Раздел 235. Это правда, он приложил к нему два ограничения, без какой-либо цели:
Во-первых, говорит Он, это должно быть с почтением.
Во-вторых, Это должно быть без возмездия или наказания; и причина, которую он приводит, заключается в том, что низший не может наказать высшего. Во-первых, как противостоять силе, не нанося повторного удара, или как наносить удары с благоговением, потребуется некоторый навык, чтобы сделать их понятными. Тот, кто будет противостоять нападению только со щитом, чтобы принимать удары, или в любой более уважительной позе, без меча в руке, чтобы ослабить уверенность и силу нападающего, быстро прекратит свое сопротивление и обнаружит, что такая защита служит только для того, чтобы навлечь на себя худшее применение. Это такой же нелепый способ сопротивления, каким Ювенал считал борьбу; ubi tu pulsas, ego vapulo tantum. И успех боя неизбежно будет таким же, как он там это описывает:
——-Libertas pauperis haec est:Pulsatus rogat, et pugnis concisus, adorat,Ut liceat paucis cum dentibus inde reverti.
Это всегда будет событием такого воображаемого сопротивления, когда люди не могут нанести новый удар. Поэтому тому, кто может сопротивляться, должно быть позволено нанести удар. А затем пусть наш автор или любой другой человек присоединится к удару по голове или порезу на лице с таким почтением и уважением, с каким он сочтет нужным. Тот, кто может примирить удары и почтение, может, насколько я знаю, желать своих страданий, вежливой, уважительной дубинки, где бы он ни встретился с ней.
Во-вторых, что касается его второго, подчиненный не может наказывать вышестоящего; это, вообще говоря, верно, пока он является его начальником. Но противостоять силе силой, будучи состоянием войны, которое выравнивает стороны, отменяет все прежние отношения почтения, уважения и превосходства: и тогда шансы, которые остаются, заключаются в том, что тот, кто противостоит несправедливому агрессору, имеет это превосходство над ним, что он имеет право, когда он одержит верх, наказать нарушителя как за нарушение мира, так и за все зло, которое последовало за этим. Поэтому Барклай в другом месте, более связно для себя, отрицает законность сопротивления королю в любом случае. Но он там назначает два случая, в которых король может сам не быть королем. Его слова таковы,
Quid ergo, nulline casus incidere possunt quibus populo sese erigere atque in regem impotentius dominantem arma capere & invadere jure suo suaque authoritate liceat? Nulli certe quamdiu rex manet. Semper enim ex divinis id obstat, Regem honorificato; & qui potestati resistit, Dei ordinationi resisit: non alias igitur in eum populo potestas est quam si id committat propter quod ipso jure rex esse desinat. Tunc enim se ipse principatu exuit atque in privatis constituit liber: hoc modo populus & superior efficitur, reverso ad eum sc. jure illo quod ante regem inauguratum in interregno habuit. At sunt paucorum generum commissa ejusmodi quae hunc effectum pariunt. At ego cum plurima animo perlustrem, duo tantum invenio, duos, inquam, casus quibus rex ipso facto ex rege non regem se facit & omni honore & dignitate regali atque in subditos potestate destituit; quorum etiam meminit Winzerus. Horum unus est, Si regnum disperdat, quemadmodum de Nerone fertur, quod is nempe senatum populumque Romanum, atque adeo urbem ipsam ferro flammaque vastare, ac novas sibi sedes quaerere decrevisset. Et de Caligula, quod palam denunciarit se neque civem neque principem senatui amplius fore, inque animo habuerit interempto utriusque ordinis electissimo quoque Alexandriam commigrare, ac ut populum uno ictu interimeret, unam ei cervicem optavit. Talia cum rex aliquis meditator & molitur serio, omnem regnandi curam & animum ilico abjicit, ac proinde imperium in subditos amittit, ut dominus servi pro derelicto habiti dominium.
Раздел 236. Alter casus est, Si rex in alicujus clientelam se contulit, ac regnum quod liberum a majoribus & populo traditum accepit, alienae ditioni mancipavit. Nam tunc quamvis forte non ea mente id agit populo plane ut incommodet: tamen quia quod praecipuum est regiae dignitatis amifit, ut summus scilicet in regno secundum Deum sit, & solo Deo inferior, atque populum etiam totum ignorantem vel invitum, cujus libertatem sartam & tectam conservare debuit, in alterius gentis ditionem & potestatem dedidit; hac velut quadam regni ab alienatione effecit, ut nec quod ipse in regno imperium habuit retineat, nec in eum cui collatum voluit, juris quicquam transferat; atque ita eo facto liberum jam & suae potestatis populum relinquit, cujus rei exemplum unum annales Scotici suppeditant. Барклай против монархии. 1. iii. c. 16.
Который по-английски звучит так:
Раздел 237. Что же тогда, неужели не может произойти такого случая, когда народ по праву и своей собственной властью мог бы помочь себе, взять в руки оружие и напасть на своего короля, властно властвующего над ними? Вообще никаких, пока он остается королем. Почитайте короля, и тот, кто сопротивляется власти, сопротивляется указу Божьему; являются божественными оракулами, которые никогда этого не допустят, поэтому народ никогда не сможет обрести власть над ним, если он не сделает что-то, что заставит его перестать быть королем: ибо тогда он лишает себя короны и достоинства и возвращается в состояние частного человека, и люди становятся свободными и превосходящими, власть, которую они имели в междуцарствие, прежде чем они короновали его королем, снова переходит к ним. Но есть лишь несколько выкидышей, которые доводят дело до такого состояния. Хорошенько рассмотрев его со всех сторон, я могу найти только два. Я говорю о двух случаях, когда король ipso facto не становится королем и теряет всю власть и королевскую власть над своим народом; на которые также обращает внимание Винцерус.
Во-первых, если он попытается свергнуть правительство, то есть если у него есть цель и намерение разрушить королевство и содружество, как записано о Нероне, что он решил отрезать сенат и народ Рима, опустошить город огнем и мечом, а затем переселиться в какое-нибудь другое место. И о Калигуле, что он открыто заявил, что он больше не будет главой народа или сената, и что у него в мыслях было отрубить достойнейших людей обоих рангов, а затем удалиться в Александрию: и он хотел, чтобы у народа была только одна шея, чтобы он мог одним ударом отправить их всех, Такие замыслы, как эти, когда любой король питает в своих мыслях и серьезно продвигает, он немедленно отказывается от всех забот и мыслей о государстве; и, следовательно, утрачивает власть управлять своими подданными, как хозяин властвует над своими рабами, которых он он бросил.
Раздел 238. Другой случай, когда король делает себя зависимым от другого и подчиняет свое королевство, которое оставили ему его предки, а народ передал в его руки, владычеству другого: хотя, возможно, в его намерения не входит наносить ущерб народу; тем не менее, потому что он таким образом потерял основную часть королевского достоинства, а именно. быть следующим и непосредственно подчиненным Богу, верховным в его царстве; а также потому, что он предал или принудил свой народ, свободу которого он должен был тщательно охранять, подчиниться власти и владычеству чужой нации. Этим как бы отчуждением своего царства он сам теряет власть, которую имел в нем раньше, не передавая ни малейшего права тем, кому он мог бы его даровать; и поэтому этим актом освобождает людей и оставляет их в их собственном распоряжении. Один из примеров этого можно найти в шотландских летописях.