Многоликий Петербург. Он всегда непредсказуем и богат на удивительные перевоплощения — стоит поймать определенный блик или тень, как они тут же неуловимо ускользают, оставляя за собой легкий тоскливый шлейф миража и фантазий. Сколько обличий в себе таит расписной витиеватый орнамент? Сколько великого за собой скрывают старинные стены и каменные мостовые? Сколько недосказанного витает в воздухе, едва доносясь до набережной вместе с сильным дуновением Невы? Кто ты сегодня: городской обыватель, гость или путник — решать только тебе, но необходимо помнить еще кое-что. Этот город обладает весьма необычными колдовскими чарами, такими, что не под стать даже самому могущественному заклинанию: стоит пройтись по этим улочкам лишь раз, вкусить аромат свободы, исходящей от каждого закоулка и бульвара, и всем существом почувствовать себя его частью — как ты уже не сможешь забыть это место. Тебе захочется вспоминать вновь и вновь, а относиться с равнодушием к любому упоминанию о нем — ты будешь уже не в силах. Так просто его сказочные лапы тебя не отпустят. Они будут манить, держать, искушать, и ты, в конечном счете, поддашься и пустишься в бесконечные пляски, плеяды и хороводы огней и фонтанов. Ты уже не будешь прежним.
А все потому, что воспоминания никогда не умирают.
Что-то шевельнулось в груди. Она не спеша шагала по набережной, и вместе с резко обдавшим скачком шквала, вызванным промчавшимся катером, эти слова пронеслись в ее голове. Она слышала их где-то, но когда именно? И кто же ей это сказал? Как странно…
Вечерело. Теплая пелена нависла над городом, обнимая мозаику расписных зданий, разводные мосты, видневшиеся вдали, и перепутье улочек мягкими предзакатными лучами. Солнце приближалось к горизонту, исподволь выглядывая из-за выступов крыш на расстилавшемся за Невой берегу. Остроконечные золотистые пики впитывали в себя яркие лучи, создавая игру бликов. Речная гладь отражала нежную небесную палитру, и время будто застывало, однако неожиданно появлявшиеся из-под обводных каналов теплоходы и катера рассекали водную поверхность столь резко, что волшебное наваждение тут же таяло. Небольшие волны раздувались, навевая вкус дальних непостижимых стран, которых нет ни на одной карте. Ветер трепал короткие пряди ореховых волос и черно-белую клетчатую юбку, он обволакивал кожу, созидая приятные мурашки, рассыпающиеся вдоль тела вразброс, подобно толпам людей, снующим повсюду.
В это время суток на главной набережной, стелющейся вдоль Невы, от Дворцового моста до Троицкого, скапливались бесчисленные мириады самых разных обывателей. Мостовая была узкой, и иногда приходилось протискиваться сквозь них, петлять и обходить, однако это совсем не мешало наслаждаться замечательным теплым вечером. На душе было спокойно, и все эти люди не досаждали, а, напротив, будто бы наполняли внутренний сосуд, создавая уют и причастность не только к большому городу, но и к самому себе — ощущение того, что ты здесь не лишний; ты — тоже полноценная часть данной жизни. Дышать, осязать, чувствовать. Жить… От этой сладостной полноценности и слияния с миром в груди взыграло щекочущее чувство. Захотелось запрокинуть голову, вскинуть руки и стоять так очень долго, ловя свежий встречный ветер каждой клеточкой тела. Прохладно и хорошо. Просто сказочно.
Но ей нужно было идти дальше, поэтому она лишь на ходу довольствовалась рассматриванием каменных выступов, набережной Невы и вереницы попадавшихся навстречу людей. Все были такими разными, такими особенными, беззаботными. Счастливыми. В них отражалась жизнь, и волей-неволей получалось ловить этот ритм, сопутствуя его зову. Вот она нагнала небольшую компанию из трех подростков, шедших перед ней медленным шагом: парень со светло-грязными волосами, напоминающими какой-то кофейно-молочный окрас, одной рукой обнимал шею рыжеволосой девушки, в то время как она сама шла, скрестив руки на груди; а слева шагал худощавый блондинистый паренек, увлеченно пытаясь запечатлеть фотографии. Сделав пару снимков набережной, Троицкого моста и нескольких зданий, он принялся за этих двоих.
