брайан выбрал первое направление. В его новой книге история Queen подается сквозь призму редких фотографий группы. Должное внимание здесь уделяется вокалисту Фредди Меркьюри, который сейчас считается одним из лучших фронтменов в истории. «Он отлично чувствовал музыку всех стилей и жанров, но особенно ему удавались гармонии, например, в известной вам "Bohemian Rhapsody"», - замечает Мэй.
Но не только это стало фирменным знаком группы. Выдающая игра Брайана Мэя на гитаре (которую он создал вместе со своим отцом) сегодня признана всеми любителями музыки. «Мой отец очень гордился тем, что нам удалось достичь в Queen. И я во многом разделяю его чувства».
Интервьюер: «Как у вас возникла идея для столь необычной книги?»
Брайан Мэй: «Как я уже сказал, эти мысли появились у меня давно. Случилось так, что моя команда ухватилась за эту идею. Они говорили: "Тебе следует относиться к этому серьезно". У меня есть свой архив, за которым приглядывает один удивительный парень. Однажды он сказал: «Просто позволь мне осмотреть твой дом, а там уж как получится". Тогда он нашел многие вещи, о которых я и не подозревал, в том числе и весьма любопытные фрагменты пленки. Здесь мы нашли портрет Фредди, который теперь вы видите на обложке книги. Эта прекрасная фотография. И постепенно мы находили всё больше и больше вещей. Их оказалось так много, что некоторые нам пришлось оставить».
И.: «Что вы ощутили, когда собрали их вместе?»
Б.М.: «Трехмерное изображение – это почти что живая картинка, которая позволит вам окунуться в приятные воспоминания. Это неповторимый опыт».
И.: «Как проходил процесс создания книги?»
Б.М.: «Здесь вы переходите к самой трудной части, когда вам действительно нужно сформировать книгу. Необходимо было правильно расположить фотографии, которые должны были соответствовать определенным датам. Но все-таки процесс написания книги – это радостное время открытий. Теперь нам остается только продать книгу».
И.: «Как Фредди стал таким выдающимся фронтменом?»
Б.М.: «Он был человеком, который полностью вылепил себя сам. Он знал, что должен сделать для этого, где нужно быть в тот или иной момент. И всё это было в нем, когда мы впервые встретились. В то время он работал в обувном магазине. Он также окончил отделение графического дизайна в художественной школе. В нем всегда жила удивительная сила, и вел он себя так, словно был звездой. Не высокомерно, а просто по-детски невинно. "Конечно, я стану рок-звездой", и всё в таком духе. Мы все тогда были детьми. Самое забавное (и Роджер это может подтвердить), что Фредди верил в свой вокальный потенциал, но сам при этом ещё не был настоящим певцом. У него не было возможности сформировать себя, и когда мы впервые… здесь я перехожу к делу. Когда мы впервые играли с ним, он бегал, кричал в микрофон и очень эмоционально жестикулировал. Тогда мы подумали: "У этого парня есть талант, но ему ещё нужно научиться им управлять. Сработает ли это когда-нибудь?" Помню наше первое появление в студии. Когда Фредди показали то, что он только что записал, он сказал: "Этого недостаточно. Позвольте мне попробовать ещё раз". За несколько месяцев он превратился из парня с очень хорошим голосом в человека, который действительно знает, как это работает. Этот процесс продолжался много лет, а потом пришел черед "You Take My Breath Away"».
И.: «Чем примечательна эта песня?»
Б.М.: «Это просто бесценная вещь. Чаще всего мы втроем исполняли наши гармонии, потому что Джон вроде как не интересовался пением. Но в этой песне был лишь Фредди, который тогда записывался с Майком Стоуном, очень талантливым инженером. Фредди сам придумал и записал все эти гармонии, и это очень красиво и выразительно. И это чувствуешь уже в его маленьком вступлении. Я не знаю, сколько там голосов, наверное, 30 или 40, но всё это Фредди, представляющий эту прекрасную звуковую скульптуру. Гармонии там очень необычные».
И.: «Такие гармонии, вероятно, нередко возникали, когда вы, гитарист, объединяли свои силы с Фредди…»
Б.М.: «Трудно сказать. Это четырёхсторонняя вещь, а не двухсторонняя. Но Фредди действительно очень хорошо чувствовал меня. В самые первые дни он сказал: Ты – то, что я хочу. Ты мой Джими Хендрикс, и мы сделаем это". Я думаю, что он верил в меня больше, чем я сам. И я помню, как однажды он сказал: "У меня есть кое-что для тебя, дорогой. Послушай эту маленькую кассету". Оказалось, что он провел достаточно времени в студии, собирая все соло, которые я создал за это время. Он превратил это в непрерывное гитарное соло».
