Писать можно о многом. Высмеивать людские пороки, или же образ мыслей, не сходящийся с вашим. Можно рассказывать истории о великих героях прошлого, или будущего. Тут уже в зависимости от того куда направлен ваш взгляд полный надежды. Можно описывать современность, подавая её через призму субъективного мнения. «Я художник, я так вижу.»
И даже читатель получил удивительную способность высказывать своё мнение. Мне это нравится, честно. Мне всегда было интересно что за мысли роятся в головах других людей, я пытался себе представить… и не смог.
Эта история никогда не происходила, и будем надеяться, что никогда не произойдёт, всё что вы прочитаете, просто мысли автора.
– Ты готов? – Прозвучал вопрос, которого я ждал и боялся. – Если не сейчас, то застрянем тут. – Мишка говорил серьёзно, смотря на меня насупленным взглядом.
Остальные ребята, тоже путешествующие с ним не первый год, согласно закивали, глядя на меня. Их ничего не держало. Стали социально независимыми и в путь. Я же был домашним мальчиком, что и захотел изменить, подавшись в путь. Внутри меня всё сжималось, говоря о том, что-то что я сейчас делаю – по сути своей предательство, но другой голос в голове напомнил слова Мишки, которые он сказал:
«Застрять – самое страшное»
Он, словно Гамильтонский крысолов, появлялся, раз в год, и уводил в большое путешествие. В прошлом году, Пашка живший в соседнем со мной дворе, отправился с ним. И теперь, стоит напротив, возмужавший, и тоже смотрит на меня, словно бы боясь, что я не захочу уходить. Но пути назад уже нет. Вещи собраны, прощальное письмо родителям написано, а в кармане лежит бумажка, по которой я признаюсь официально дееспособным.
И я киваю. Внутри что-то обрывается, когда я бросаю последний взгляд на дом, который был мне родным, поправляю рюкзак, и следую за мишкой. Ему остался от силы год, после чего он будет вынужден где-то осесть, завести работу и семью. Взрослые не бродяжничают, им нельзя. А мы, можем, передвигаться из города в город, периодически нанимаясь на работы, и так по кругу, главное не застрять.
– Группа. – Скалится Мишка, предъявляя проводнику замусоленную бумажку.
Проводник, дородный мужчина с длинными усами, не торопится нас пропускать. Он внимательно изучает бумагу, а затем, по одному запускает в вагон ребят, предварительно изучив их сертификаты. Мой он изучает более внимательно, словно бы тянет время. Смотрит на меня, явно что–то желая мне сказать.
– Документы в порядке? – Влезает Мишка. Проводник с неохотой кивает, и я попадаю в вагон.
До этого я никогда не ездил на поезде, и он производит впечатление. Массивная мебель, простор, и целых два этажа. И всё это едет. Ребята посмеиваются надо мной, открывшим от удивления рот, но по-доброму, так как сами недавно были в моей шкуре.
– Не зевай. – Мишка тоже смеётся, и подталкивает меня к нашему купе.
Поезд набирает ход, а я думаю о родителях, когда они узнают, что они почувствуют? Простят ли меня? Папа прочил мне карьеру юриста, и даже обещал поспособствовать устройству в колледж, мне не пришлось бы никуда уезжать, и я просто мог получить профессию, и как выражается Мишка «застрять». Его речами я заинтересовался ещё в прошлый раз, когда тайком убежал из дома смотреть на поезд. Здоровенный локомотив тащил за собой двухэтажные вагоны. И вся эта красота летела с чудовищной скоростью, оставляя за собой густой дым.
– Моя мамка орала, когда узнала, что я собрался «на круг». – Влезает в мои размышления голос.
Это говорит белокурый мальчишка, немногим меня старше, он присоединился к группе на предыдущей станцию и теперь покровительственно мне рассказывал, о том, как и что тут устроено. На круг – так между собой мы называли официально разрешённое бродяжничество. Возможность посмотреть мир, и осесть в том месте которое больше всего понравится.
– Мои ещё не знают. – Отмахнулся я, представляя какая бы истерика была у мамы, и неодобрительный взгляд отца.
– И правильно. – Говорит Тимка, он второй по старшинству после Мишки. – Мои меня с милицией пришли с поезда снимать. Не знаю, что они там им наплели, но настроены были весьма серьёзно.
– И что? – Спрашиваю его я.
– Ничего. – Скалится он. – Те документы посмотрели, головами покачали и ушли. Ещё и предкам по шапке грозились надавать, за ложный вызов.
– Надавали? – Округлив глаза испуганно спрашивает белобрысый.
– Не знаю. – Смеётся Тимка. – Поезд тронулся.
– Ничего им не было. – Хмуро замечает Мишка. – Меня папенька, так огрел, стягивая с поезда, что спина неделю болела, а когда, через год, я вернулся, так и вовсе хотел насильно задержать. И ничего, милиция конечно не допустила, не имеет он права, но и ему ничего не сделала. Мол, под воздействием сильных эмоций. – Он раздражённо махнул рукой.
Дальше мы ехали в тишине, перемежаемой стуком колёс. Мишка считал припасы и деньги, которые были в нашей группе. Хорошо ещё, что за поезд платит государство. Траты только на еду и ночлег.
– На следующей станции, мы задержимся. – Серьёзно говорит Мишка. – Знаю я одних плантаторов, как раз к сбору урожая успеем.
Мы успеваем перекусить, поспать. Сон сначала никак не шёл, а потом снились родители. Папа укоризненно смотрел на меня и качал головой. Его осуждающий взгляд преследовал меня даже после того как я проснулся.