— О, нет. — Спутник рыжеволосой девушки тут же прикрыл лицо ладонью, в попытке отвернуться. Под сверкнувшей вспышкой блеснула серьга в его ухе. Зато, к всеобщему удивлению товарищей, сама девушка начала позировать, демонстрируя камере копну густых огненных волос и искривляющуюся в смешной гримасе улыбку.
— Не «нет», а «да», — приструнил его худощавый парниша, снова запечатлев памятное фото не без помощи девушки, что в это время крепко держала руки нелюбителя папараций, а затем развернул камеру обратной стороной: — Ну-ка все вместе!
— Это уже слишком!
— Хватит ныть.
— Вот именно, — усмехнулась рыжеволосая. — Она же не съест тебя.
— И это говорит та, что боится ездить на метро?
— А замечательный сегодня вечер, правда? — попытался утихомирить друзей блондин, пока ссора не взяла ход.
— Да, и им можно было бы насладиться сполна, если бы не чье-то нытье.
Поток людей поспешно поволок ее чуть дальше, и ей пришлось оставить эту троицу позади, немного ускорив шаг. Между тем, солнце потихоньку скрывалось, забирая за собой скоротечный день. Этот кусок города купался в лиловой дымке, накрывшей улицы шелковым полотном. На следующем выступе, нависающим прямиком над каналом, в обрамлении пурпурного заката чертился одинокий силуэт. Девушка с белоснежными волосами, собранными в длинную растрепанную косу, стояла, облокотившись локтями о каменную ограду, и задумчиво смотрела вдаль, на то, как другой берег Невы поглощал солнце. Несмотря на неустанное движение потока людей, хрупкая девушка практически не двигалась, словно городской бедлам обходил ее стороной, и она была не причастна к его условиям. На фоне черного топа и черной юбки, что сидели по тоненькой фигуре совершенно точно, ее кожа выглядела очень бледной. О чем она думала? Какую печаль таила в своем усталом и мудром взгляде? Что за тоска, о которой она никому не поведает?
Вдруг незнакомка обернулась через плечо и столкнулась со смотревшим в ее сторону взором, после чего спешившая до этого путница с удивлением обнаружила, что, оказывается, уже давно стоит на месте. Спокойное лицо ничуть не изменилось, на нем не отразились ни удивление, ни какая-либо заинтересованность, бирюзовый же взгляд остался непроницаем, но тут он спокойно скользнул поверх прохожей, в последующую же секунду позабыв о ней. Кто-то, выросший позади, поспешил небрежно обогнуть преграду, чем сразу же не внушил расположение, и направился к беловолосой девушке.
— Опаздываешь, — донесся утомленный вздох мечтательницы.
Прежде чем направиться дальше, она успела заметить, как появившийся на набережной парень со странно прищуренными глазами и зачесанными назад волосами вручил девушке букет алых цветов, а затем виновато произнес:
— Прости, не на ту ветку метро сел.
— Слушай, я вот о чем подумала…
Неунывающий гам растворил в себе то, о чем же подумала незнакомка, и потянул за собой вперед. Вскоре набережная улочка оборвалась перекрестком. Цепочка бетонных опор с завершающими колоннами и множество сплетающихся меж собой балок темно-зеленого цвета держали на себе огромное пролетное строение, которое по мере приближения становилось могущественным и устрашающим, вселяя ощущение ничтожности. Троицкий мост уводил влево и перекидывался через Неву, соединяя эту часть города с противоположной. На колоннах возвышались старинные фонари с изящными трехголовыми ответвлениями, точно у стража-змея. И пока головы дремали, в их матовых стеклах преломлялись бархатно-лиловые лучи заката.