И.: «Ух ты! Замечательно!»
Б.М.: «Я потерял эту запись».
И.: «О нет!»
Б.М.: «Я никогда ничего не теряю, но этот материал я не могу найти. Но именно таким был Фредди. Он мог удивить самыми разными способами. И у него действительно было некое авторское видение. И не только для музыки, но и для её представления. Впрочем, у каждого из нас было свое сознание; у меня, как у гитариста, было свое сознание, а у Роджера (который был особенно похож на классического рок-барабанщика) - свое. Джон хорошо разбирался в технических вопросах и бизнесе, но он также потрясающий басист и автор песен. Мы все превратились в авторов песен. Думаю, я начал писать их ещё до того, как встретил Фредди. Но в группе играли четыре человека, и каждый из нас хотел творить. Это была очень неплохая конкуренция. Мы поддерживали друг друга, но случались и некоторые напряженные моменты. Джон, например, мог прийти и сказать: "Я хочу это сделать". А Роджер: "Это де-мо (за это сокращение мы просим извинения у наших читателей, так как цензура может посчитать данное слово вредным для вашего нравственного восприятия. – Прим. пер.), это дискотека, и мы ей не занимаемся. Это чушь собачья". Подобная конфронтация привела к "Another One Bites the Dust", и всем это понравилось. Здесь всегда была поддержка и своеобразный конфликт. Думаю, это сделало нас более сильными. Постепенно в группе происходил отказ от принципа "этого недостаточно, мы можем сделать лучше". Тем не менее у нас всегда хватало взаимного уважения, чтобы последнее слово осталось за парнем, который изначально написал песню.
Это был процесс, которым мы гордились, но потом мы поняли, что чего-то не хватает. Так появилось понимание, что мы должны разделить свой авторский процесс между всеми. Поэтому однажды мы приняли важное решение: каждая песня в альбоме будет записана на нас четверых, а не на одного парня, который её принес. И это было очень, очень важно. Это изменило весь наш подход к работе».
И.: «Когда это произошло?»
Б.М.: «Кажется, в процессе создания песни "Want It All". Для нас это стало своего рода подзарядкой. Самое смешное, что и за это приходится платить. Часто бывает так, что мне приносят эту песню, которую хотят, например, использовать в качестве спортивного гимна. И я думаю: "О, это действительно здорово, они используют мою песню". Но потом я вспоминаю, что это не моя песня, а песня Queen, потому что она принадлежит нам четверым. Это приводит к некоторым сложностям, но всё в рамках допустимого. Случалось и так, что мы довольно быстро приходили к взаимопониманию. Нам, например, неплохо удавались оперные партии. "Bohemian Rhapsody" – лучшее тому доказательство. В ней очень много разнообразных элементов. Наше детство прошло в среде, которую сложно сравнивать с тем, чем дышит мир сегодня. После этого очень непросто перестроиться. В наше время была только одна радиостанция, и то, что мы слушали там, было продиктовано видением сразу нескольких человек».
И.: «Вы говорите о ВВС?»
Б.М.: «Да, её влияние было особенно широким. Нас воспитывали на композициях Аннунцио Мантовани, легкой музыке, а также на настоящей классике – на работах Чайковского, Бетховена, многих других прославленных композиторов. И этот странный английский мир, каким является мюзик-холл… Там творил Джордж Формби, мальчик из Ланкастера, с его удивительным, можно сказать, озорным чувством юмора. И он прекрасно играл на банджо. Так что я вырос, слушая многое из этого, потому что мой отец играл на гавайской гитаре. Кроме того, была чудесная детская передача "Любимые блюда детей дядюшки Мака", которая шла в субботу утром. Дядя Мак был тем парнем, который отвечал на просьбы детей. И еще был Лонни Донеган».
И.: «Как музыка Лонни Донегана повлияла на Queen?»
Б.М.: «Это было очень интересное явление. Я упомянул его потому, что это является частью культурного развития Англии, и мы, надо признать, двигались в сходном направлении. Он исполнял такие песни, как "My Old Man’s A Dustman" и "Does Your Chewing Gum Lose It’s Flavor (On The Bedpost Over Night)". Лонни был в Америке и впитал много великих идей, которые привез в Англию. Это со временем превратилось в скиффл. Вероятно, тогда Англия и познакомилась с американским блюзом… Я вырос в этом невероятном мире стольких разных стилей».
Продолжение следует…
