Константин Дмитриевич Костенский (1797-1830) родился в семье коллежского советника, служившего на Царскосельской ассигнационной бумажной фабрике. Жили Костенские рядом с работой отца в одном из домов для чиновников и мастеровых на западном берегу Купального пруда.
Первоначальное образование юноша получил в частном пансионе Бочкова. При поступлении в Лицей экзаменаторы оценили его знания на «хорошо» и «довольно хорошо». В дальнейшем преподаватели, в основном, отзывались о Константине как о посредственном ученике, который «имеет не слишком счастливую память», но «старанием своим и вниманием заменяет недостатки и заслуживает похвалу».
Надзиратель по учебной и нравственной части М. С. Пилецкий-Урбанович в Отчете о поведении и свойствах воспитанников Лицея (от 19 ноября 1812 года) написал:
«Костенский Константин, 15-ти лет. С весьма посредственными дарованиями, с трудом приобретает знание, хотя довольно прилежен. Частые напоминания произвели более вежливости и благонравия в его поступках; он приобрел осторожность, которая предупреждает несколько грубую его вспыльчивость и насмешливость, впрочем, нелицемерное добродушие, чувствительность, усердие и опрятность суть свойственные ему качества».
Пушкинист Б.С. Мейлах, комментируя характеристики данные воспитанникам директором Лицея Е.А. Энгельгардтом, отметил:
«Убийственен остроумный отзыв о К.Д. Костенском, молодом человеке, которого лицеисты прозвали «стариком». Егор Антонович писал: «Старый миф, который заставляет Прометея орошать слезами глину, превращая ее в людей, воплощен в нем наиболее материально; тяжелая и сырая глина и ничего более…, для него Прометей не украл ни малейшей искорки небесного огня. В своей внешности он проявляет много тщеславия, редко показывается иначе, чем упершись руками в бока. Поскольку он одарен от природы очень скудно, то его прилежание почти ни к чему не приводит. Заслуживают похвалы его большое добродушие и уживчивость».
Не разглядел Энгельгардт в юноше «искорку небесного огня» – талант рисовальщика. Спустя столетие искусствовед А. Эфрос, изучив рисунки лицеистов, писал: «Лист с гусаром (рисунок Костенского К.) наводит на мысль, что рисование было какою- то уединенной его привязанностью… Лицей был для него, «старика», ни к чему. Он нуждался в иной школе. Лицейский недоросль мог бы успевать в Академии художеств…».
Костенский окончил Лицей с чином коллежского секретаря и поступил в канцелярию Министерства финансов. В 1818 году, как записано в формулярном списке Константина Дмитриевича, он «изъявил желание служить по вновь устроенному заведению при Государственном Ассигнационном Банке» и был «определен … по вверенному его управлению для делания бумаг Помощником Бухгалтера». «Старик записывает новые ассигнации», - сообщил В. Кюхельбекеру Е.А. Энгельгардт в январе 1820 года. Карьера Константина Дмитриевича складывалась успешно: в 1824 году он произведен в коллежские асессоры. Поощрения со стороны начальствующих носили и материальный характер. В его формулярном списке немало записей о пожаловании «единовременного вознаграждения» в сумме от 200 до 600 рублей (в частности, в июле 1824 года Константин Дмитриевич получил 300 рублей наградных «За приготовление билетов Казначейства Царства Польского»).
Болезненный нелюдимый Константин Дмитриевич редко общался с лицейскими товарищами. В январе 1826 года М. Яковлев писал В. Вольховскому:
«Костенского никто не видит. Или он ходит под шляпкой-невидимкой, или…или…не придумаю, что сказать». В ноябре 1829 года он же сообщил: «Костенский в адресном календаре значится коллежским асессором и помощником бухгалтера при ассигнационной фабрике. С тех пор, как старик старика похоронил, никто старика уже и не встречал».
В 1830 году В. Вольховский пригласил от имени первенцев К. Костенского на празднование Лицейской годовщины 19 октября. В ответ получил теплое письмо: «Любезнейший Владимир Дмитриевич, потрудитесь благодарить гг. моих товарищей за сделанное мне приглашение: оно для меня лестно тем более, что этим самым показывает, что любовь товарищей первого выпуска пылает все так же и в 1830 году, как и в 1811-м. Но мне, к крайнему сожалению, нельзя быть участником вашего веселия: я страдаю горлом вот уже четыре недели; ничего не могу ни есть ни пить. Поверь мне, любезнейший Владимир Дмитриевич, что это истинная правда. Повеселитесь, господа, и без меня, а за здоровье больного хоть одну рюмку. Вам преданный К. Костенский. 19 октября 1830 г.».
Костенский Константин Дмитриевич скончался 25 (13 по старому стилю) ноября 1830 года. Е.А. Энгельгардт, сообщая горестную весть Ф. Ф. Матюшкину, писал: «Старика Костенского нынешней осенью похоронили; это был человек не блистательный, но добрый и в своем роде почтенный».
Материал подготовлен Н. В. Тишкевич, ведущим хранителем экспозиций Мемориального Музея-Лицея и Мемориального музея-дачи А.С. Пушкина.
