Джой Уильямс (которая не певица, а та, что писательница) однажды чертовски верно заметила: «Вы пишете не затем, чтобы заводить друзей».
Ей можно и даже нужно верить. Дама совершенно точно знает, о чем говорит. К тому же, Уильямс не самый последний человек в американской литературе. Пулитцеровская премия – это вам не антиотечественные «Асбест», «Больная книга» или «Ясен Пень» какие-нибудь.
Собственно, по поводу литературной критики можно сказать точно так же.
Я про настоящую критику, конечно. Рекламно-хвалебные «обзоры» и взаимные поглаживания членов тусовки друг друга на выделенных под их игрища площадках никакого отношения к предмету разговора не имеют.
Одно радует: в ответ на вакханалию в современной литературе и расцвет шарлатанства и кумовства в «официальной критике» зародилась, существует и развивается новая критика. Честная, смелая, хлесткая, веселая. Критика прямого действия, как наверняка назвал бы ее Лимонов, будь он жив в наши дни.
Да, мы бываем жестки. Да, случается, перегибаем палку. Хотя уж лучше палку сломать, чем облизывать.
А еще нас частенько винят в аморальности. В этом деле особо усердствует «домомучительница поэтов» и «токсичная вуайеристка» (эти меткие определения, к сожалению, не мои, а поэта Евгения Никитина) Анна Жучкова, критикесса, подвизающаяся ныне в «Воплях», т.е. в «Вопросах литературы». Та самая доцентша РУДН, которая не знает, как пишется слово «религиоведение». Та самая, уверявшая, что нацистские мадьяры-каратели это душевные люди. Ну и та самая, что слупила копейку с начинающего графомана и породила в литтусовке мем «Как ты узнал, Артем, что номер моей банковской карты 123456789?!»
Впрочем, лучше всего об осуждающей нас за аморальность критикессы сказал все тот же Евгений Никитин, в своей недавней статье в электронном журнале «Лиterraтура»:
«...домомучительница у поэтов всегда есть - это консервативно-совковая критика, воплощенная сегодня "Легкой кавалерией". Еще в 2013 году в статье "Здравый смысл и черемша" я писал, что подобная критика прежде всего стоит на страже общественной морали. При этом сама она должна быть максимально аморальна. Ведь иначе она не сможет эту мораль блюсти, как Бэтмен не мог бы бороться со злом, не будучи злым.
Критика такого рода должна быть не просто аморальна, а даже откровенно непристойна, и она должна смаковать свою непристойность. Так, борясь с "неправильной" поэзией, Анна Жучкова предлагала вызвать Гале Рымбу работника сферы интимных услуг. Заметим, что стихотворение "Моя вагина" целомудренно, а вот предложение в адрес реального человека воспользоваться услугами проститута в качестве реакции на стихотворение - является попыткой вторжения в частную жизнь и, более того, формой вуайеристического соучастия в будущем сексе.»
Я, конечно, слегка сомневаюсь в целомудренности упомянутого стихотворения, но поэзия не моя епархия. А вот насчет Аннушкиных смакований и страсти к сводничеству поэт весьма точен.
Что же сейчас страстно обсасывается на Жучкиной псарне, о чем скулят и воют наши непримиримые друзья по литературному цеху?
А вот о чем. Оказывается, негодяи с «Альтерлита» и «Новой Критики» взяли и ущемили не кого-то там, а самого мэтра отечественной фантастики Сергея Лукьяненко. Один подлец написал ущемительную статью. А другой, каналья, ее опубликовал.
Мэтр, надо признать, действительно охотно ущемился той злосчастной статьей, которая вовсе и не про него была. Следом за мэтром ущемилась армия его поклонников и устроила лукьяненкосрач похлеще тех баталий, что случались при нашествии на нас армий безумных прилепинских теток и ботов.
Конкретная вина наша (помимо сомнения автора статьи в таланте мэтра) заключается в действии под названием «затрагивание семьи».
Критичка Анна Жукова вообще человек чуткий и щепетильный. Помнится, довелось мне опубликовать статью Александра Кузьменкова о романе одной из подружек Анны, тоже критички, а ещё и писательки Валерии Пустовой. Статья об унылых пустовых мемориях была опубликована в день рождения авторши. Честный отклик – чем не подарок?
Анна была строга и неумолима. Выговорив мне, что поступок мой «за гранью ее человеческого понимания», критичка бросила в ночь заветное кольцо. Расфрендилась со мной в фейсбучике, проще говоря. Я недолго переживал и горевал – ведь у Анны оставалось много хороших и верных френдов и френдих. Одна из них, например, питерская писателька Мария Ануфриева. Та самая, что доверительно рассказывала подружке Ане, все в том же фейсбучике, как хорошо бы мою жену пристроить в массажный бордель, ну или на худой конец, определить в стекломои – по расовому признаку все равно больше ни на что не годится. А дочку уподобила животному – мол, полукровки, конечно, красивые, «но видать, там этого добра в ассортименте как котят» (с).
Угадайте с трех раз, расфрендилась ли моралистка и критичка Анна Жучкова с этой прекрасной и арийской во всех отношениях дамой в чорной фуражке и кожаном плаще?