Несмотря на то, что путь ее лежал в противоположную сторону, она все же не удержалась и ступила на дорогу, ведущую по мосту. Здесь же, на открытой местности, разъярился невообразимый ветер. Чудовищный шквал, доносившийся вместе с дуновением реки, со свистом врезался в лицо, растрепывал в разные стороны волосы и раздувал легкую одежду, он заглушал даже четырехполосный поток автомобилей. Но даже это не остановило ее от любования городом с невесомой точки. Особенно дух захватывало с того, что буквально под ногами журчал бурный канал, сила которого была способна снести слабого человека. В груди что-то надорвалось, расплываясь по телу медленной россыпью томительно-изнывающих мурашей, и она застыла, упершись локтями в ограждение и закрыв глаза.
Теперь густой ветер ласково гладил лицо, обволакивал, позволяя почувствовать его и стать его частью. Ноздри щекотала умопомрачительная свежесть, и ничто не тревожило. Внизу проходили судна с пассажирами, позади — гудело бешеное течение машин, изредка потряхивая громоздкое сооружение, но сейчас, именно в этот момент, стоя над глубокими синими браздами, все ее существо ощущало гармонию и душевное равновесие.
Краем глаза она завидела, как к ней со скоростью приближался велосипедист, и ей пришлось слиться с колонной, чтобы дать ему проехать. Однако, стоило ей пропустить черноволосого юношу и снова вернуться в прежнее положение, как в нее чуть не врезался второй, непонятно откуда взявшийся. Она испуганно отскочила, и велосипедист со взъерошенными светлыми волосами пепельного оттенка успел затормозить за мгновение до удара. Вероятно, его скрыла колонна, отчего он не вошел в ее поле зрения. Избежав незамедлительное столкновение, оба облегченно выдохнули.
— Что за сумасшедший денек, — обратился он к первому велосипедисту.
— И не говори. — Тот, заблаговременно затормозив и развернувшись, подъехал к месту происшествия. — Целы?
Путница лишь кивнула, не без удивления заострив внимание на двух товарищах: они будто были дополнением друг друга и в то же время полной противоположностью. Словно ангел и демон. Каких только обывателей здесь не встретишь, в этом многоликом Петербурге.
— Извините, — поспешно выбросил виновник, после чего запрыгнул на седло, и оба велосипедиста тронулись, помчавшись туда, куда держали путь изначально — навстречу закату. Пылающее зарево рассекали темный и белый силуэты — они летели так свободно и безумно, словно обзавелись парой невидимых крыльев. Это было потрясающе.
Вслед за ними унеслось и волшебное восхищение, и она вспомнила, что уже значительно опаздывала на встречу. Ей пришлось засеменить в обратную сторону с легкой грустью, оставившей на ее сердце неизгладимый след. Как спокойно здесь было.
Однако теперь обратная дорога вдоль моста полностью опустела, хотя до этого была полна людьми не меньше, чем набережная. Было ли это продолжение городских чудес или же простое совпадение, но на пути виднелась лишь одна фигура в костюме-тройке: человек поднимался навстречу, и в этом неожиданном «затишье» его облик породнился с обликом странника, прибывшего в этот город с далеких-далеких земель — тех самых, что не существуют ни на одной карте.
