Часть 2. Фаина. Ссылки на продолжение в конце страницы.
Зря дом продали. Вот что. Был бы дом. Дети бы приезжали когда-никогда. Не зря говорится: отчий дом. Туда все слетаются. А ведь говорил мне Коля.
Фаина взяла с тумбочки фотографию в рамке, гладила родное лицо, глаза, смотревшие на нее с фотографии.
- Прости меня, милый Коля.
А лишившись дома по своей воле, конечно, сами потеряли основу. Себя мы потеряли.
Фаина вытирала слезы, сползавшие по щекам, за уши, на шею. Слезы. Это хорошо. Они приносят облегчение. Это Фаина тоже знала. А когда плакала в последний раз, уже и не помнила. Даже на похоронах была, как каменная. И у мужа, и у сына.
Большую часть жизни Фаина прожила в поселке городского типа, его еще называли, «Узловая». Станция, значит, узловая. Здесь, она была уважаемый человек – бухгалтер.
Начинала еще кассиром, на деревянных счетах, книги по учету вела, чуть ли не метровые в развороте, потом калькуляторы появились, потом компьютеры, но их Фаина уже не освоила.
Любила свою работу. Шла ранним, зимним утром в мягких валенках по скрипучему, новенькому снегу, по знакомым улочкам. И как она любила свой поселок, свой район с двухэтажными купеческими домиками. Первый этаж низкий, из беленого камня, второй с высокими потолками, деревянный, и мезонин.
Как они милы были ей, эти улочки и домики, как приятно было на них смотреть и думать, как там все устроено внутри, и окошки в каменных сводах, и двери, - все так хорошо и крепко.
В отчетный период, когда собирала квартальный и годовой отчеты, пропадала на работе. Начальник был спокоен, Фаина не подведет. Ответственный работник. Пока не пойдут все цифры «на уголок», дебет с кредитом не сведет, не успокоится.
А когда работа была сделана. Вот она музыка! Фаина ликует и поет. Тогда она летела домой, как на крыльях, и была собой всецело довольна.
Дома хваталась за работу. Наводила чистоту в доме, мыла полы, лепила пельмени, жарила детям целый таз хвороста. Все в радость.
В своем доме Фаина была, как барыня. Не в том смысле, что барствовала, а в том, что сама себе хозяйка. Двор за высокими тесовыми воротами, на сибирский манер, выстлан досками, чистый и просторный. Поленница аккуратная, хлев с животиной: куры, гуси, поросята. Муж, хоть и пьющий, но рукастый. Все в хозяйстве добротно сделано. Надолго.
Дом – пятистенок, две большие комнаты, и закуток за печкой. Там, в этом закутке, старуха-мать, свекровка, лежала последние годы, почти не вставая, жизнь в ней уже еле теплилась. Но пока она была жива, все шло своим чередом. Ни о каких переездах не помышляли.
Фаину нельзя было назвать красавицей. Но она умела, не специально, и кажется, без усилий, просто и с достоинством держать себя: В ней никогда не было лишнего веса, но и худой ее нельзя было счесть, прямая спина, внимательный серьезный взгляд темных задумчивых глаз из-под черных густых бровей. Темные длинные волосы, аккуратно завязанные, зашпиленные сзади, постепенно выбеливались временем. Не всем идет носить длинные волосы, с ними еще надо уметь заниматься изо дня в день. А у нее они были - пышные, длинные волосы. Было во внешности Фаины что-то восточное: эта смуглость, эта скуластость. Она никак особенно не усердствовала для своей внешности, может быть, только подправляла излишне густые брови, но весь ее облик был естественным и аккуратным, степенным. Иногда только, в общении с людьми, по лицу нашей героини скользила светлая улыбка, а чтобы смеяться в голос, хохотать, такого за Фаиной не водилось. Как и нельзя было представить, чтобы она о ком-то сплетничала, злословила. Не было в ней ни завистливости, ни меркантильности, ни болтливости. Всегда ровная и спокойная.
Фаина чувствовала, что правильно живет. Ничего ее не тяготило, кроме одного, муж очень уж стал попивать. Но и с этим обстоятельством она приспособилась жить. Коля, он не буйный был, пошлындрает по избе, попустозвонит или поворчит, бывало, по настроению, и спать завалится. Плохо, что сыновья, глядя на батю, стали этим же баловаться, передалось, видно, по наследству. Но там пусть уже невестки за ними приглядывают. Фаина считала, что свою миссию выполнила, что смогла, то сделала.
А снохи, они и сами, не только стопочку, а везде на равных хотят быть. А не следует этого делать. Раз тебе последствия не нравятся, так зачем провоцировать. Вот Фаина, она только рюмочку по праздникам себе позволяла, так сказать, для сосудов и аппетиту. И Коля был доволен, что Фая «себя держит».
Ну ладно, сыновья… Ну что ж, эка невидаль, пьющие. А кто не пьет?!
