Предыдущая часть
Итак, пути к отступлению были отрезаны. А на дворе стояла середина 90-х, и не ответить за свой базар было полнейшее западло. Тем более перед дамами. Потому прогулка на кладбище нам не то, чтобы неярко светила--а прямо-таки горела синим пламенем. Впрочем, техническая сторона дела нас мало интересовала. Тем более, что флегматичный Чика сказал, что сто раз так делал--и ни хрена на кладбище ночью интересного нет. А я тоже сказал, что нет там страшного и быть не может. На том и порешили. Тем более Сашка сказал, что ходил, ну а в случае чего за его широкой спиной можно в случае чего спрятаться. Зомби кладбищенские--они тоже не дураки, и нечего им давиться и ломать гнилые зубы об мои кости, если рядом есть неплохая гора мышц....
Меж тем. Вот, сука, меж тем!!!! Стемнело абсолютно и безповоротно. Девки разошлись по домам, а мы с Сашкой остались сидеть на брёвнышке. Идея ночной прогулки нравилась как-то меньше и меньше, однако--надо было действовать. Чика в молчании докурил сигарету, посмотрел на свою "Монтану" на запястье, глубоко вздохнул и внушительно поднялся с бревна.
--Ну, что, Ванечка? (так он обращался ко мне всегда--с высоты своих габаритов). Погнали. Нет там ни хера страшного. Пройдёмся от выхода к выходу, через весь погост--и по домам спать.
Я тоже вздохнул, но с максимально бесстрашной рожей поднялся и пошлёпал вслед за удаляющейся Чикиной спиной. У него слово и дело друг с другом не расходились. На часах была половина двенадцатого ночи.
До погоста идти было минут десять. Кладбище было древнее, чуть ли не с допетровских времён. Могилы стояли так, как родственники упокойного успели захапать кусок землицы. Впрок. С расчётом на всю оставшуюся родню. Да и чтобы неповадно было память усопших тревожить, огораживали могилы чуть не полуметровыми железными оградками. Причём с острыми пиками на концах. Возможно. чтоб мертвецы тоже ночами никуда не лазали. Эти мысли начали беспокойно роиться в голове. Я их пытался отгонять, но на их место настойчиво прилетали кадры из фильмов "Ночь живых трупов". А о чём думал Сашка--понять было нельзя, ибо внешне он всегда был непробиваем. как броненосец.
По дороге к погосту над небольшой речушкой был мост, который в народе звали Кладбищенским. Такому названию позавидовали бы даже мосты Петербурга. Этот мост был каменный, а раньше чуть ниже его по течению реки наводили ещё и временный деревянный. Так этот называли Нижний Кладбищенский. Эдакая топонимика здешней природы бодрости духа не прибавляла, да и над мостом--в лучших традициях фильмов ужасов--висел мерзкий туманчик. Стало холодно и зябко. Кладбище чётко виднелось на том берегу речки. А дальше начала твориться какая-то чертовщина. Как только мы ступили на противоположный берег, вырвавшись из тумана, на дорогу откуда-то из темноты бесшумно вылетели две чёрные собаки. В полной тишине пометались по шоссе и так же исчезли. Чика резко сбавил ход. Я решил тоже не газовать. Над головой горел одинокий фонарь. И никого вокруг--ни людей, ни машин. Погост, туман, фонарь и два дурака. То есть мы. А всякая хрень продолжалась. Как только мы прошли фонарь и до ворот погоста оставалось метров пять, как в фонаре что-то хлопнуло, и он погас. Наступила полная темнота, в которой слабо белела бетонная оградка кладбища. Чика встал, как вкопаный и медленно повернулся ко мне. Несмотря на темноту, я понял--не ходил он ночью ни на какие кладбища, а такой же пиздобол, как и я. Однако, идти было надо. Тестостерон в крови начал стремительно испаряться, уступая место дрянному адреналину. Сердце начало подозрительно молотиться, дыхание учащаться и резко захотелось справить нужду. На ватных ногах мы приблизились к воротам. Ворота были гостеприимно открыты. А рядом с ними была маленькая калиточка. Я не знаю, откуда в наших местностях было такое поверье, но оно живо до сих пор. Через большие ворота можно было только проносить покойника. Входить и выходить через них запрещалось. Почему--никто объяснить не мог. А при вопросе--ну, почему?--делали страшное лицо и грозили кулаком.
Сашка глянул на светящийся циферблат. Было без двух минут полночь.
--Через калитку пойдём,--неожиданно тихим голосом произнёс он.--Щас, две минуты подождём--и пойдём. Там же нет ни хера страшного?
--Ясен пень, нет!--проблеял я пересохшим горлом.--Погнали. Прям ровно в полночь!
ПИК!!!!--сказали сашкины часы. Значит, наступила полночь. С тем мы, глубоко вдохнув и стараясь не шуметь ступили за ограду.
