Вторая и заключительная часть. Первую можно прочитать здесь
Соседкой и вечным оппонентом бабы Тани была Олечка. Это была бабуля, чуть помоложе самой Татьяны. Но никто не называл её бабой Олей. Может, потому что внуков у неё не было. А сама я её называла "тётей Олей". Большинство звало её Олечкой Руцкой.
Сейчас уже и спросить не у кого, поэтому я пытаюсь сама додумать, почему 75-летнюю бабку так легкомысленно называли. Возможно, дело тут в инфантилизме нашей героини. Она была неграмотна, плохо говорила. Не потому, что были какие-то дефекты или слабоумие, а потому что она была суперзакрытым человеком. Помню, как поздороваешься с ней, а она сначала посмотрит по сторонам, потом нервным движением начинает теребить нос и невнятно повторять: "Датутя! Датутя! "
Если ей случалось выходить на крыльцо, где собирались бабки, она невпопад начинала сразу жаловаться на кого-то, ругать кого-то заочно. Иногда было сложно понять, о ком она, так как речь её состояла сплошь из междометий и неопределённых слов: "Я ему "куды ты" , а он мне "пошла ты!" Ну или что-то в этом стиле.
Никогда я не видела, чтобы она улыбалась или смеялась. В ней, мне кажется, была постоянная агрессия. Помню, осы сделали себе гнездо прямо под крышей крыльца, где любили собираться бабули вечерком, после огорода. Вот мы, ещё мелкие, наберём мелких камешков, кинем в это гнездо или в стену, к которому оно прикреплено, а осы начинают кружить в диаметре нескольких метров. Мы то отбегаем на улицу, то залетаем в ВИКовский дом. Олечке надоело слушать детские визги и топот. Она показывается из тёмного коридора.
Старуха, на вид лет 80, высокая, хрупкого телосложения. На голове вечная корона из мелких кос, замотанных какими-то красными тряпочками. Никогда не носила платков, как многие бабушки. Но зато всегда в фартуке и старом платьице, судя по внешнему виду, сшитому давным-давно. Но чистая бабуля. Глядя на неё, думается, что в молодости была невероятной красавицей.
Так вот она сначала грубо спрашивает: "Чё тут?" Мы начинаем показывать:
-Тёть Оль, тут осы гнездо сделали. Мы их боимся.
-Неча вам здеся!
Берёт палку, на которую время от время опирается, и, сунув её в самый центр гнезда, начинает бешено вращать ей. Ошалевшие осы кружатся вокруг старухи, мы, визжа, бросаемся кто куда, а ей всё нипочём. Проучив и нас, и ос, Олечка уходит в дом: сегодня ей точно никто не помешает из малышни.
Олечка очень не любила детей. Может быть, потому, что всю жизнь подрабатывала нянькой в семьях? Или были какие-то другие причины. Я думаю, что она была глубоко несчастной и одинокой с самой юности и осталась такой до старости. Не было у неё опоры, поддержки, все норовили обидеть.
В наших краях Олечка появилась зимой 1941 года. Привезли и оставили её тут беженки из Белоруссии. Оттуда и была Ольга, тогда ещё 16-летняя красивая девушка. Отца в самом начале войны убили на войне, мать немцы расстреляли. Не знаю, как удалось спастись ей. Путь был долгий. Ольгу оставили у нас в Сырнево, а сами эти женщины отправились куда-то севернее, к родным.
Как может заработать на жизнь 16-летняя неграмотная девушка? Олечка пошла в няньки в соседнюю деревню. Сидела там с хозяйскими детьми, пока мать и бабка их работали. А после войны вернулся хозяин и положил на Ольгу глаз. Видимо, и не только глаз, потому что через известное количество месяцев на свет появилась дочь Валька. Её почти сразу же забрали в детдом, потому что мать не могла её содержать, не было жилья, не было родственников.
Когда у нас открылась ткацкая фабрика, её взяли туда уборщицей. Так всю жизнь и проработала там. А выйдя на пенсию, начала подрабатывать нянькой, так как пенсии, а она получала очень мало, не хватало. При этом время от времени приезжала её великовозрастная дочь. Она как-то нашла мать после детдома и тянула из неё все соки. Сама Олечка говорила, что Валька связалась с дурной компанией, с бандитами какими-то. Приедет она раз в пару лет, поговорит с матерью, обчистит сундук, где у той хранились сбережения, и снова укатит в неизвестность. А Олечка снова одна и снова обманута.
Жаль старуху. Вся жизнь её была вечным сражением с этой самой жизнью. Любого человека она воспринимала как врага, в качестве защиты использовала нападение. И только один единственный человек смог понять её и приблизить к себе. И оказался им не кто иной, как Рыбак (о нём я уже много писала здесь, и тут, и в этой статье).
Они были очень похожи характерами и судьбами - у обоих родители рано погибли, оба сиротами были, только Рыбак мог постоять за себя и делал это весьма агрессивно, а Олечка терпела и злилась. Но они нашли друг друга на старости лет, хотя любовниками и не были.
Сядут на крыльце и говорят о чём-то. Она его называла исключительно "Николаем Ивановичем" или "Колей", а он её Ольгой. Помню, как баба Вера ревновала Рыбака к Олечке и постоянно ругалась с ней. А было им уже лет по 65.
Иной раз сидит Олечка на крыльце, увидит Рыбака и зовёт его: "Николай Иванович, иди чай пить будем!" А он и рад - бабка всё время ругалась с ним, он хулиганил, пенсию не отдавал, пропивал всё. А тут красота - и напоят чаем, и полюбуются тобой, и выслушают невероятные твои идеи . А в целом никто не знал, о чём они говорили.
После того как в посёлке закрыли общественную баню (после постройки многоквартирного дома со всеми удобствами), жители бараков, наверное, грели воду с колонки и как-то дома над тазиком мылись. Старухам, конечно, тяжело было. Вот однажды он пригласил Олечку к себе мыться в ванну. Бабу Веру поставил перед фактом:
-Бабк, Ольга придёт мыться сегодня!
И сколько ни ругалась его жена, всё без толку. Олечка с мордой кирпичом шла к Николаю Ивановичу в квартиру мимо опешевшей от такого хамства Веры. И даже когда бабка начинала орать на свою соперницу, дед Рыбак яро вступался и говорил: "Маманечк, не ори! Сказал, Ольга будет мыться тут, значит, будет мыться! А не нравится - иди на ....! (с ударением на У)"
Олечка придёт, зальёт им всю ванную, весь пол - с непривычки пользоваться удобствами - а Вере с внучкой убираться ради наслаждения Ольги.
Так и жила она до глубокой старости по соседству с Татьяной, вечно бранясь и обижаясь, оттаивала только в дружбе с Николаем Ивановичем, своим приятелем. Однако старость начала разрушать некогда красивое тело Ольги - она ослепла на один глаз, на другом появилось бельмо, ноги начали отказывать. Хорошо хоть фельдшер наш устроил Олечку в дом престарелых, где она и умерла года через два.
Всё-таки жизнь так непредсказуема! Всю жизнь человек страдал, а под конец обрёл друга, смог хоть кому-то довериться.
А я помню, как, проходя по вечерам мимо её окна, видела всё время одну и ту же картину - Олечка сидит за столом и думает о чём-то, глядя в окно. Может быть, вспоминала себя молодой, когда все мечты кажутся достижимыми, когда была она любима, жила в семье...