Как легко догадаться – нет, дружбе прекрасных дам это не повредило.
Очевидно, грани тут пролегают вполне себе в пределах их человеческого понимания.
Я не просто так вспомнил замечательную историю с «наобсуждали китаянку и детей ее, что мама не горюй» (с). Мне о ней в этот раз напомнил как раз виновник нынешнего торжества.
Сергей Лукьяненко (которого я люблю, ценю и уважаю) принялся укорять: как же так, Вадим, вот ты сам возмущался, когда твою семью затрагивали, а на деле – видишь, какой выборочный ты... взял, нехороший человек, да и опубликовал статью, где мою семью, моего ребенка хулят и грязью поливают. «В окололитературных разборках кидаться говном не только в ненавистного автора, но ещё и в его детей – это уже полный кринж и зашквар», - припечатал мэтр.
Вот честно – меня чуть инсульт не хватил. Ну, думаю, пропустил что-то сослепу. Потому что полностью разделяю эту позицию – родные и близкие не должны вовлекаться в «разборки». Видать, автор статьи в приступе арийского превосходства жену Сергея мыть окна в массажне отправил, или еще чего похуже велел делать, а сына животным из ассортимента назвал...
Кинулся перечитывать опубликованное. Глаза мои запрыгали по строчкам:
«...если в списке получателей премии сделать поиск по фамилии «Лукьяненко», вы получите ровно 20 упоминаний. В разных номинациях, хоть тушкой, хоть чучелом, хоть с мылом – но тот же самый штамповщик вторичных мирков назначается лауреатом «Роскона» двадцать раз за двадцать лет. И мы понимаем, что это не предел. Ведь у лауреата есть сын-писатель. А пример семьи Михалковых показывает, что можно не слезать с паровоза массового искусства на протяжении нескольких поколений» (с)
Конец цитаты.
Всё. Больше никаких «упоминаний» и «затрагиваний», а равно прицельного «кидания говна» и прочей красоты, что нам вменял оскорбленный мэтр, нигде ничего не нашел. Там дальше вообще речь шла про другие премии, другие редакции, других людей.
Желающие могут убедиться сами.
А в приведенном отрывке - всего лишь сомнения автора в таланте мэтра (удивительно, конечно, но такое возможно, это называется свобода мысли и слова). Ну и предположение автора – на наших глазах зарождается литературная династия.
Винить же автора статьи в том, что ему это явление не нравится – увольте. Новая критика не для того создавалась, чтобы заводить «священных коров» (читай – литературных «друзей» в стиле «тут ругаем, тут не ругаем, а тут рыбу заворачивали»).
Если кто не согласен со взглядами автора на организацию конвентов фантастики, премиальный процесс и лукьяненковский семейный литподряд и захочет об этом пополемизировать – добро пожаловать! Мы преград не чиним и выслушаем любого, кто интересно изложить свои мысли сумеет. Еще и гонорар заплатим.
Повторю: действительно полностью разделяю мнение, что посторонние не должны вовлекаться ни в какие, как метко выразился мэтр, «разборки».
Но, позвольте, какой же из Артемия Лукьяненко постороний, если он самый что ни на есть писатель?
Признаюсь, невероятно был удивлен, узнав от писателя Лукьяненко, что упоминание факта писательства его отпрыска – это равно тем словам о моих родных, что я выше приводил. У меня, на минуточку, ни жена, ни ребенок в литпроцессе не участвуют вообще и никак. А вот сын мэтра Артемий - как раз участвует.
Ведь уважаемый мэтр собственноручно привел свое дитя, что называется, «в люди», в литературный мир, в издательство, где он сам издается. Издательство не абы какое, а самое крупное. Привел под брендовой фамилией. Под внимательным патронажем мэтра книгу его ребенка издали в этом самом крупнейшем книжном холдинге. Это, извините, не почеркушки, которые детишки писателей, играя «в папу», бывает, пишут в виде «книги», в блокнотике. В случае с Лукьяненко-Джуниором был официально выпущен вполне себе коммерческий продукт. Который предлагается приобрести за деньги. Все серьезно, все по-взрослому.
С какой же тогда стати мы должны запрещать кому-либо упоминать о писательстве Лукьяненко-Сына? Как мы свой запрет вообще можем пояснить? Или он не настоящий писатель? Но кто же тогда написал, например, чудесную книжку «Лето на Цеоде»?
Тем более, Лукьяненко-Отец изволил написать трогательное предисловие к этому замечательному произведению:
«Скажу читателям честно — этого Лукьяненко вы никогда раньше не читали. Эту книгу написал не я. Её автор — мой старший сын. Иногда такое случается — спросите хотя бы Стивена Кинга. Меня смущает лишь то, что Артемий написал эту книжку в неполные тринадцать лет.
Но с другой стороны — он её писал для своих ровесников. Мне кажется,
что у него получилось. Но решать, конечно, читателю».
Вся статья здесь: https://alterlit.ru/post/24342/
#независимая критика #частный литературный разбор #современная литература #литературный мир #сергей лукъяненко #новые писатели #писательство #литературная газета #литературная критика