Идеи тем проще овладевают
массами, чем они проще.
С.А. Скотников,
учёный-физик и афорист.
Трудно не согласиться с автором приведённого здесь эпиграфа. Именно поэтому, видимо, все самые запоминающиеся лозунги, провозглашающие какие-либо мысли, лежащие в основе любой идеологии, всегда заключаются в коротких и чётких социальных или национальных идеях, типа «Наша цель – коммунизм!», «Нех жие Польска!» или «Германия – превыше всего!».
В июне 1917 года на Учредительном общеказачьем съезде в Петрограде впервые была выдвинута идея, что казаки – это народ, а не сословие. А во время большевистско-казачьей войны казак-писатель Ф.Д. Крюков (в августе 1918 года) записал слова одного из членов Войскового Круга, рядового казака, которые 30 сентября 1918 года были напечатаны в журнале “Донская Волна”, № 16. Казак говорил: «Наш царь – Дон. Этот есть тот хозяин, за которого мы пошли. Прямо сказать, господа члены, что кто пропитан казачеством, тот свово не должон отдать дурно... А насчёт России повременить. Пущай Круг идёт к той намеченной цели, чтоб спасти родной край. Пригребай к родному берегу!”». Ярко выраженная мысль, означавшая концентрацию первостепенного внимания Казачьего Народа на своих собственных интересах, казакам понравилась. Обе эти идеи (“Казаки – народ” и “Пригребай к родному берегу!”) стали основой, на которой впервые за многие века взросла ориентированная на себя национальная идеология.
Правда, казачьи идеологи, появившиеся в среде эмиграции 1920-1930 годов в зарубежной эмиграции, ещё не достигли того понимания, которое сегодня является уже осознанным мировоззренческим рубежом между национально ориентированными казаками и прочими, которое заключается в понятии «имперство», сторонники которого сегодня зовутся «имперцами». Казаки-эмигранты, разрабатывавшие в первой половине ХХ века национальную казачью идеологию, надо отдать им должное, очень близко подошли к пониманию антиказачьей сути как «белого», так и «красного» движений, озвучив их общую антиказачью направленность. При этом, они показали, что «белая идея» прекрасно усваивалась как белогвардейцами-монархистами, так и белогвардейцами-республиканцами, как сторонниками старых, полуфеодальных порядков, так и новых, чисто буржуазных. Однако до чёткой разграничивающей линии – «имперцы и антиимперцы» ранние казачьи идеологи не добрались. Хотя, повторюсь, в своих изысканиях они всё время на эту линию невольно натыкались и порой почти озвучивали её, что мы и увидим по мере нашего дальнейшего рассказа! Но слово «почти» оставалось здесь всё-таки определяющим…
Меньшая часть эмигрантов, имевших инженерное образование или создавших хоры и ансамбли казачьей песни и пляски, были довольно востребованы. Возникшая в Соединённых Штатах Америки киноиндустрия оттянула на себя часть казаков-эмигрантов, ставших первыми исполнителями ролей американских индейцев, белых первопроходцев и ковбоев, лихо управлявшихся лошадьми на удивление и восхищение публики. Повезло и прославленному герою Гражданской войны генералу А.Г. Шкуро, который стал работать в парижском цирке, показывая лихие трюки казачьей джигитовки на лошадях.
Однако основная масса казаков вела за границей жизнь очень тяжёлую и бедную. Большинство их имело военное образование, не позволявшее устроиться на какую-то приличную работу по гражданскому роду деятельности. Эмигранты, покинувшие свои земли, а часто и семьи, оказавшись в чужом обществе, в других странах, часто не зная здешнего языка, вели трудную жизнь. Они вынуждены были, как правило, зарабатывать на пропитание низкооплачиваемым физическим трудом. Большинство таких казаков-эмигрантов работало на шахтах, рудниках, на лесоповалах и строительстве дорог. Около половины всех таксистов Парижа были бывшими казачьими или белыми офицерами.
