, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу. Через две минуты мы поравнялись с человеком. "Гей, добрый человек! -- закричал ему ямщик.-- Скажи, не знаешь ли, где дорога? "
-- Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе,-- отвечал дорожный,-- да что толку?
-- Послушай, мужичок,-- сказал я ему,-- знаешь ли ты эту сторону? Возьмешься ли ты довести меня до ночлега?
-- Сторона мне знакомая,-- отвечал дорожный,-- слава богу, исхожена и изъезжена вдоль и поперек. Да вишь какая погода: как раз собьешься с дороги. Лучше здесь остановиться да переждать, авось буран утихнет да небо прояснится: тогда найдем дорогу по звездам.
Его хладнокровие ободрило меня. Я уж решился, предав себя божией воле, ночевать посреди степи, как вдруг дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: "Ну, слава богу, жило недалеко; сворачивай вправо да поезжай".
-- А почему ехать мне вправо?-- спросил ямщик с неудовольствием.-- Где ты видишь дорогу? Небось: лошади чужие, хомут не свой, погоняй не стой.-- Ямщик казался мне прав. "В самом деле,-- сказал я,-- почему думаешь ты, что жило недалече?" -- "А потому, что ветер оттоле потянул,-- отвечал дорожный,-- и я слышу, дымом пахнуло; знать, деревня близко". Сметливость его и тонкость чутья меня изумили. Я велел ямщику ехать. Лошади тяжело ступали по глубокому снегу. Кибитка тихо подвигалась, то въезжая на сугроб, то обрушаясь в овраг и переваливаясь то на одну, то на другую сторону. Это похоже было на плавание судна по бурному морю. Савельич охал, поминутно толкаясь о мои бока. Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды.
Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо вероятно знает по опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, несмотря на всевозможное презрение к предрассудкам.
Я находился в том состоянии чувств и души, когда существенность, уступая мечтаниям, сливается с ними в неясных видениях первосония.