Все, трудотерапия на мясокомбинате была закончена. Это была реальная перезагрузка. Эти три с половиной месяца изменили меня. Я сама себе прописала боль, невероятные физические нагрузки, яркие эмоции влюблённости и шок от чужой смерти. Все это случилось за это время со мной. Как бы я равнодушно не относилась к смерти Вовки, но задуматься то она меня заставила. Я опять думала о том, почему люди уходят, а я остаюсь. Ведь он тоже совсем молодой, почему ушёл? Ведь его жена могла промахнуться, но ведь не промахнулась. А я мучаюсь, умираю под поездом, переживаю клинические смерти, пытаюсь добить себя сама, и все мимо? Я живу назло, вопреки, наперекор. Почему?
А физически я тоже изменилась. Я однозначно к своим костям нарастила мышцы, я в разы повысила свое мастерство ходьбы на протезе, теперь я умела ходить ещё и с утяжелением. Мозоли под протезом трансформировались и ушли, конечно изредка я что то то там натирала, но это случалось именно изредка. Кроме этого меня радовали мои пустые мозги. Работа, постоянная физическая боль и эмоциональные переживания, начисто освободили мою голову от того дерьма, которым она была заполнена после развода, это сильно облегчало моё существование.
Мой кошелёк, благодаря ударному труду, утяжелился на 1037 рублей, и деньги меня тоже очень радовали. Даже с учётом того, что в Иркутске в то время магазины были пустые, я мечтала о том, что я куплю на эти деньги. Жаль, что мы в то время не имели понятия о том , как можно жить, а то бы я уже тогда приступила к построению суперкомфортного пространства. Хотя моё пространство нельзя было назвать некомфортным или аскетичным. Как только я получила возможность зарабатывать деньги я изо всех сил создавала комфорт и уют в своей комнате.
Я по расписанию вернулась в институт. А так, как два месяца были пропущено, мне просто пришлось грызть гранит науки и в институте, и дома, и ночью. Но в тот момент мне это доставляло радость, я ещё была на подъёме, вокруг меня не было тех, кто вгонял меня в грусть и уныние. Да и вообще вокруг меня никого не было, кроме моего курса, почти целиком состоящего из мужчин. И моё окружение мне нравилось, они были ко мне внимательны, заботливы, и добры. Мы вместе учились, писали контрольные и курсовые, готовились к семинарам. Такие у нас тогда сложились отношения.
Институт очень расцвечивал мою жизнь не только тем, что рядом были настоящие мужчины, но и обучением. Было много предметов, о которых ещё полгода назад я и не догадывалась, поэтому мне приходилось вникать, искать литературу, расспрашивать однокурсников. А с учётом того, что я два месяца пропустила, мне приходилось догонять, сдавать пропущенную практику и зачёты, писать несданные рефераты и контрольные. Короче, меня засосала эта трясина, я прямо с удовольствием в неё погрузилась.
И надо признать, что этот бег по аудиториям, библиотекам, лабораториям очень отвлекал меня от единственной думы, которая мне совершенно не нравилась. Периодически я все таки думала о Вове, и пыталась понять, почему так случилось? Была ли я виновата в этом или это бы случилось и без моего участия? Мне было жаль этого молодого человека. Но мозгами я понимала, что думать об этом не стоит, и каждый раз прогоняла эти мысли. Опять же, это был просто интерес к ситуации, но интерес требовал ответа на многие вопросы. А ответов не было.