Для того, чтобы собрать казаков на какие-либо общеказачьи мероприятия, их инициаторам приходилось специально искать либо иностранного мецената-казакофила, либо достаточно состоятельного соотечественника, готового оплатить рядовым казакам проезд и проживание в назначенном для проведения встречи городе, часто не в той стране, где они проживали. Но следует отдать должное уважение тем казакам: они не растеряли сознание своего единства и своего родства, в местах проживания они организовывали эмигрантские станицы, живо интересовались казачьими и общеполитическими делами, участвовали в казачьих опросах и диспутах, принимали активное участие в выборах атаманов и даже делали посильные отчисления из своих скудных заработков на общеказачьи нужды… Казачья эмиграция не распылилась, а смогла воссоздать в чужих землях прежний облик особой станичной жизни. Был возрождён “казачий мир” с войсковыми правительствами и станицами, разбросанными по всему миру. Казаки-эмигранты жили понятиями более государственными, чем личными. Для них идея освобождения Казачьих Земель не была материальна, она являлась понятием нравственным, духовным.
В Европе отсутствовало прежнее идеологическое подавление свободной казачьей мысли со стороны русской монархии, около 80 лет трудившейся над перековкой казачьей идентичности в общерусскую. Также казаков, ознакомившихся на собственном опыте с «прелестями» обещаемого коммунистами «светлого будущего», новая большевистская идеология обмануть не могла. Но разномыслие в казачьей среде не только сохранялось, но и оформилось в различные направления.
К 1930-м годам в казачьем эмигрантском сообществе обозначились три мировоззренческих течения:
1) Сторонники «единой и неделимой» России, унитарной и жёстко подчинённой центру – это те самые, которые позднее стали определяться как «имперцы». Причём, в XXI веке уже практически стёрлась разница между «белыми» и «красными» имперцами, сохраняясь разве что в «словесной шелухе» их публичных выступлений и публикаций;
2) Казаки, допускающие создание независимого казачьего государства как переходного этапа в случае, если не удастся освободить от «красных» всю Россию сразу;
3) Сторонники суверенного казачьего государства. В России XXI века приверженцы этого течения называются «сепаратистами» и преследуются в уголовном порядке. Однако вместе с современными «федералистами», выступающими за создание национально-государственных автономных образований в составе Российской Федерации, они вместе объединены в понятие «антиимперцы».
В зарубежной эмигрантской среде, открытой для разномыслия и свободного для исповедания любых взглядов и мыслей, и только в тот краткий период времени, смогли родиться зачатки полноценной казачьей национальной идеологии. Её разрабатывали (на основе двух вышеуказанных идей) и совершенствовали обладавшие необходимой суммой знаний и развитым национальным самосознанием казаки-интеллектуалы, которые с огромным энтузиазмом и упорством трудились над теоретическим обоснованием казачьей идеологии. И она быстро приобрела большую популярность в эмигрантском социуме под именем «Вольно-казачье движение» (ВКД).
“Вольно-казачье движение” стало наиболее ярким из всех идеологических течений в эмигрантской казачьей среде, которое возникло из осознания неправильного выбора союзников в Гражданской войне («белых» имперцев) и принятия на вооружение двух фундаментальных идей – «Казаки – народ» и «Пригребай к своему берегу!». На зарождении ВКД и судьбе этого идеологического феномена 1920-1930-х годов мы остановимся поподробнее.
* * *
Главным для всех казаков, оказавшихся за пределами своей страны, являлся ответ на вопрос о прошлом, настоящем и будущем своего народа, о его исторической судьбе. И потому среди эмигрантов естественным образом возникла дискуссия о том, является казачество русским сословием или особым народом.
“Вольно-казачье движение” было организованной политической деятельностью, которая основывалась на убеждении, что казаки ведут своё начало от особых национальных корней и потому имеют естественное право не только на самостоятельное культурное развитие, но и на политическую независимость в стране, которая объединит в будущем земли всех европейских казаков и будет называться Казакией. По существу, идеология “Вольно-казачьего движения” латентно всегда жила в казачьих душах, даже под ассимилирующей властью русских царей. Она питалась памятью о былой независимости, сознанием этнической и бытовой обособленности казаков, стремлением всегда и во всём разрешать общественно-политические вопросы самостоятельной казачьей волей. После революции 1917 года такая «латентная идеология» проявилась в немедленном возрождении старинного казачьего народоправства, в провозглашении Дона и Кубани независимыми государствами, в двухлетнем героическом сопротивлении войскам огромной «красной России», в оформлении Казачьей Федерации постановлением Верховного Круга Дона-Кубани-Терека 11-го января 1920 года.