Поравнявшись с ним, путница бросила на него краткий взгляд, какой обычно бросают на случайного прохожего, после чего тут же забывают о его существовании и идут дальше. Но сейчас что-то необъяснимое, какой-то толчок то ли извне, то ли изнутри воспламенил настоящую бурю эмоций и заставил ее остановиться. Руки задрожали, в глазах блеснула прозрачная россыпь, может быть вызванная всего лишь простым ветром — было сложно что-либо понять в этом сумасшедшем урагане. Чувство, похожее на штормовую волну, захлестнуло ее с ног до головы, окатив невыносимо ноющей тоской…
Этот взгляд, что она метнула на прохожего, был секундным и незначительным, но она была готова поклясться в том, что за эту неуловимую секунду прочувствовала в нем что-то родное, что-то волнительное и невероятно важное. Эти светлые голубые глаза, которыми тот хитро улыбнулся самому себе, эти золотистые кудри, собранные в короткий густой хвостик, и взор, таящий в себе непостижимую мудрость всего мироздания, создали впечатление, словно он был старше ее на целую жизнь. И все это отразилось в его облике лишь за долю мгновения, но пробрало до самых костей. Теперь она была не в силах сдвинуться с места и заставить себя обернуться с тем, чтобы еще раз взглянуть на него и убедиться: это лишь шутка и игра солнечных бликов, обман света, иллюзия — она не могла знать этого человека, не могла! Она видела его впервые в жизни, так отчего же сердце так болезненно заныло, отчего подкосившиеся ноги стали ватными и не чувствовали больше твердой опоры под собой?
Звонок телефона отрезвил застывшую посреди дороги путницу, выдернув из самозабвения и вернув в привычное русло жизни. Остатки морока безудержно развеялись над Невой, улетев вместе с ветром, дыхание стабилизировалось, а сама она оттаяла и с неподдельным изумлением обнаружила, что мост снова был наполнен народом, будто тот никуда не исчезал. Оживленный гул смешивался с протяжным воплем автомобилей, кучки людей пересмеивались, галдели и пытались перекричать речной шквал. И только когда в нее чуть не врезалась парочка, она окончательно пришла в себя и была вынуждена сдвинуться с мертвой точки, дабы не быть препятствием посреди и без того узкой пешеходной дорожки.
— Телефон, — сказал рыжеватый парень, окинув ее неодобрительным надменным взглядом.
— Что? — не поняла она, рассеянно поморгав глазами.
— У вас звонит телефон, — раздраженно объяснил юноша. Путница спохватилась, вспомнив, что ее мобильник продолжал надрываться громким трезвоном, и поспешила вынуть трубку из кармана.
— Да? — взволнованно отозвалась она собеседнику с другого конца провода, параллельно с этим благодарно кивнув паре.
Молодая девушка с огненными кудрями, разлетающимися в разные стороны, и яркими зелеными глазами мягко потянула своего кавалера, виновато улыбнувшись за его грубое поведение. Тот счел нужным буркнуть: «Смотреть надо по сторонам», после чего они удалились.
— Ты где? — спросил живой голос в трубке.
— Я?.. — Она все же обернулась назад, но ее взор разглядел лишь бесконечный поток людей, смешавшихся меж собой на фоне уходящего солнца. — Подхожу…
— А что так неуверенно?
— Да нет, нет, правда подхожу. — Оглядев мост в последний раз, и не отыскав больше ничего интересного, она двинулась дальше, но уже ускоренным шагом. — Ты уже на месте?
— Давно. Тебя только жду.
— Все, сейчас буду.
Остаток пути она миновала без происшествий, потому как мчалась сломя голову, решительно не замечая никого и ничего в округе. Слишком быстро стемнело, и улицы погрузились в танец разноцветных огней магазинчиков, уличных фонарей, светофоров, машин и бесчисленного количества ярких вывесок. Город только начинал просыпаться. Перепутье уютных бульваров и улочек привело ее к нужному месту, до которого оставалось лишь преодолеть незначительный кусочек — перейти дорогу. Но, как назло, горел красный свет.
Вместе с ней в ожидании остановилась молодая семья: женщина держала коляску, в то время как ее супруг шутливо взъерошивал ее жемчужные локоны, на что она искренне смеялась, пытаясь отбиться. Эта теплая картина вызвала в сердце путницы прилив нежности, и она была так рада за эту семью и за то, что их ребенок окружен таким количеством беззаветной любви — это ли не самое настоящее счастье?
