Когда ты в полном одиночестве разгуливала по заснеженным и обледеневшим московским улицам, тебя окликнул мужчина лет тридцати — рубашка с открытым воротом в зеленых узорах, обтрепанные брючины джинсов. Дело было еще до перестройки.
— По-английски говоришь?
— Самую малость.
Голос незнакомца был закутан в белоснежный пар его дыхания, отчего делался неразборчивым. «Наверное, американец», — пронеслось у тебя в голове.
— А на латинице писать можешь? — спросил он.
Ты удивленно наклонила голову — что за глупый вопрос! Впрочем, среди русских, возможно, есть люди, которые знают только кириллицу. Кроме того, здесь много выходцев из Средней Азии, так что владение «европейской грамотой», возможно, большая редкость. Пальцем в перчатке ты стала чертить в воздухе: эй, би, си, ди… Мужчина пришел в возбуждение, закивал: «Видишь ли, у меня к тебе просьба будет. Перепиши-ка вот это на открытку. Самому-то мне писать нельзя». Он сунул тебе открытку с видом Кремля и обрывок бумажки. Печатными буквами на ней было выведено по-английски: «Мэри! Джо завел себе новую любовницу. Они сейчас в гостинице „Интурист“ в Москве. Поэтому встреча в парижской гостинице отменяется. Я хочу, чтобы ты приехала сюда. Надо поговорить. Джо попросил меня передать тебе это. Майк».
Ты подумала, что это какая-то запутанная история, но все-таки переписала текст на открытку, положив под нее свою туристическую карту Москвы. Руки закоченели, так что строчки расползлись, несмотря на все старания. В качестве адреса была обозначена гостиница во французском городке, название которого ты слышала впервые.
Вернувшись в гостиницу, ты отправилась в ресторан, изукрашенный с пышностью «Дворца дракона»[2]. Передо тобой была возведена сцена, как будто предназначавшаяся для концерта детской самодеятельности. Музыканты, одетые в цветастые клетчатые рубашки и синтетические панталоны, исполняли «Калинку» в стиле поп. Их электрогитары и барабаны сияли, голоса были приторными, но на лицах музыкантов застыла суровая маска дровосеков. Ты помешивала ложкой суп, поверхность которого превратилась в сгусток янтарного жира, достала со дна тарелки синюшную картофелину. Ты бросила в тарелку твердокаменный сухарик, он мгновенно напитался жидкостью и растаял во рту.
В осмотрах столичных и подмосковных достопримечательностей прошла неделя. Назавтра ты отправлялась в бесконечное путешествие по Транссибирской магистрали.
Ты забралась в постель, но не смогла заснуть даже через пару часов. Какие-то бесконечные стены злобно обступали со всех четырех сторон. Ты ворочалась с боку на бок в необъятной постели и вдруг вспомнила про открытку, стала думать про незнакомую тебе женщину Мэри. Тот мужчина должен был передать ей известие от Джо, что между ними все кончено. Почему следовало написать это чужой рукой? Если посмотреть из твоего окна, взгляд упирался в серую стену соседнего здания. И больше ничего. Окон там не было. Это что, тюрьма? Настоящее беспокойство стало потихоньку овладевать тобой. Может, ты стала соучастницей какого-то преступления? Может, когда Мэри остановится в московской гостинице, она падет жертвой взрыва, устроенного якобы террористами? Все скажут: да, вот какая доля ей досталась… И только потом станет известно, что террористы здесь ни при чем. Просто все было так подстроено, чтобы убить Мэри. Предположим, что открытку все-таки обнаружат. Выяснят, что ни Джо, ни Майк не писали ее. И тогда подумают, что взрыв спланирован и устроен тем человеком, который написал открытку. А кто ее написал? Ты ее написала. Сна как не бывало. И зачем ты согласилась выполнить эту просьбу? Люди на улице просили тебя: продай наушники, продай фотоаппарат, но ты отказывала им и согласилась только на то, чтобы отдать задаром свой почерк!
На следующий день ты поболталась по городу, вечером вернулась в гостиницу и забрала вещи, чтобы отправиться на вокзал. Замотавшись до ушей шарфом, надвинув на лоб меховую шапку и поддев под длинную куртку два свитера, ты вышла на улицу. На вокзале некий мужчина в форме подошел к тебе: «Вот этот поезд — ваш» — и указал пальцем на груду железа. Из нее поднимались клубы белого пара. Откуда бы ему знать, что это твой поезд? Может, у тебя на лбу написано, что ты иностранка?