В эмиграции национальная мысль проявилась с новой силой. В Праге (Чехия) возникла «Доно-Кубанская инициативная группа», постановившая организовать вольное казачье движение в целях закрепления идеи казачьего государства – Казакии, – и подготовить её осуществление путём организованной пропаганды. Первыми инициаторами “Вольно-казачьего движения” (ВКД) были: генерал и историк И.Ф. Быкадоров; генерал-лейтенант Т.М. Стариков; член Кубанской Рады и Верховного Круга И.А. Билый; молодой и известный есаул М.Ф. Фролов; полковник и инженер И.И. Колесов; доктор И.П. Вифлянцев и студент В.Г. Глазков. Они постановили назвать Движение “Вольно-казачьим”. Старинный термин “Вольные Казаки” взят был ими из древних актов, где таковым обозначались казаки, которые не были связаны никакими служебными обязательствами. Будущие лидеры “Вольно-казачьего движения” основали «Общество изучения казачества», на заседаниях которого в течение двух лет регулярно читались доклады по актуальным проблемам истории “степных рыцарей”.
Вольные казаки не рассматривали себя в качестве защитников идеалов «Белого дела». Они утверждали в своей программной статье: «Сейчас уже для всех нас является бесспорным то, что второю из причин наших неудач в прошлом, если не главною, был неудачный выбор союзников (Добрармия) и война с теми, кто мог быть союзником действительным (Украйна)». По мнению генерала И.Ф. Быкадорова, «никакая власть российская (центральная) не сможет быть благой для казачества, какая бы она ни была: монархическая, кадетская (милюковская), эсеровская (Керенского или Чернова) или евразийская».
10 декабря 1927 года в Праге вышел первый номер двухнедельного журнала “Вольное Казачество – Вильне Козацтво” под редакцией М.Ф. Фролова и И.А. Билого. Этот журнал стал главным рупором ВКД. В широких кругах казачьей эмиграции агитационно-боевой орган “Вольно-казачьего движения” был встречен более чем сочувственно. В первом же номере журнала издатели обратились с вопросом к казачьей эмигрантской аудитории:«...Разбросаны мы по всем странам и материкам. […] Как только прошли первые трудные месяцы, и физическая жизнь на чужбине была обеспечена, – перед каждым из нас встали одни и те же мучительные вопросы: с кем и за что мы воевали, кто были наши союзники и кто враги, и почему борьбу мы проиграли?».
Как и следовало ожидать, из-за наличествующих в эмигрантской среде трёх особых мировоззренческих позиций ответы оказались совершенно различными – от “самостийных” до “великоросских”, но помогли в главном: казаки смогли определиться с поиском единомышленников, после чего началась творческая работа в идейно близких группах. Кроме того, свои взгляды на возрождение казачества Украины и на историю Украинского Вольного казачества в 1917-1918 годах высказали представители как “гетманского”, так и петлюровского лагеря.
Журнал “Вольное Казачество – Вильне Козацтво”, ставший рупором вольноказакийцев, открыл поле для выступлений своих историков, литераторов, поэтов, которые учили понимать все проявления жизни, все исторические события с точки зрения казачьих национальных интересов. Содержание журнала, выдержанное в культурных тонах, живая и талантливая проповедь идей, скрытых до этого в глубине казачьих душ, во многих случаях принимались, как откровение свыше. “Вольно-казачье движение” стало расти и множиться в отделениях, возникших по всему свету.
Вольно-казачье движение, родившееся одновременно с его печатным органом и с тех пор всегда бывшее носителем идей казачьего национализма, вскоре стало не только идеологическим направлением, но и авторитетной общественно-политической силой казачьего зарубежья. Его лидеры открыто провозгласили своей целью создание независимого федеративного государства Казакии на основе идеологии казачьего национализма. О том, насколько радикальными были цели архитекторов Казакии, говорит их программное заявление, опубликованное в том же первом номере журнала “Вольное казачество – Вильне козацтво”. В заявлении говорилось:
«Чем больше казаки задумывались над подобными вопросами [...] “кто мы?” и “что мы?” – тем вернее начали приходить к мысли, что достаточно уже нам быть орудием в руках других, что свои силы и свои средства нужно тратить для достижения своих целей. И неуклонно совершается процесс освобождения и отхода из-под фактической и идеологической связи и зависимости от былых “вождей” и разных российских политических партий, организаций и группировок и той части казачества, которая вольно или невольно в такой зависимости и связи ещё была».