Но тут загорелся зеленый, она сорвалась с места и, не успев затормозить в окружившей ее толпе, врезалась в кого-то, кто переходил дорогу напропалую. Рухнула сумка, выронив из себя половину содержимого. Она ахнула и принялась бегом подбирать все упавшие вещи, пока оставалось несколько секунд зеленого.
— Простите, пожалуйста!
— Да ничего страшного, это я столкнулся с вами, — улыбнулся он.
На помощь кинулся тот самый мужчина, который взъерошивал жемчужные локоны своей жены. Когда они быстро подняли все упавшие вещи и отдали в руки прохожему, ей во внимание сразу же бросился его аккуратно зашитый шрам на полщеки. Выглядело сурово, но не отталкивало, а, напротив, располагало.
— Спасибо, — благодарно кивнул он, и у нее оставалось ровно три секунды, чтобы кивнуть ему в ответ и перебежать дорогу, после чего вновь загорелся красный, и понеслись машины, оградив их друг от друга.
Перед ней выросло огромное окно во всю стену, ограненное золотыми лампочками по периметру, над ним горела вывеска, излагая большими яркими буквами: «Шоколадница», и чуть ниже тем же светом сияла надпись: «24 open». По ту сторону окна открывался просторный зал, утопающий в светло-салатовых тонах, несколько столиков, за которыми оживленно болтали посетители, и барная стойка. Теплый интерьер дополняли уютные картины, растения и книги.
Она нырнула в кофейню и сразу же отыскала круглый столик у того самого окна, за которым сидела девушка с каштановыми волосами, струящимися до плеч. Прямая челка скрывала лоб, а спокойные зеленые глаза пробегались по строчкам книги. Заметив подошедшую, она недовольно прищурилась и наигранно скрестила руки, в ожидании объяснений. Объяснения не заставили себя долго ждать: путница устало приземлилась на мягкое удобное кресло и наконец смогла с облегчением выдохнуть.
— Просто сумасшедший денек, ты не представляешь! Я со столькими необычными людьми столкнулась на пути сюда…
— Наверное, это они тебя силой держали и не выпускали до последнего, — со смехом ответила подруга, подвинув ей меню.
— Кстати, а ты вроде говорила, что с тобой будет сестра. — Она оживилась, с большим удовольствием раскрыв заветную книгу, и только сейчас поняла, что значительно проголодалась.
— Они ушли гулять с парнем куда-то в сторону Троицкого, о чем она известила меня только полчаса назад. Звала и нас, но я решила, не будем уж им мешать.
— Видимо, я с ней так и не познакомлюсь. Ну ладно, тогда в другой раз.
Меж столиков и барной стойкой ловко лавировал официант, то раздавая толстые книги, то разнося нужные заказы. Убедившись, что он свободен, подруги позвали его, и тот, сорвавшись с места, опрометью подлетел к ним.
— Определились, барышни?
— Да, мне, пожалуйста, клубничный десерт, — проговорила девушка с челкой, задумчиво перелистывая меню. — И… Давайте салат «Цезарь».
— Хорошо, — с готовностью отозвался официант, записывая сказанное в маленький блокнотик, и перевел взгляд на ее спутницу.
— А мне банановый пунш с вишней и пасту.
— Будет сделано, — улыбнулся юноша, доброжелательно блеснув синими глазами.
«Ангел…», — пронеслось в голове двух подруг.
Ангельская внешность мальчишки и правда напоминала сходство с этими добрыми беспорочными существами. Чего только стоил его мягкий взгляд, от которого на душе становилось тепло, а о невысоком росте и белокурых волосах, разделенных пробором на две стороны и уложенных назад — и говорить нечего. Подруги, точно плененные, гипнотизировали своими завороженными взглядами эти чистые синие глаза, бегающие по только что написанным строкам в блокноте. Так смотрело теплое светлое небо, окутанное молочной лазурью, просторное небо, по которому можно свободно и безудержно парить, стоит лишь расправить руки-крылья. Что-то подобное исходило и от двух велосипедистов, безумно летевших по мосту, навстречу непокоренному закату.