– Подъезжаем. – Мишка разбудил нас, и отправился собирать вещи.
Я вяло сопротивлялся, но быстро вспомнил что я не дома, и вскочил. Белобрысый понимающе смотрел на меня. Всё же тяжело привыкнуть. На завтрак был хлеб, чёрствый и серый. Дома мама приготовила бы яичницу, и бутерброды с колбасой.
Следующая станция, название которой я прочитать так и не успел, потому что Мишка сразу же потянул нас к зданию вокзала, каменным колоссом, нависающим над площадью. На площади стояла пожилая пара, словно бы в растерянности высматривающая кого-то в толпе.
– Михаил! – Облегчённо выдохнул мужчина, протягивая Мишке руку. – А я-то думал, что ты сошёл с круга. – Он по очереди пожал руки нам всем, словно взрослым.
Хотя теперь я и считаюсь взрослым. Точно.
– Пойдёмте. – Сухо сказала старушка. – У нас много работы.
Мишка что-то обсуждал с дедом, они шли немного впереди, а я рассматривал наших работодателей, и крутил головой. Этот город почти ничем не отличался от моего родного, разве что только немного другие здания, да и названия магазинов. Вот и всё. Нас привели к большой повозке, запряжённой самой старой клячей в мире, мы погрузились, крепко сжимая свои вещи, и отправились в путь. Дом стариков был очень старым, без электричества, и обогревался дровами, которых нас заставила натаскать старуха.
Вообще она мне не понравилась – слишком вредная. Она придиралась и кричала на нас, приговаривая что выгонит, и не заплатит. Старик нравился мне больше. Он тоже когда-то был «на круге» и вечерами, перед тем как лечь спать, рассказывал нам каково это было. Тогда ещё не было комфортного поезда, со строгими проводниками, а родители, если узнавали, что их дитятко подалось странствовать, могли отловить и всыпать плетей.
С утра и до вечера мы работали в поле, прерываясь только на еду. Мишка, на удивление работал с нами, хотя я ещё в самый первый день, подумал, что он только нас заставит работать. Вы выкапывали картошку, собирали её, и раскладывали сушиться. Пару раз ездили косить. Мне косу не доверили, дали грабли. Работа была тяжёлой, монотонной, так что вечером, когда мы приходили в дом спать, ни сил, ни желания что-то делать ещё не оставалось. Мишка и Тимка пинками нас выгоняли мыться.
«Взрослые люди должны выглядеть опрятно». – Эту истину я запомнил накрепко.
Потом мы ели и ложились спать. Теперь и я научился засыпать быстро, едва голова касалась локтя, я проваливался в сон без сновидений. Родители мне больше не снились. Так проходили дни, словно кто-то пролистывал книгу. Однажды я проснулся, и выйдя на улицу, сильно хотелось в туалет, застал Мишку и Тимку.
– Устал я. – Говорил Мишка.
Они стояли и смолили папиросы, видимо стянутые у старика.
– Ты хочешь застрять? – Тимка хмурился. – А как же мы, все вместе?
– Устал скалиться, работать, из города в город переезжать. –Мишка выбросил окурок. –Я тут… застряну. – Он задумчиво посмотрел на дом. – Хватит с меня. Да и Николай Фёдорович зовёт, они-то не молодеют, а своих детей у них нет.
– А как же мы? – Растерянно хлопает глазами Тимка.
– а вас завтра отвезём на вокзал. – Мишка хлопает его по плечу. – поверь. Когда-нибудь, ты тоже захочешь застрять, поселится где-нибудь. Мы же все от чего-то бежим. – Тут он заметил меня, и кивнул. – Или к чему-то.
– Иди спать! – Скомандовал Тимка, на что я жестами показал, что мне их разговоры без надобности, и я в туалет иду.
– Вот, видишь, и ты уже роль отца-командира примерил. – Мишка смеялся по-доброму. – Принимай бразды правления.
Утром мы уже садились в поезд без Мишки. У Тимки скалится в лицо проводнику не получалось, он был более культурен что ли. Но нас без проблем пустили, а Мишка, и дед, надавали на с собой еды. Ну и немного денег.
Только много лет позже, когда мне пришлось заботится о таких же от чего-то бегущих детях, я осознал о чём говорил Мишка. Дорога надоедает, то что двигало тебя вперёд кажется несущественным, и смешным, забывается, а ответственность, ложащаяся на плечи, давит непомерным грузом. Тогда, то что пугало каких-то пару лет назад перестаёт быть страшным, а наоборот кажется рецептом избавления, тем, что ты точно будешь ценить.
С каждым новым городом, мы набирали "рекрутов". и в каждом следующем кто-то из старых оставался. Роль главного, переходила от одного к другому, пока я сам не осознал себя в шкуре Мишки. Скалился в лицо хмурому проводнику, внимательно изучающему наши документы, говорил с милицией, брезгливо смотрящей на нас, договаривался с работодателями, желающими сэкономить и не доплатить. Пока однажды мне тоже, как и Мишке когда-то всё это не надоело.
В свой родной город я не поехал, просто в одном из небольших поселений, переложил обязанности старшего на следующего, кому было необходимо взрослеть. В конце концов всем нам приходится застрять.
Спасибо что дочитали, рад видеть в комментариях своих подписчиков. Ставьте "лайк", оставляйте комментарий. Этим вы очень сильно поддержите меня и мой канал. Всем спасибо, пока!