В существовании казачьего государства “вольноказакийцы” видели особый, третий путь преодоления “Русской Смуты” (не “белый” и не “красный”), гарантирующий как от реставрации Российской империи, так и от большевистского “нового мира”. Для реализации цели по созданию Казакии лидеры нового движения опирались на идею «Пригребай к своему берегу!» и считали необходимым, как они писали, «переориентировать казачество на самоё себя, внести ясность в казачий вопрос, поставить этот вопрос, вопрос об исторической роли казачества и его исторической судьбе как задачу саму по себе, найти место и роль казачества в будущем, бороться со взглядом на казачество с точки зрения чужих интересов [...] поставить вопрос о восстановлении государственного бытия казачества [...] пробудить жажду к жизни для [...] развития своего национального “Я”».
История Казачьего Народа рассматривалась лидерами “Вольно-казачьего движения” как важнейшая составная часть казачьего “национального возрождения”. По мнению Быкадорова, «возрождение каждого народа начиналось, или было тесно связано с изучением истории этого народа самим этим народом. Изучая своё историческое прошлое, народ осознавал себя, осознавал пройденные этапы своего исторического развития, познавал духовные силы свои, предугадывал этапы своего будущего развития».
В 1930 году в Праге в издательстве “Библиотека Вольного казачества” вышла книга “История казачества”, ставшая заметным шагом к изучению подлинной истории Казачьего Народа, не связанной заранее заданными рамками идеологически-политизированного подхода, чем занимались ранее как историки царствующей в России династии, так и их преемники – большевики. Автором этой книги был И.Ф. Быкадоров, первый председатель инициативной группы, основавшей “Вольно-казачье движение”. Его книги, как и отдельные статьи в казачьей прессе, дали теоретическое обоснование казачьей национальной идее и поставили некоторые вехи для других казаков-исследователей в их исторических исканиях.
Лидеры “Вольно-казачьего движения” не были академическими историками. Тем не менее, характеризовать лидеров “Вольно-казачьего движения” как некомпетентных политизированных дилетантов было бы неверно. Для “казакийцев” не было существенной разницы между императором, Керенским и Лениным. По словам авторов “Трагедии казачества”, генералов-вольноказакийцев Старикова и Сидорина, русская демократия периода «керенщины» «продолжала многовековую традицию “душителей” в национальном вопросе». Однако, по словам Старикова, вождь большевиков Ленин вообще уничтожил казачью государственность, что не удавалось сделать полностью ни императорскому, ни Временному правительствам.
Несмотря на популярность идей вольноказакийцев в казачьей среде, у русских историков-эмигрантов их исторические находки и, в частности, генерала Быкадорова, вызвали резкое неприятие и шквал критических нападок. Казачья национальная идея не нашла поддержки или хотя бы понимания у официальной русской исторической науки. В центре академических трудов русских историков – торжество российской государственности, победа централизованной власти над неупорядоченной стихией княжеств, городов, казачьих сообществ и так далее. Им не было дела до казачьих областей, до собственно казачьей истории. Однако, читая историю Казачьего Народа И.Ф. Быкадорова, видишь, что все основные факты и утверждения, приводившиеся им, основаны на исторических документах, которые в избытке приводит автор в своём повествовании.
До первой четверти XVIII века казаки, согласно выводам историков и идеологов “Вольно-казачьего движения”, вели перманентную борьбу (с переменным успехом) против колониальной политики Российского государства, борьбу за свои права и вольности (сейчас это называется «широким самоуправлением»). Потеряв свою самостоятельность в эпоху Петра I, казаки продолжили в различных формах противоборство имперской политике, добившись на Дону, Кубани и в Украине кратковременного восстановления своей государственности в 1917-1918 годах.
Александр Дзиковицкий, лидер Всеказачьего Общественного Центра.
На фото: Обложка-логотип журнала “Вольное Казачество – Вильне Козацтво”, популяризировавшего казачью национальную идеологию.