--Да нет тут ни...,--начал Чика. Но не договорил. Ибо в это момент всем кладбищенским птицам (а их по окрестным берёзам жила тьма тьмущая) вздумалось одновременно устроить перекличку. Представляете, как со всех сторон, одновременно, в полночь, на деревенском погосте со всех сторон вдруг раздаётся---КАРРРРРР!!!!! У меня ноги прилипли к земле, а мошонка куда то к горлу. У Сашки, видимо, тоже. Сашка вцепился в меня, как погибающий матрос в океане--в обломок мачты, став сразу каким-то пришибленым. Птицы поорали минуту и резко успокоились. Наступила тишина. Я решил подстраховаться, тем более видел. как это делается в кино. Достав дрожащей рукой из-за пазухи крест, я выставил его вперёд и начал заикающимся голосом читать какие-то малосвязные обрывки из молитв, памятуя, что зомби--в принципе глуховаты, а Господь спасёт. Чика пытался чего-то подтягивать, вцепившись в мою рубашку. С тем мы дошагали до центра кладбища, до старого склепа. И встали. Идти дальше, плутая в темноте мимо могильных закоулков было выше наших сил. Идти назад--это значило обернуться назад к могилам. Тишину нарушил Саня.
--Знаешь, Ванечка!--шёпотом произнёс он.--Я считаю, мы с тобой за базар ответили. Назад надо идти!
--Надо!--согласился я. --Только ты это...Назад не оглядывайся...И не беги!
--А то чего?--полюбопытствовал Чика.
--А то пиздец!--кратко ответил я, и этого было достаточно. Если Чика был авторитет по силе, то я был авторитет в вопросах интеллектуальных. И уж если дело запахло пиздецом, то спорить было не резон.
С тем мы и повернулись через левое плечо и пошли по дорожке на выход. Ворота были всё так же открыты. Сердце молотилось уже где то в области мозгов, пот тёк градом. Воображение рисовало что вот, вот уже из-за того креста вылезает какой то ублюдок в лохмотьях, а вот уже тянутся костлявые руки!!!!!! Ай, мама, роди меня обратно!!! Ворота приближались очень медленно. И тут неожиданно показалось что они так же медленно, по сантиметру, с каждым шагом приближения к ним начинают закрываться. Видимо, такая же мысль пришла и Чике, потому что он резво начал ускоряться. При этом не выпуская мою рубашку. Я тоже ускорился. Сашка, почуяв, что я ускоряюсь, тоже прибавил газу. Я в ответ притопил ещё. Сашка ещё резвее начал перебирать ногами. Я не отставал. По мере приближения к воротам казалось, что они вот-вот захлопнутся! Поэтому последние три метра мы, наплевав на все наши уговоры не бежать, перешли на бодрую рысь, успев, как нам казалось, выскочить с погоста в самый последний момент перед закрытием ворот
--А теперь не оглядываемся!!!!--бодро крикнул я, переходя на бег.
--Не больно и хотелось!--отозвался Чика, двигаясь громадными прыжками.
Мы пролетели мост на одном дыхании и до половины забежали в горку. Тут уже горели неярко фонари и стояли жилые дома. Тут было уже не так и страшно. С горки к нам навстречу неспешно спускалась тёмная фигура. Первая мысль была--настигают зомби, а сил бежать уже нет. Оставалось принять мученическую смерть, хоть и быть съеденым каким-то мертвецом не хотелось. Фигура приблизилась и улыбнулась во все тридцать три шикарных зуба . Такая улыбка не могла принадлежать зомби. Она могла принадлежать только одному человеку в нашем городке--Ваньке Усачу. Ванька шёл к себе домой поддатый и довольный, а тут ещё и повстречал нас--своих знакомых. Пожимая нам руки он вначале не мог понять--чего мы так бурно радуемся его персоне. Не переставая недоумённо улыбаться он произнёс:
--Да вы с кладбища, что ли, идёте?!
Получив утвердительный ответ Ванька стал серьёзным.
--Не пиздИте?--строго спросил он.--Ну -ка, дыхните! ....Да вы трезвые, что ли?! Да вы герои, пацаны! Я за вас, если чего слово замолвлю, подтвержу! Давайте. бегите до дому!
Нас просить два раза было не надо. Доскакав до дома, мы пару раз стукнули в окно той, которая нас спровоцировала на эту прогулку, да ещё и повыли под окном дурным голосом. А я ещё и поцарапал по стеклу--как будто когтями. В доме зажёгся свет, кто то с ворчанием стал выходить на крыльцо. Наша миссия была окончена, и мы разошлись спать.
А через несколько часов наступило утро. Славное утро девятого мая 1995 года. И я пошёл в школу на торжественные мероприятия. И там на вопрос, чего я такой мутный, я рассказал, что мы ночью ходили на погост. А на слова--да мы тоже ходили, я добавил, что ТРЕЗВЫМИ. И Ванька Усач может подтвердить. Народ проникся и стал смотреть уважительно, рейтинг приподнялся сразу баллов на сто тысяч пятьсот.
На кладбища я потом ходил много раз--и трезвым, и пьяным. Ночью. Было не более чем дискомфортно--не более того. Испытать второй раз такую аццкую порцию адреналинового страха--увы!--было не суждено....