Едва официант открыл рот, чтобы спросить «что-нибудь еще?», как любезность его мгновенно улетучилась, а сам он так и застыл истуканом на одном месте. Взгляд его вцепился в точку позади столика девушек — огни вокруг окна во всю стену позволяли совершенно четко разглядеть по ту сторону два силуэта, которые с ехидными ухмылками уверенно махали работнику кофейни, точно знали его. Он незаметным жестом попытался отогнать их, но те, будто не видя его возмущенных рукоплесканий, посмотрели друг на друга и направились к главному входу в «Шоколадницу».
— Что?! Нет! — испуганно вырвалось у официанта.
— Что? — Подруги не менее испуганно оторвали излишнее внимание от его глаз.
— Одну минуту. — Юноша вновь натянул доброжелательную улыбку, продолжая искоса таращиться на входную дверь, но было уже поздно что-либо предпринимать — две фигуры, задорно пересмеиваясь, приближались к его столику.
— Привет, братец, — помахал темноволосый парень, сверкнув из-под оправы очков точно такими же добрыми синими глазами. На вид он был значительно старше официанта.
— А почему ты не говорил, что в твою работу входит обслуживание таких чудесных клиентов? — негодующе спросил его товарищ вместо приветствия, оглядывая девушек бесстыжими серыми глазами. Его редкие волосы при неярком освещении казались не то седыми, не то выгоревшими на палящем солнце. — Я бы тогда тоже не прочь пойти работать в эту сферу.
— Судьба! — прошипел официант, едва не выронив из рук записную книжицу. — Что вы двое здесь забыли? Хотите мне всех клиентов распугать?! Меня же уволят! Ну-ка вон!
— Тише, тише, малыш, — осадил его задира-блондин, примирительно выставив обе руки вперед. — Мы просто проходили мимо, вот и решили навестить. Ну как тут у тебя?
— Это кто тут малыш? — недовольно отозвался он, пропуская мимо ушей заботливый вопрос. — Пока вы тут бездельничаете, я, между прочим, собираюсь заработать столько денег, сколько вам и не снилось!
— Моя гордость, — незлобно покичился темноволосый, кивнув в сторону названного брата и поглядев на сдерживающих безобидные смешки подружек.
Белокурый юноша стал краснее вишни с верхушки десерта одной из посетительниц и мысленно пожалел о том дне, когда обмолвился этим двум дурням о своем месте работы. Но тут его старший брат позабыл о смехе и вперил буравящий взор в девушку с челкой.
— Мы знакомы? — без тени глума спросил он.
— Сомневаюсь, — посмеялась она, неуверенно покачав головой. Официант устало приложил ладонь ко лбу.
— Только не это…
— Да ладно тебе, так сложно порадоваться за брата, когда тот в кои-то веки влюбился?
Девушка подавилась.
— Я не..! — резко осекся темноволосый, но осознав, что сейчас не до споров, принялся стучать несчастной бедняге по спине.
Официант продолжал безнадежно держать ладонь у лба, как если бы мечтал провалиться сквозь землю, его старший брат раскраснелся на пару с названной возлюбленной, светловолосый задира довольно оглядывал их, и только одна лишь путница не поняла, что с ними всеми произошло.
Что за странный денек, принесший так много необычных знакомств? Пожалуй, это можно охарактеризовать просто — многоликий Петербург. Что еще он таит за своим нескончаемым лабиринтом улочек? Какие сюрпризы еще принесет этим теплым и замечательным вечером? Следуй за мной, путник, и узнаешь.
Один день из жизни автора, проведенный на прогулке со своими персонажами и персонажами другой истории. Здесь пересекаются судьбы двух миров: «Связанная мирами» и «Истинные. Проклятые кровью». Здесь герои — простые люди этого мира, и у них сложилась иная судьба. А, следовательно, они и сами не знают друг друга и то, кем были раньше, как не знает этого и главный герой истории — сам автор. А ты узнаешь ли?
Jerry Wey