А вот дочь, хоть и не она ее родила, пришла в дом к вдовцу с ребенком, но ведь она ее растила. И ей представлялось, что совсем иная девочка растет, правильная, - тихая, спокойная, прилежная. Откуда в ней что взялось?
Валя уехала учиться, но учиться не стала, а выскочила сразу замуж. Родила. Поначалу приезжала, дочку привозила показать, гостила несколько раз. Один раз и с мужем приезжала, но зять родителям не понравился: сильно пьющий и ленивый. Коля тоже выпивает, но работа, семья, - для него святое. А этот через водку обо всем забыть может. Или уж только на отдыхе он так себя распустил. Но и грубый он, хамоватый. И дочка с каждым разом все развязней себя вела, все больше за столом рюмашек опрокидывала. Фаина боялась ей слово сказать, резкая она стала. А отец с ней поговорил перед отъездом очень круто. Так она и вовсе приезжать перестала. Иногда напишет на пол-странички, внучкин рисунок в конверт вложит. К этому и сводилось все общение.
Нет-нет, да что-то навалится на Фаину, начнет глодать изнутри: и печаль по умершему младенцу, и вроде, как вина. А какая вина? Дети всегда были накормлены, чистые, за хозяйством следила, на работе на хорошем счету, за свекровкой ухаживала, да и всегда с ней вела себя почтительно. Все, как ей казалось, делала правильно, по совести.
В этом доме играли свадьбы обоим сыновьям. Сыновья в городе, в училище учились, в общежитии жили, там, в городе и невест себе нашли. Сами выбирали, благословения родительского не спрашивали. А свадьбы здесь решили праздновать, в родном родительском доме. Одного за другим и женили. Невестки красивые, приветливые, уважительные.
Потом внуки, как грибки, один за другим.
Когда Фаина уже на пенсию вышла, привезли ей внучонка на полгода, Никитку. Сноха вторым тогда беременная ходила, в больницу ее клали на сохранение. Надо помогать.
А мальчишечка то прехорошенький. Как он скрашивал их застоявшуюся, как болотина, жизнь. Как родничок с чистой водицей в их стоячую заводь. Фаина ему и нянькой была, и воспитательницей. Спокойная и ровная, суховатая на ласку, но всегда по-доброму, Никитушкой его звала. Если разбалуется, скажет ему: "Никитушка, так нельзя, родной". Стишки с ним выучила и счет, насколько он мог освоить. Сын с невесткой приехали, довольны были: мальчик веселый, здоровый, развитый.
Как это сноха то сказала тогда:
- Моей свекрови памятник при жизни надо поставить. - И это при всех, за столом было сказано.
А вот лежу теперь, как плита. Сама же меня и выгнала.
И младший сын так же потом свою дочку привозил. Мотались все. Оставят дите, скучают. Ребенок не должен подолгу без родителей жить. А заберут в город, на Фаину пустота наваливается, к внукам привязывалась, пока с ними водилась.
И чувствовала себя неловко: дети там в городе вертятся, крутятся, жизнь у них суетная, все успеть: и работа, и садики, и дом.
А они с дедом жить стали скучно, по-стариковски, размеренно. Матушку Колину к тому времени уже схоронили.
Тогда и пришло это решение: продать дом и уехать в город.
Дети так хорошо все обрисовали, как там они их в городе устроят: не жизнь им будет, а рай. Рядом с детьми и внуками. А им помощь то сейчас, ой, как нужна. Везде на разрыв: за детьми приглядывать нужно, а в школу пойдут, тем более. Фаина грамотная, и уроки у них сможет проверить. И материально бы помогли. Деньги, вырученные с дома, если разделят между сыновьями, новые квартиры будет на что обставить. Старший сын должен был вот-вот квартиру от завода получить, так если он родителей запишет, ему сразу четырехкомнатную дадут. Всем места хватит.
Так хорошо все невестки накумекали, мужья со всем согласились. И старики упираться не стали. А и ладно, что, действительно, они вдвоем,
ждут-пождут, когда дети приедут, внуков привезут, покажут. Силы еще есть, можем еще быть полезными. А ради чего живем то? Ради них, детей! - Рассуждала Фаина и мужу толковала. Каждый вечер работу с ним проводила. Потихоньку его настраивала. Фаина, она упертая, с характером. Тихая, тихая, а со своего не свернет. Что надумала, какой путь наметила, туда и выправит.
Николай сомневался, стоит ли все так круто менять. Но сдался. Пусть, как хотят. Видно, чувствовал, что его годы недолгие.
Продолжение:
Фото и картинки с Pixabay.
На моем канале:
Голубки. Зарисовки по воспоминаниям из моего детства.
Люблю старушек, если они настоящие и не злобные. Мои наблюдения. Навигатор.
Иллюзии и действительность. Три истории, три женские судьбы. Какая ждет старость.
Как стареть. Как стариться? Вот бы как бабушка Ксения.